История России. Смутное время - Людмила Морозова

По этим приметам любой мог уличить Молчанова в самозванстве. Бродяга же был невысоким и рыжеволосым, поэтому издали в пышной одежде выглядел вполне как Лжедмитрий I.

Современники Смуты обладали разными сведениями о том, как появился Лжедмитрий II. Немецкий наемник Конрад Буссов (бежал из Швеции в Россию в 1601 г., в 1605 г. перешел на сторону Лжедмитрия I, осенью 1606 г. служил у Болотникова, был с ним в Калуге, но потом переметнулся к В.И. Шуйскому, в 1611 г. уехал в Ригу, где написал «Московскую хронику». Умер в 1617 г.) так описал его появление: «Болотников и князь Григорий Шаховской велели одному казаку переправиться с письмами вплавь через реку (Днепр. – Л.М. ) и добраться до Польши. Указывая и жалуясь на свое крайне бедственное положение, они сообщали, что если кто-нибудь из близких воеводы Сандомирского (сам он находился в заключении в Ярославле) не отважится выдать себя за Димитрия и не вызволит их, то тогда они преподнесут и передадут его величеству королю польскому все крепости и города, которые они захватили и подчинили именем Димитрия, с тем, чтобы его величество вызволил их и они не попали бы во власть московитов. Получив это письмо, близкие воеводы Сандомирского стали измышлять способ раздобыть кого-либо, кто выдал бы себя за Димитрия, и нашли у одного белорусского попа в Шклове, который был под властью польской короны, школьного учителя, который по рождению был московит, но давно жил в Белоруссии, умел чисто говорить, читать и писать по-московски и по-польски. Звали его Иван. Это был хитрый парень. С ним они вели переговоры до тех пор, пока он не согласился стать Димитрием. Затем они научили его всему и послали в Путивль с господином Меховецким». (Буссов Конрад. Московская хроника. Глава XIII.)

Голландский купец И. Масса тоже полагал, что Лжедмитрий II был польским ставленником: «И в Польше, видя, что Московию легко завоевать, и желая ей отомстить, отослали московское посольство… и дозволяли всем панам, кто пожелает, напасть на Московию, что и случилось. И Польша впервые объявила себя открытым врагом Москвы. И мятежники с большим войском, капитанами и полковниками выступили в поход и распространяли по всей земле известие о Дмитрии, что он еще жив, и приводили тому неоспоримые доказательства». (Исаак Масса. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М., 1937. С. 165–170.)

Польский хорунжий О. Будило, сподвижник Лжедмитрия II, писал о нем следующее: «В 1607 г., в десятую пятницу после русской Пасхи появился в Стародубе некто, назвавшийся сначала Андреем Андреевичем Нагим (на самом деле отчество Андрея Нагого было Александрович). Затем, по истечении четырех недель, пришел в Чернигов Андрей Воеводский-Рукин, москвитянин, и стал рассказывать, что в Стародубе находится царь Дмитрий, которого держались Северские крепости, и уверял, что он жив. Был тогда слух, что Дмитрий ушел из Москвы от смерти, что вместо него там убили кого-то другого, которого Дмитрий положил на своей кровати. Этого Рукина взяли в Стародуб. Прибыв туда, он не сразу указал на Дмитрия, только когда его уже заставили, он указал на вышеупомянутого Нагого и сказал, что это и есть царь Дмитрий, что он чудесным образом ушел от смерти, приготовленной ему Шуйским. Русские сейчас же поверили ему и признали его действительным Дмитрием. Когда об нем разнеслась весть по нашим польским приграничным крепостям, когда он сам стал рассылать грамоты, приглашая к себе воинских людей, то многие стали собираться около него». (Тушинский вор: личность, окружение, время. М., 2001. С. 167.)

Только ксендз Ян Велевицкий, использовавший материалы патера К. Савицкого из окружения Марины Мнишек, предположил, что Лжедмитрием II стал некий крещеный еврей Богданко, которого Лжедмитрий I использовал для написания документов на русском языке. После гибели своего государя он бежал в Литву, где долго скитался. Потом переехал на территорию Русского государства и выдал себя за «царя Дмитрия», поскольку хорошо его знал. Однако в этом случае получалось, что в Москве Богдан был известным человеком, и его легко могли опознать служители царского двора.

В русских источниках также есть своя версия появления Лжедмитрия II.

