Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но смеха слишком циничного, чтобы быть искренним. И в самом деле, смех звучит здесь подозрительно. У него своя цель. На него возложена обязанность доказать парижанам, что карнавал состоялся.
Такие разудалые коляски, в глубине которых чудятся бог весть какие мрачные тайны, наводят философа на размышления. За этим притаилась правящая власть. Вы живо ощущаете таинственную связь между уличными агентами и уличными девками.
Разумеется, весьма прискорбно, что мерзость, выставляемая напоказ, способна вызывать безудержное веселье, что нагромождение бесчестья и позора может разлакомить толпу, что полицейский сыск, служа проституции пьедесталом, забавляет улицу площадной руганью, что улице любо глазеть, как тащится на четырех колесах чудовищная груда живых тел, в мишуре и лохмотьях, в грязи и блеске, горланя и распевая, что зеваки рукоплещут этому торжеству всех пороков, что для простонародья праздник не в праздник, если в толпе не прогуливаются эти выпущенные полицией двадцатиглавые гидры веселья. Но что поделаешь? Эти телеги с человеческим отребьем, в лентах и в цветах, осуждены и помилованы всенародным смехом. Всеобщий смех — соучастник всеобщего падения нравов. Иные непристойные увеселения разлагают народ и превращают его в чернь, а черни, как и тиранам, необходимы шуты. У короля есть Роклор, а у народа Паяц. Париж — город великих безумств, кроме тех случаев, когда он бывает столицей великих идей. Там карнавал неразрывно связан с политикой. Надо признать, что Париж охотно смотрит комедию, которую разыгрывает перед ним гнусность. Он требует от своих властителей — когда у него есть властители — только одного: «Размалюйте мне грязь». Рим отличался теми же вкусами. Рим любил Нерона. А Нерон был великий скоморох.
Как мы уже сказали, случилось, что одна из таких огромных повозок, тащившая безобразную ораву замаскированных женщин и мужчин, застряла по левую сторону бульвара в то самое время, когда свадебный кортеж остановился по правую. Ряженые в коляске увидели на той стороне бульвара, как раз напротив, карету с невестой.
— Гляди-ка, — воскликнула одна из масок, — свадьба!
— Похороны, а не свадьба, — возразила другая маска — Вот у нас так настоящая свадьба.
Не имея возможности на столь далеком расстоянии подразнить свадебный поезд, опасаясь к тому же полицейского окрика, обе маски отвернулись.
Впрочем, спустя минуту у всех ряженых, набившихся в коляску, оказалось дела по горло, так как толпа принялась задирать их и зубоскалить, выражая этим, как принято на карнавале, свое одобрение: обе маски, завязавшие разговор, принуждены были наравне с товарищами смело вступить в битву со всей улицей, и им едва хватало боевых снарядов из их площадного репертуара, чтобы отражать град непристойных шуток черни. Между масками и толпой завязалась отчаянная перебранка чудовищными метафорами.
Тем временем двое других ряженых из той же коляски — старообразный испанец с непомерно длинным носом и громадными черными усами и тощая, совсем молоденькая рыночная торговка в полумаске — тоже заметили свадебный поезд и, пока их спутники переругивались с прохожими, начали меж собой тихую беседу.
Их перешептывание заглушалось общим гвалтом и тонуло в нем. Открытая коляска с ряжеными вымокла под дождем; февральский ветер неласков; сильно декольтированная девица, с усмешкой отвечая испанцу, стучала зубами от холода и кашляла.
Вот их диалог:
— Слушай-ка!
— Что, папаша?
— Видишь того старика?
— Какого старика?
— Вон там, в передней свадебной тарахтелке, с нашей стороны.
— У кого рука болтается на черной тряпке?
— Да.
— Вижу, ну и что?
— Мне сдается, я его знаю.
— Ну и ладно!
— Провалиться мне на месте, пускай у меня язык отсохнет, коли я не знаю этого парижского плясуна.
— Нынче весь Париж плясун.
— Можешь ты увидеть невесту, если нагнешься?
— Нет.
— А жениха?
— В этой тарахтелке нет жениха.
— Да ну?
— Разве только второй старикан.
— Нагнись хорошенько и постарайся все-таки разглядеть невесту.
— Не могу.
— Ладно, все равно, а я знаю этого старика с обмотанной клешней, разрази меня гром!
— А на кой тебе его знать?
— Мало ли что! Пригодится.
— Ну, а мне наплевать на стариков.
— Я его знаю!
— Ну и знай себе на здоровье.
— Какого дьявола он попал на свадьбу?
— Да мы-то ведь попали?
— Откуда едет эта свадьба?
— А я почем знаю?
— Слушай-ка!
— Ну?
— Тебе бы надо обделать одно дельце.
— Чего еще?
— Соскочи на мостовую да последи за свадьбой.
— Это зачем?
— Разнюхай, куда они едут и что это за птицы. Ну, прыгай живее, беги, дочка, ты у меня шустрая.
— Я не могу сойти с коляски.
— Почему?
— Меня наняли.
— Тьфу пропасть!
— Нынче мне весь день работать на полицию в этом самом наряде.
— Что правда, то правда!
— Сойди я с коляски, меня первый же легавый застукает. Сам знаешь.
— Как не знать!
— На сегодня меня сторговали фараоны.
— Мне нет дела, кто тебя сторговал. Меня бесит этот старик.
— Тебя бесят старики? Полно, ты же не девчонка!
— Он едет в первой коляске.
— Ну и что же?
— В тарахтелке невесты.
— А дальше?
— Стало быть, это отец.
— А мне плевать!
— Говорят тебе, это отец.
— Отец так отец, эка невидаль!
— Слушай.
— Чего еще?
— Я могу выходить только в маске. Так я хорошо укрыт, никто не знает,
- Песни Мальдорора. Стихотворения - Лотреамон - Зарубежная классика / Разное
- Том 8. Труженики моря - Виктор Гюго - Разное
- Том 1. Стихотворения. Повести. Марьон Делорм - Виктор Гюго - Разное
- Вишневый сад. Большое собрание пьес в одном томе - Антон Павлович Чехов - Драматургия / Разное / Русская классическая проза
- Замечательные деяния Питера Твердоголового - Вашингтон Ирвинг - Зарубежная классика / Разное / Рассказы
- Жук. Таинственная история - Ричард Марш - Зарубежная классика / Разное / Ужасы и Мистика
- Две сказочные истории для детей - Петер Хакс - Зарубежная классика / Зарубежные детские книги / Разное / Прочее
- Собрание старых и новых песен Японии - Антология - Древневосточная литература / Зарубежная классика / Поэзия / Разное
- Terra Insapiens. Книга первая. Замок - Юрий Александрович Григорьев - Разное / Прочая религиозная литература / Русская классическая проза
- Всеобщая история бесчестья - Хорхе Луис Борхес - Разное / Русская классическая проза