Мировые войны и мировые элиты - Дмитрий Перетолчин

«Монтегю Иоллет Норман, человек, который в 1920-1940 годах был директором Центрального банка Англии и который на весах истории весит примерно столько, сколько Рузвельт, Черчилль, Муссолини и Гитлер вместе взятые… [3]»

Андрей Фурсов. «США как Римская империя Траяна»

На столь ответственном посту он первым делом выстроит доверительные отношения с Бенджамином Строн-гом (Benjamin Strong), который стал управляющим Федеральным резервным банком Нью-Йорка в 1914 году, «как объединенный кандидат банков JP Morgan и Kuhn, Loeb & Со, настолько доверительные, что президент США Герберт Гувер назовет Стронга «ментальным довеском» Европы и Нормана [4]. Помимо прочего Монтегю Норман занимал должность в компании Brown Bros. & Со, которая после ряда слияний стала Brown Brothers Harriman. Компанию представляли братья Даллесы, а коллегой Нормана там был Моро Делано (Moreau Delano) — родственник президента Франклина Делано Рузвельта (Franklin Delano Roosevelt) [5], основателя американского «Нового курса», реализацией которого занималась Национальная администрация восстановлении.

«Национальная администрация восстановления -это начало американского фашизма. Но в отличие от Италии и Германии демократический парламентаризм доминировал в англосаксонском мире на протяжении поколений; это родовой институт…» [6]

Уолдо Фрэнк, американский писатель и журналист

Делано гордились своей фамилией, родословную которой вели от Римской империи, он директорствовал в American Bank Note Company [7], компании в буквальном смысле печатающей разным странам денежные банкноты, к примеру «оккупационную марку» [8], а их родственник Фредерик Делано (Frederic Adrian Delano) с 1914 года занял место в совете директоров Федеральной резервной системы, компании, где принимают решения сколько денег напечатать. Там он естественно поддерживал отношения с «ментальным довеском Нормана» Бенджамином Стронгом. Помимо того, что Фредерик Делано был директором целого списка железнодорожных компаний, с 1925 года этот во всех смыслах незаменимый человек председательствовал в созданном при Лиге Наций Комитете опиумной продукции (League of Nations International Committee on opium production) [7]. Как тут не вспомнить Уоррена Делано-младшего, чья Russel & Company еще недавно конкурировала с Sassoon & Company по поставкам опиума в Китай.

Благодаря Монтегю Норману капризный финансовый ручей английских кредитных средств соглашался поступать в Германию только при условии, что во главе ее будет находиться Адольф Гитлер. Более того, благодаря М. Норману Англия одалживала и частным германским концернам, таким как I.G. Farbenindustrie, при этом Банк Англии инструктировал своих служащих открыто не обсуждать эту проблему ввиду ее конфиденциальности. В результате I.G. Farbenindustrie даже в разгар кризиса, в 1933 году смог вложить 142 млн. марок в расширение производства [4]. Американский посол в Великобритании Джозеф Кеннеди, папа известного американского президента, с восторгом отнесся к идее вице-президента Standard Oil Фрэнка А. Говарда под прикрытием его компании оформить заявки на постройку нефтеперерабатывающих предприятий I.G. Farbenindustrie во Франции и Великобритании [9].

«На период с 1924 по 1933 год британские финансисты, ведомые Банком Англии, стали главными и практически единственными главными героями вскармливания и взращивания гитлеризма. Дипломатия была оттеснена на задний план; в игру вступил банкирский артистизм… Солистом в оркестре, исполнившем эту сложную и решающую интерлюдию, и стал Монтегю Норман».

Гвидо Джакомо Препарата, «Гитлер Inc».

В июне 1933 г. во время поездки в Лондон и встречи с М. Норманом глава Рейхсбанка Ялмар Шахт добивается предоставления английского займа в 2 млрд. долл. и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам. Таким образом, нацисты получили то, чего не могли добиться прежние правительства. Более того, после поездки Ялмара Шахта в США в мае 1933 г. и встречи с президентом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит, Америка выделила Германии новые кредиты на общую сумму в 1 млрд. долларов [4][10][11][12]. Это сумма будет выглядеть еще более внушительно с учетом предыдущих поступлений:

«По официальным данным министерства торговли США, с октября 1924 года до конца 1929 года германская промышленность получила через банки США свыше одного миллиарда долларов — внушительная сумма в те времена. Львиная доля этих денег досталась крупнейшим монополистическим объединениям — таким, как сложившийся в 1925 году концерн в области химической индустрии «И.Г. Фарбениндустри»».

