Ее темные рыцари - Лана Ежова

Следует заметить, что единственный вход в сидх, зачарованный мир фейри, находится в Черном море, невдалеке от популярного курортного поселка. Раисэль неоднократно имела дело как с местными, так и с отдыхающими и относилась к ним одинаково – со снисходительностью, порой перерастающей в презрение. Но однажды она познакомилась с мужчиной, который сумел ее удивить. И ему моя бабушка вскоре отдала свое сердце.

Тем временем приближалась дата свадьбы. Князь, не без помощи придворного колдуна Арториуса, узнал о чувствах дочери к смертному. Мало того, принцесса посмела зачать дитя от человека. Чтобы избежать позора и не нарушить договор с семьей жениха, Кайагард приказал колдуну вытравить неугодный плод. Но вместо этого Арториус помог принцессе сбежать.

Как погиб возлюбленный бабушки и как она сумела заполучить покровительство одного из представителей Всемирной организации Контроля, Глафира Яковлевна не знала. Назвала лишь фамилию Контролера – Хемминг. Благодаря его заступничеству Раисэль, а по документам Сидорова Раиса Николаевна, стала жить в тихом городке, который входил в ареал «охоты» Хемминга на нарушителей законов Полуночи. За помощь бабушка расплачивалась знаниями о фейри, а иногда целебными зельями. Так она жила в спокойствии, пока ее дочери не исполнился год, а благодетель не попросил взглянуть на умирающего от проклятия человека. Историк Игнат Лукин, немолодой уже мужчина, пострадал, выполняя какое-то задание для Контроля, и Хемминг не мог бросить его на произвол судьбы. Целительница-сидхе боролась за жизнь Лукина долгие месяцы и сама не заметила, как он стал для нее не просто пациентом.

До сих пор из памяти не идет неожиданное признание бабушки, что ее любовь к профессору началась с уважения, окрашенного жалостью. Игнат Вениаминович тогда, смеясь, неточно процитировал Кира Булычева: «У славян слово «жалеть» синоним слову «любить». Пожалела – и влюбилась».

Красота, сила, богатство и вечность – все это могла получить Раисэль от равного себе. Но принцесса полюбила немолодого и к тому же смертельно больного мужчину, главными достоинствами которого были ум, интеллигентность и честность. Любовь – странная штука, не правда ли?

Чтобы спасти будущего мужа, целительница решилась на ритуал разделения сути. Проведи она его дома, вблизи священного источника, и мужчина стал бы таким, как она, – молодым, прекрасным и, вероятно, долгожителем. Но возможности вернуться в сидх своего рода у Раисэль не было. Поэтому она стала обыкновенной человеческой женщиной, но зато профессор выздоровел и прожил вместе с ней еще сорок шесть лет. И я верю, что каждый день этого полувека они провели в любви и согласии. Их счастье, конечно, не было безоблачным: чего стоило одно только появление Арториуса, назвавшегося в мире людей Артуром Томасовским, с притязаниями на одаренного ребенка. Наверняка его постоянный надзор приводил бывшую сидхе в отчаяние. И я не представляю, каких усилий ей стоило делать вид, что все хорошо, когда Томасовский приходил на «дружеское» чаепитие. А еще интересно, как колдуну удалось запугать Раисэль, чтобы она согласилась на его условия. И где был ее благодетель Хемминг? Почему он не вмешался, раз и профессор, и бабушка оказывали некоторые услуги ВОК? Неужели он не знал? Или ему было все равно?

– Скорее второй вариант, – вклинился в мой рассказ Булатов. – Твоим близким не грозила смертельная опасность, ничто не мешало им и дальше работать на Хемминга. Так зачем вмешиваться? Подумаешь, какой-то гипотетический ребенок.

– Но если бы Контролера попросили о помощи? Разве он отказал бы?

– Просить Хемминга о помощи себе дороже. – Парень вздохнул. – Несколько лет назад из-за него едва не погибла добрая часть моей приемной семьи. А все потому, что две глупышки поверили Шмарре, понадеявшись на его поддержку.

– Шмарре? Его вроде Хеммингом зовут, – удивилась я.

– Шмарре-Кошмаре – прозвище. В переводе с немецкого Schmarre – рубец, у Контролера шрам на левой стороне лица, – объяснил вертигр, и у меня похолодело в животе от нехороших догадок. – Ну а рифма «Кошмаре» прицепилась уже на территории, которую Хемминг курирует с 60-х годов, это Украина и два федеральных округа России.

– Ого! – Я присвистнула. – А он себе пупок не надорвет? Как можно охватить такую площадь?!

Лазарус усмехнулся:

– А он не сам работает – у него в подчинении тысячи полуночников и людей. Лишь спорные моменты или тяжелые случаи требуют его непосредственного внимания, и тогда он появляется лично со спецкомандой.

– Кстати, слышал, что примерно лет десять – двенадцать назад они ловили оборотня-каннибала неподалеку от твоего города, – задумчиво проговорил шатен и, словно опомнившись, заметил: – Кажется, мы отвлеклись от главного.

– Да, – согласился вампир. – Ты знаешь, какой Дар интересует Томасовского? И вообще, какова магия рода твоей бабушки?

То, что я услышала от Пасечник, меня не обрадовало, потому что напоминало больше не магию, а мошенничество.

– Сидхе Серебристого Дурмана, как можно догадаться по названию, одурманивают. – Я не сумела сдержать гримасу, перечисляя умения родственничков: – Внушают, создают иллюзии, погружают в грезы. Короче, своего рода гипнотизеры.

– А воздействуют чем? – заинтересовался блондин.

– В смысле?

– Взглядом, голосом или нужен тактильный контакт? – терпеливо уточнил Лазарус.

– По-разному, кому как повезет. Думаю, у бабушки это был голос – даже став человеком, она могла уболтать любого. Несколько лет назад, когда внучка профессора чуть не довела его своим нытьем до инсульта, бабушка закрылась с ней на кухне на пару часов. И вскоре Леська кардинально изменила свою жизнь, но, к сожалению, ее характер остался прежним. – Мои рыцари молчали, и я забеспокоилась, что они плохо представляют, о ком идет речь. – Вы ведь познакомились с Олесей? Не поверю, что за два месяца она не нагрянула ко мне с какой-нибудь просьбой или претензией.

Мои витязи как-то странно переглянулись, словно советуясь, говорить мне или нет.

– Было дело, – усмехнулся вампир. – Однажды вечером сия милая девица пыталась убедить тебя продать ей квартиру за очень смешную цену. Ее хватке могли бы позавидовать лучшие менеджеры моего агентства. Удивительно, что при такой настойчивости ты не очутилась на улице.

– Это не моя заслуга. Леське каждый раз не хватает всего чуть-чуть, чтобы дожать, сломить мое сопротивление.

На самом деле я бы давно отдала ей квартиру, если бы знала, куда потом идти. Карина утверждала, что это комплекс неродного ребенка, мнящего себя недостойным материальных благ, которые он может получить от отчима. Возможно, но я в самом деле не считала себя вправе претендовать на жилье, доставшееся от профессора и бабушки. Наверное, глупо? Ведь «сталинку» они покупали вместе, когда Лукин развелся с первой женой. И все же у меня порой начинались приступы угрызений совести, особенно когда сестра ныла, что дополнительные квадратные метры им не помешают.