Егерь - Евгений Астахов

вбирая в себя всё. Громко стучат каблуки по асфальту. Грохочут револьверы. Жуки издают предсмертные хрипы, разлетаясь прочь. Я на своём месте в этот момент, и я счастлив.

Тишина приходит резко и без малейшего предупреждения. Глаза ищут угрозу, но её не осталось. Подрагивают смертельно раненые твари. С шипением воздух покидает лёгкие мертвецов.

Порывы ветра безразлично сдувают прочь вонь инопланетных тварей. Окружающее пространство выглядит, как самый диковинный сад на свете. Десятки и десятки хрустальных светящихся растений тянутся к небесам, отражая солнечный свет мириадами граней.

— Билл, Билл, ты как, дружище?! — слишком громко кричит один наших сопровождающих.

Это следствие кратковременного оглушения в результате беспрестанной стрельбы. Он с трудом слышит даже себя.

Раненный с напрочь побелевшим лицом вяло поднимает большой палец и улыбается.

— Я… в порядке…

Его рука падает, а глаза стекленеют.

Лица окружающих суровеют. Один из них опускает веки убитого, и прижимает крестик к губам.

— Ты как? — тряся башкой спрашивает Накомис, не переставая сканировать пространство.

— Нормально, — я пожимаю плечами и безмятежно перезаряжаю всё оружие, а потом спилдоадеры. — Отлично сработала.

— Спасибо, — улыбается девушка. — Я охренела, конечно, когда увидела за тобой весь этот шлейф летающих и ползучих гадов.

— Нет на свете такой проблемы, которую нельзя было бы решить правильным применением взрывчатых веществ, — хмыкаю я. — Или, в твоём случае, крупнокалиберных патронов. Кстати, сколько их осталось?

— Один подсумок на сотню и в этом около… — она заглядывает внутрь, — трёх десятков.

— Должно хватить. Надеюсь, — чуть тише добавляю я и заглядываю в кольцо.

Минус 5 Таранов для дробовика, 39 Шершней и 34 Земных патрона для револьверов. Посмотрим, каков будет улов по трофеям.

Издаю свист, привлекая внимание народного ополчения.

— Фшш, эй, крестоносцы. Десять минут на отдых. Собираем аркану и продолжаем наш банкет.

— Чего? — чешет в затылке долговязый малый в засаленных джинсах. — Тут же, это самое, померли все.

— О, не хочу тебя расстраивать, Билли Боб, но это ещё не всё. Тут где-то затихарилась одна дамочка со скверным характером. Хорошо, что у нас полно длинных штук, чтобы порадовать её.

— Вообще-то я Рич… — доносится до меня обиженный голос.

Процесс сбора добычи довольно приятен. В быстром темпе прохожу по полю боя, легонько касаясь затвердевшей арканы, пока в меня вливается живительная энергия.

Бронированный ушлёпок приносит 2 153 единицы арканы, летающие красавцы — 420 единиц, а закапывающиеся — 410 единиц. Нехреново так упал курс. Я ведь когда-то с них рубил почти две тысячи за тушку.

Среди моих трофеев способностей нет, зато Накомис везёт. Один из летающих вриллов содержит в себе пассивную способность, которая сводится к улучшению дальнозоркости. Немудрено, в целом, для воздушных хищников. Чем-то подобным обладают всякие орлы и соколы.

Шанс отторжения составляет 9 %, и полицейская решает рискнуть. Она мычит и закрывает глаза, пошатываясь, но вскоре убирает руки от лица.

— В порядке? — осторожно спрашиваю я.

— Да вроде. Никаких мутаций не заметно? — ощупывая себя, интересуется она.

— Да нет. У тебя же всегда было три груди, верно?

Накомис закатывает глаза, потом фокусируется на чём-то в стороне и произносит:

— Своеобразные ощущения. Чем-то похоже на оптический зум. Могу вглядеться и картинка, словно приближается.

— Отличная штука для снайпера.