«В лето 6116 (1607/08) прииде в Стародуб Северской человек, называемой и назвася Андреем Андреевым сыном Нагово, с ним же прииде товарищ, сказался Московской подъячей Олешка Рукин; а иные сказывают детина. А приидоша неведомо откуда и сказаша, что пришли от царя Дмитрия к ним. И сказаша стародубцам, что царь Дмитрей приела их наперед себя для того, таки ль ему все ради: а он жив в скрытее от изменников. Стародубцы же им все возопиша единодушно, что «все мы ему ради; скажите нам, где он ныне, и пойдем все к нему головами». Той же Олешка Рукин сказа им во все люди: «Здеся есть у вас царь Дмитрий». Они же начаша ево спрашивати. Он же им не сказа. Они же ево взяша и поведоша к пытке и начаша ево пытати. Он же им с пытки сказа: «Сей есть царь Дмитрей, кой называетца Ондреем Нагим». Стародубцы же все начаша вопити и начаша звонити в колокола. Начальному же воровству Стародубец Гаврила Веревкин. Нача ево все почитати царем и писаху грамоты в Путивль, в Чернигов, в Новгородок (Новгород-Северский)». (ПСРЛ. Т. 14. С. 76.)

Выяснить личность Лжедмитрия II пытался и царь Василий. Для этого он велел отправленным в Польшу послам, князю Г.К. Волконскому и дьяку А. Иванову, разузнать все возможное на этот счет. Вернувшись в Москву в феврале 1607 г. они написали в своем отчете следующее: «Да пристав же говорил про вора, что он однолично жив в Сеньдомире у воеводиной, а вышел де в старческом платье; и воеводина платье на него все искупила и людей к нему принела з 200 человек…

И пристав сказал, что де он рожеем смугол, а волосом черен, ус невелик, а бороды выседает и он стрижет; а по польски говорить горазд и по латыни знает.

И посланники говорили, что подлинно вор Михалко Молчанов токов рожеем, а прежний был вор ростригарожеем не смугол, а волосом рус». (РИБ. Т. 137. М., 1912. С. 306, 313.)

Сам самозванец в грамоте в Смоленск написал следующее о своем появлении в Русском государстве: «Аз милосердый и праведный и щедрый прыроженный Великий Государь ваш Царь и Великий Князь Дмитрей Иванович всея Руси сходил от их злокозненного умыслу в Литовскую землю, и был в Литовской земли Богохраним и здаров, и прышол з Литовские земли в вашу отчыну в Московскую землю и преславущий град Старадуб во 12 недель, и не хотел я себе воскоре объявить и назвал я себя Андреем Нагим для своих изменников Василья Шуйскаго и его советников, и меня, Государя вашего прыроженнаго и милосердаго и праведнаго и щедраго и Скипетра Державца, Великого государя и Великого Царя и Великого Князя Дмитрия Ивановича всея Руси узнали нас прыроженные нашы люди многих городов, и добили нам челом и вину свою принесли, что аз истинной и праведной и щедрой прыроженный Великий Господарь ваш Царь и Великий Князь Дмитрей Иванович всея Руси не токма правых людей жалую, но и винным своим прыроженным вину отдаю и жалую их своим Царским великим жалованием». (Оболенский М. Сборник князя Оболенского. М., 1838. С. 12–13.)

Весьма замысловатый титул и необычная орфография свидетельствуют о том, что данную грамоту, вероятнее всего, писал сам самозванец. Все современники отмечали, что он умел писать и отличался витиеватым слогом.

Таким образом, получается, что Лжедмитрий II был подготовлен поляками, желавшими отомстить царю Василию за свержение их ставленника Лжедмитрия I и убийство в Москве многих их родственников. Но на этот раз они не стали готовить его поход на Москву на территории своего государства. Зная о настроениях в северских городах, они сразу отправили своего ставленника туда. Формально получалось, что стародубцы сами стали зачинателями новой самозванческой авантюры.

Жители северских городов стали собирать деньги на обиход своего государя, и вскоре у него появилась своя казна. Это позволило бродяге сшить себе достойную царя одежду, нанять свиту и охрану, возвести хоромы. От его имени во все окрестные населенные пункты стали рассылаться грамоты с призывом влиться в его войско. Они попали и в соседнюю Речь Посполитую, где всегда было много охотников до легкой добычи. К тому же после восстания краковского воеводы М. Зебжидовского против короля Сигизмунда III летом 1606 г. его сторонники оказались не у дел и были готовы служить любому за умеренную плату.

Поэтому к осени 1607 г. в Стародубе собралось небольшое войско в 3000 человек. Затем из Литвы прибыл отряд из 700 человек под началом опытного польского полковника Мацея Меховецкого, и было решено двинуться в путь. Главнокомандующим (гетманом) был провозглашен Меховецкий, как наиболее опытный и сведующий в воинском деле человек. Новый самозванец, в отличие от предыдущего, хорошим полководцем не был.

В сентябре небольшое самозванческое войско выступило из Стародуба к Почепу. Местные жители радостно его приветствовали, открыли ворота города и снабдили продовольствием. Далее было решено взять Брянск.