Настоящая фантастика – 2014 (сборник) - Марина Ясинская

3

Когда в каком-нибудь полутемном монастырском подвале, среди пустых бочек для вина, ты слушала тайком «дьявольскую музыку» и все твое существо трепетало, как вымпел на ветру, а призрак твоей свободы проходил сквозь стены подобно доброму дедушке, разносящему подарки, – ты начинала понимать, зачем совсем не голодной Еве понадобилось то проклятое яблоко. Ты тоже вкусила запретных плодов своего века (правда, далеко не всех) и могла бы поклясться, что от них не добавляется ни грамма дерьма.

Если ты жиреешь и заболеваешь, тебя не спасет никакая диета.

* * *

Они с напарником сдали смену в семь утра, и почти сразу же, затемно, абориген отправился в путь. Девушка выждала, пока закрылась дверь, оделась и последовала за ним.

На востоке брезжил серенький рассвет. В сводке погоды по радио обещали ненастный день и не обманули. Она шла по обочине шоссе, которое заметал снег. Далеко впереди маячил силуэт шкандыбающего Ноя. Она старалась держаться на таком расстоянии, чтобы оставаться неразличимой для аборигена, но в то же время не терять его из виду. Он едва полз, и она была вынуждена идти раздражающе медленно, в непривычном для себя темпе, и вдобавок начала замерзать. В общем, прогулка получилась та еще.

До границы города девушка обычно добиралась пешком минут за пятнадцать. В паре с аборигеном это заняло три четверти часа. За все время ей попались две встречные машины и две попутные. Не густо. Водитель грузовика, ехавшего в город, посигналил ей; она сделала вид, что ничего не произошло. В кабине наверняка было тепло… Грузовик обогнал аборигена, не притормозив, и скрылся в снежной пелене. Она подумала о том, каким образом водитель почуял женщину – по ее фигуре в анораке с поднятым капюшоном этого не скажешь. Хорошо это или плохо? Поможет это ей в подземке или помешает? К чему гадать – скоро она узнает.

Они пересекли окружную с интервалом в несколько минут. Абориген двигался с прежней скоростью. Ковылял, как сломанная игрушка. В постройках мотеля, расположенного на въезде в город, все окна были темными, стоянка пустовала. Ржавый флюгер в форме седана всегда указывал на юг. В тарелке спутниковой антенны лежала огромная нетронутая порция снега. Следы шин грузовика на дороге уже были едва различимы.

В старых фильмах города обычно кишели людьми. Девушка знала другое: на улицах было малолюдно в любое время суток, а сейчас окраина выглядела вымершей. И абориген своим присутствием, как всегда, не добавлял жизни. Она поймала себя на том, что ей нравилось представлять следующее: она одна; все остальные исчезли. В этом чувстве не было ни малейшей примеси собственнического инстинкта – даже в мертвом городе ничто не принадлежало бы ей. «Владение» потеряло бы всякий смысл. Она испытывала что-то вроде темного прилива внутри, наступление ночи, которая затапливала и ее саму, и все вокруг. Сквозь эту муть тускло сияли синие огни…

…оказавшиеся прожекторами на телевышке. Пятна света, размазанные метелью, висели высоко в небе над ломаной линией крыш. Ной свернул за угол и направился туда, куда она и ожидала, – к ближайшему входу в подземку. Правда, по пути он зашел в круглосуточно открытую аптеку. Это было странно; девушка никогда не видела, чтобы аборигены принимали лекарства. Выйдя из аптеки, он спрятал что-то в карман и поплелся дальше.

На улицах появилось несколько прохожих, и теперь она не слишком заботилась о том, чтобы остаться незамеченной. Ной, похоже, не имел привычки оглядываться или смотреть по сторонам; словно его внимание было сужено до щели, равной по ширине расстоянию между зрачками. Он редко поворачивал голову, в основном все тело целиком. Впервые за несколько лет девушка пристально наблюдала за ним и не могла понять, почему ей кажется, что это не тот Ной, которого она знала прежде. Вероятно, дело было в изменившейся обстановке – здесь абориген превратился в еще одну непереваренную кость, ползущую по кишкам города.

Вход в подземку никак не был обозначен. Невысокий каменный парапет с трех сторон огораживал прямоугольную нору. С уровня асфальта вниз уводила пологая лестница, почти полностью засыпанная снегом. Под южной стеной образовался откос, и остался проход шириной не более полуметра. Судя по отсутствию следов, подземке перенаселение тоже не угрожало.

Ной спустился по лестнице и вскоре полностью скрылся из виду. Девушка выждала несколько секунд, огляделась по сторонам – никому не было до нее никакого дела – и последовала за напарником. Ступая след в след – снега в проходе по колено, – она убедилась в том, что абориген точно попадал на ступеньки и ни разу не поскользнулся. То ли ориентировался по едва заметным неровностям на крашеной стене справа, то ли обладал неведомым чутьем. Если бы внизу выяснилось, что он еще и видит в темноте, она решила бы, что сильно недооценивала аборигенов, однако ее глаза уже привыкли к сумраку после наружной белизны.

На глубине пяти-шести метров лестница кончилась; от площадки тянулся влево горизонтальный подземный коридор. Снега тут почти не было, зато на выщербленном полу хватало намерзшего льда. Первый светильник, источавший красноватое сияние, находился примерно в тридцати шагах от поворота, поэтому начальный участок пути казался особенно темным.

Посмотрев за угол, она едва различила фигуру аборигена, тут же скрывшуюся за очередным поворотом. На секунду мелькнула мысль бросить эту дурацкую слежку. Какое ей дело до того, где и как проведет абориген ближайшие сутки? Но тут же она представила, что ожидало ее наверху. Белый опостылевший город. Тоскливый вой ветра. Скованная льдом река. Некуда идти. Она будет бесцельно шататься по улицам и убивать время, пока не замерзнет окончательно. И тогда придется искать какую-нибудь рыгаловку, где можно выпить горячего пойла из треснутой чашки и немного согреться… Все это она готова была в любой момент променять на что угодно. А если ничего другого не подвернется, сойдут страх и предчувствие опасности… которых она пока не испытывала.

Честно говоря, девушка сильно подозревала, что подземка окажется всего лишь темным двойником города, чем-то вроде грязной ночлежки для аборигенов. Значит, она тем более не рисковала.

* * *

Она свернула за угол и оказалась в длинном туннеле, разделенном надвое рядом колонн. Ной уже был едва виден – точнее, не сам Ной, а его переползавшие одна в другую тени, похожие на черные крылья бьющейся в тесноте птицы. Он двигался по левой стороне туннеля. Девушка пошла по правой, ступая осторожно и тихо, – звуки сделались гулкими и разносились далеко. Во всяком случае, сбивающийся шаг хромоногого аборигена она слышала отчетливо. Ее могла выдать собственная тень, но с некоторых пор у нее появилась невесть откуда взявшаяся уверенность, что пробираться скрытно уже не имеет смысла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});