К тому моменту, когда мы доходим до отеля, где прежде сидел генерал вриллов, я собираю все попавшиеся по пути трофеи на общую сумму 32 473 единицы арканы. Пятизначная сумма на счету приятно греет душу. Мысленно уже прикидываю, как потрачу её. Приходится встряхнуть себя, чтобы заставить переключиться на насущные проблемы. Упавшая внимательность — прямой путь в могилу.

Грязная аркана восстановилась до двух тысяч. Этого вполне хватит, чтобы завершить то, зачем мы здесь.

Изнутри здание выглядит ужасно, всё, залитое слизью, гниющее и вонючее. У стены торчат коконы, парочка из которых раздавлена массивным жуком. Внутри виднеются разъеденные безжизненные тела.

А ещё прямо в полу находятся широкие тёмные отверстия, уходящие под углом вниз. Одно из них — достаточно большое, чтобы пролез покойный рогач. Свет фонаря от моего Карателя отражается от стенок, покрытых блестящей слизью.

Вонь из-под земли идёт такая, что мы все испытываем рвотные позывы. Несколько секунду изображаем кошек с комком шерсти в животе, но в итоге справляемся с собой. Мне приходится однозначно хуже всех, потому что этот малиновый смрад я чувствую особенно остро. Он наполняет горло так сильно, что кажется, клопы копошатся у меня во рту. Хочется засунуть ёршик с чистящим средством себе в глотку и хорошенько подвигать.

Совладав с собой, вытаскиваю из кольца альпинистское снаряжение. Прямо напротив разрушенного фасада торчит дорожный знак, к основанию которого я и привязываю верёвки. Их концы падают в темноту с тихим шуршанием.

— Собрались, — оглядев команду бросаю я, — не тупим, смотрим по сторонам, под ноги и наверх. Хер знает, откуда они могут полезть. Ради бога, не подстрелите друг друга и меня. Наша задача грохнуть матку и освободить пленников. Всё.

Накомис кивает и натягивает перчатки.

— Забрать у тебя пулемёт или справишься? — уточняю я.

— Не кисейная барышня. Разберусь сама, — фыркает она.

— Флаг тебе в руки и ветер в спину.

Пропускаю верёвку под бедром и внахлёст через плечо. Я бы не отказался от ночного видения, но придётся довольствоваться фальшфейером. Искрящая шашка скрывается в провале и вскоре стучит от не такого уж далёкого дна.

— Кто последний, тот и лох, — со смешком выдаю я и переваливаюсь через край.

Постепенно спускаюсь, готовый в любой момент выхватить оружие. Даже если для этого придётся упасть. Однако никто не пытается меня сожрать. Это только ещё больше нервирует, потому что сразу жду какую-то подлянку.

Небольшой круг освещённого пространства всё ближе и ближе. Шипит сгорающий фаер. Ноги скользят от стенок, ещё больше нагружая руки. Если бы не возросшая сила, вероятно, не справился бы.

Наконец, подошвы касаются земли, и я выпутываюсь из верёвки. Луч фонаря освещает идущий под уклоном тоннель. Свет выхватывает десяток-полтора метров, а дальше проигрывает тьме.

Трижды дёргаю верёвку, как условились, подавая сигнал следующему. Утомительный процесс ожидания, пока все бойцы по одному сползают вниз. Один из них уже под самый конец с криком падает с небольшой высоты, но товарищи подхватывают ловкача.

— Облажался, — тихо говорит он, краснея.

— Тихо, как на кладбище, — замечает другой.

— Угу, — ёжится Накомис, — не нравится мне это.

— Я первый, на тебе, — подмигиваю полицейской, — тыл. Следи, чтоб нас не взяли тёпленькими.

Она перехватывает свой родной автомат и молча кивает. От него здесь, в тесном пространстве, будет больше толку.

Мы двигаемся одной цепочкой, вслушиваясь в гробовую тишину. Почти каждый держит фонарь, у кого