Его Малышка - Satanswife

того известно.

Что я сейчас чувствовал? Сложно сказать. Очень давно я не ощущал чего-то подобного, да чего греха таить, вряд ли все мои связи могли сравниться с ней. А правду говорят на земле, первая любовь — любовь последняя. Всё время думал, почему меня так тянет к этой чертовке, словно она магнит для меня. Не понимал, откуда такая дьяволица свалилась на мою голову, и только вчера всё встало на свои места. Не мог увидеть раньше, потому что бестия покинула ад, от того и оттянула наш момент встречи. Её голубые глаза ещё в школе пленили моё сердце. Но мог ли я предполагать, что у юношеской влюбленности может быть продолжение, думая, что мы больше никогда и не встретимся? Вряд ли.

Спустился в ад. Родные земли невероятно манили к себе, сегодня мне нужно было в самое его сердце — в Адский дворец на поклон к Сатане. Длинные тёмные коридоры, как и любому другому демону, ласкали глаз. Как же ад был прекрасен:

Тем вдохновение награда, кто невозможного хотел, становится исчадьем ада, кто в пламени моем горел.

Кабинет Господина находился не столь далеко, однако массивная дверь с выбитой на ней иерархией ярко повествовала о том, кто за ней находится. Никогда не любил такого набожного выделения, всегда казалось это глупым, чуждым обычному демону, но мне было опрометчиво кого-то судить, а уж тем более в кабинете Дьявола рассуждать об архитектуре, созданной им самим.

— Входи, друг мой, — послышалось где-то за дверью, в момент когда демон намеревался войти.

Огромный кабинет с колоритной для Ада мебелью предстал перед мужчиной. За долгое время, проведённое в аду и знакомство с самим Владыкой, он перестал обращать внимания на тяжёлую ауру, что ощущалась также хорошо, как и тягучая, давящая на вески энергетика. Именно здесь ярко выражалась вся мощь Владыки, поэтому за восемь тысяч лет смельчаков войти без приглашения в обитель Дьявола было крайне мало.

— Виновные расплачиваются за свои грехи, вендетта наступила, — не став мусолить, подытожил результаты своих действий Геральд. Не смотря на расположенное к нему кресло, присаживаться он не планировал. Сесть за стол переговоров с Дьяволом — это сыграть с ним в ещё одну игру, из которой победителем ты никогда не выйдешь.

Тёмный лорд мягко улыбнулся, слишком хорошо зная голубоглазого демона. Ему, как никому, не требовалось этакое рассуждение. За долгие тысячелетия он знавал о слишком многом. Да и нужно ли это ему было, если на лице «друга» было написано абсолютно всё. Это, как испепеляющую чужой хребет ненависть, он скрыть не мог.

— Не присядешь? — мужчина наигранно удивился, но наседать не стал, не в его стиле ловить птичку силой. Отпив немного виски из гранёного бокала, демон усмехнулся. — Спешишь? Я понимаю.

Геральд плотно сжал зубы. Ему не нравилось поведение Владыки. Казалось, каждое сделанное им движение было излишне тяжёлым, что в действительности выдавало его намерения. Он догадывался про осведомленность Сатаны, что не могло не раздражать, сильнее накаляя градус их обещания.

— Действительно, мне пора, — сухо бросил демон, разворачиваясь к дубовой двери.

— Тебе удалось меня удивить, — раздался лукавый голос Владыки, он упивался его эмоциями так, словно пересчитывал каждую кость в человечком скелете. — Ты не возненавидел её.

Геральд глубоко вздохнул, рана была по-прежнему всё такой же свежей, такой, словно прошло несколько дней, а не десятки лет. Каждый день он проклинал себя за то глупое решение, которое принял в впопыхах в момент своей глубочайшей ярости. Было ужасной пыткой напоминание об этом всём. Дьявол словно надавливал на свежие синяки, принося невыносимую боль. Знал ли молодой демон, когда просил тёмного лорда об услуге, её отнюдь не маленькую цену? Конечно нет.

— Повелитель… — глубоко вздохнув, произнёс мужчина. Слова давались тяжело не от пережитого временем груза, он яро чувствовал подвох. Знал, что сейчас услышит то, что ему не понравится. — Всё в прошлом. Её вины нет, — не солгав, подчеркнул демон то, что думал об этой ситуации, пока бестия спала на его груди вчерашней ночью.

— Ты прав, — на сей раз подытожил для себя Сатана, разглядывая бокал с тяжёлым алкоголем, словно витал в собственных мыслях, на деле лишь накалял атмосферу. — Её вины действительно нет, но не кажется ли тебе, друг мой, если она узнает, её это сломает. Прекрасная Виктория, дивная, неприступная птичка в нашем саду будет чувствовать угрызения совести.

Стоило демону закончить свои мысли вслух, как руки Геральда безжалостно сжались в кулаки, а глаза налились кровью. Больше всего он ненавидел манипуляции, а это было одной из них. Потерять Вики было всё равно, что потерять себя. Втянув непринужденно воздух ноздрями, он спокойно кивнул. Как бы тяжело это не было, он понимал, что при любом раскладе действия Дьявола будут переваливать его собственные.

— Сатана, ты не посмеешь, — сдерживая себя из последних сил, произнёс демон. Геральд знал, к чему он клонит, ярость закипала в венах, когда сам тёмный лорд был спокоен как никогда. Разглядывая десятки книг, оригиналы стояли на его полках, приветливо маня своего хозяина прочесть их снова.

— Догадываешься, что нужно сделать для того, чтобы не посмел? — Дьявол закрыл лежащую рядом книгу, когда Геральд, пересилив себя, кивнул, не в силах идти против Владыки. Он мог и хотел, но понимал, что грязная игра или попытка сделать что-то против, приведёт к тому, что Вики пострадает, а этого он бы простить себе не смог.

Геральд

Вечер был поистине волшебным — невероятно красивый мюзикл, её шуточки, рандеву на балконе, запах её волос, в момент когда Эсмеральду должны были поджечь на костре и бестия придвинулась ко мне — все эти моменты были слишком сладкими. Старался вести себя непринуждённо, не хотел расстраивать её раньше времени. Искренне надеялся, что она не привязалась ко мне очень сильно, и мои слова не разобьют её сердце, но Вики, казалось, всё чувствовала. Всё чаще делая шаги по набережной, замечал её пытливые взгляды, когда, не выдержав, она всё же спросила, решив успокоить внутренний переполох.

— Так и есть, — безразлично произнёс, когда внутри всё надломилось. Показать эмоции, означало дать ей повод усомниться. Всяко лучше было выглядеть в её глазах ничтожеством, чем пытаться и до бесконечности надеяться, что нам когда-нибудь удастся быть вместе.

— А мы? — моя девочка. Как же мне хотелось её обнять, сильнее прижимая к своей груди, видя скопившиеся в уголках её невероятно красивых глаз слёзы. Но нужно было оттолкнуть. Иначе было нельзя.

— Спасибо. Эти две недели действительно были увлекательными, — я видел, как ей тяжело давалось каждое сказанное слово.