Чарльз Хайэм, «Торговля с врагом»

Характеризуя влияние иностранных кредитов, необходимо отметить, что Германией по оценке Репарационной комиссии, начиная с 11 ноября 1918 г. по 30 июня 1931 г. выплачено 20,78 млрд. золотых марок, к которым следует добавить 8,5 млрд. марок инвестиций в иностранные активы. В этот же период получено 25-27 млрд. марок иностранных кредитов. Если же брать период, начиная с принятия плана Дауэса, т.е. с сентября 1924 г. по июнь 1931 г., то выплаченные репарации составили 10,8 млрд. рейхсмарок, сумма кредитов Германии — 20,5 млрд., прямые инвестиции в Германию — 5 млрд. По поводу внешних вливаний в экономику Германии Людвиг фон Мизес пишет следующее: «Однако этот бум для Германии был «синтетическим», он строился на постоянном притоке иностранного капитала. Стоило этому потоку остановится, и более того, повернуть вспять, кумулятивный эффект действия бегства капиталов, репараций и выплат по кредитам бросал Германию за грань выживания» [13]. Позади этого с первого взгляда бессмысленного переноса средств с баланса на баланс происходил также и перенос права собственности. В этот период инвестиционное поведение было направлено на установку контроля над предприятиями, которые подходят под определение стратегических: нефтепереработка и производство синтетического горючего, химическая, автомобилестроительная, авиационная, электротехника и радиоприборостроение, значительная часть машиностроения перешли под контроль международных финансовых групп [14].

Из немецких долговых обязательств, выпущенных в основном Dillon, Read & Со на общую сумму 1,3 млрд. долларов [15] 65% (почти 850 млн. долларов) приходилось на железнодорожную, сталелитейную и угольную промышленность, остальное составляли государственные долги [16]. Один только Vereinigte Stahlwerke A.G. получил от американских банков займов на сумму более 100 млн. долларов [17]. Впору говорить о том, что и весь Третий рейх был «синтетическим»:

«Вот этот золотой дождь американских долларов оплодотворил тяжелую промышленность гитлеровской Германии и, в частности, военную промышленность. Это миллиарды американских долларов, вложенных заокеанскими монополиями в военную экономику гитлеровской Германии, воссоздали германский военный потенциал и вложили в руки гитлеровского режима оружие, необходимое для осуществления его агрессии».

«Фальсификаторы истории», 1948 г.

Особое место здесь занимает холдинг I.G. Farben -столкнувшись со сложностью освоения экспроприированных технологий химических процессов, было принято решение установить контроль над уже существующим немецким производством, не вывозя его за пределы Германии. Недаром один из инициаторов Панъевропейского движения, канцлер Веймарской республики Густав Штре-земан в 1927 году в беседе со Шницлером сказал: «Какие еще козыри есть у меня в руках, кроме «И.Г». и угольной промышленности?» [15][18] — стратегические корпорации представляли первостепенный интерес. В холдинги типа Verelnjgte Stahlwerke A.G. и I.G. Farbenindustrie промышленность собиралась для полноты контроля над предприятиями, интересующими иностранных инвесторов в первую очередь. Почти 70% всех денег, поступивших в Германию в течение 1930-х годов, также исходили от инвесторов из Соединенных Штатов, большинство из которых были клиентами Sullivan & Cromwell [19]. Параллельно в конце 1925 года паневропеец Штреземан подписал в швейцарском Локарно договор, открывающий, по его словам, «возможность ухватиться за край одежды» «великой европейский экономической ориентации». В 1928 году он участвовал в подписании пакта Бриана-Келлога [20]. В апреле 1927 года премьер-министр Франции А. Бриан предложил учредить наделенный исполнительными полномочиями «Федеративный Европейский Союз», а войну объявить вообще вне закона. Через год под документом стояли подписи уже 15 стран, но СССР к выработке документа не допустили [21], а мирная ориентация союза стала изменяться.

Все это время в германскую промышленность закачивался долларовый капитал, установивший, согласно комиссии сенатора Килгора контроль над 289 немецкими предприятиями, владея контрольными пакетами акций на сумму 420 млн. долларов [16]. Так, к примеру, Уильям X. Дрейпер (William Draper) вице-президент Dillon, Read & Со, разместившего долговые обязательства Vereinigte Stahlwerke A.G., находился в постоянном контакте с одним из его директоров, представлявшем также Deutsche Bank, Отто Вольфом. В 1926 году Dillon, Read & Co предоставил кредит компании Siemens & Halske, а в 1930-м спас будущий мировой бренд от краха, предоставив еще 25 млн. долларов [4][22]. В свою очередь в это же время Siemens & Halske приобрел акций Deutsche Bank на миллион марок [23]. В 1931 году в «круг Кепплера» вошел Биндель — представитель связанного с США концерна Siemens-Schuckert, который еще в 1917 году выпустил первую крылатую ракету [24].