Древо Жизора (Тамплиеры - 4) - Октавиан Стампас

И понеслись для Ришара один за другим дни, полные развлечений, танцев до упаду, остроумных перепалок, конных скачек, охоты, паров, дурачеств и невообразимых затей. Так прошли лето, осень, зима, наступила весна. Ришар выбрал себе возлюбленную - такую, же юную, как он сам, дочь Раймона Тулузского, Аделаиду. Не беда, что в нее уже были влюблены несколько других молодых людей, включая Альфонса Арагонского, который единственный, добивался от нее руки и сердца всерьез. Больше же всего Ришара вдохновлял образ его родной матери, Элеоноры, Он обожал ее чистым чувством девственника, восхищался ее неиссякаемым весельем и остроумием, а когда становился на молитву, глаза Элеоноры причудливо светились на него с образа Пресвятой Девы. Все уголки души его были заполнены сверху донизу, и казалось, Господь присутствует везде - в молитве, и в безудержном, не знающем границ веселье. Ведь Ришар был еще так молод, и многого не понимал.

Весной случилось в Тулузе несчастье - погиб всеобщий любимец, виконт де Туар. А Ришар только-только успел понять, зачем всем нужно возносить до небес эту полную бездарность, этого круглого идиота. Де Туар попросту выполнял роль громоотвода. Ему доставались все лавры, он был признан лучшим трубадуром понарошку, ведь если из всех трубадуров выбрать самым лучшим кого-нибудь настоящего, остальные станут ему завидовать и передерутся. Причиной смерти эн Мишеля стало появление в Тулузе некоего черного человека по имени Жан де Жизор. Он приехал в город в сопровождении эклэрэ альбигойцев Транкавеля, и Ришар сразу почувствовал, как в жизнь двора Раймона вошло что-то недоброе.

- Кто этот человек, мама? - спросил он у Элеоноры. - Почему он так мне не нравится?

- Это сенешаль великого магистра ордена тамплиеров, - сказала королева. - Тех тамплиеров, которые живут в Иерусалиме. Зимой у них умер прежний великий магистр, Бертран де Бланшфор. Я знала его. Это был необычайно интересный человек. Новым магистром стал Филипп де Мийи, а эн Жан де Жизор сделался сенешалем. Ведь ты знаешь, как устроен орден тамплиеров?

- Еще бы! Конечно знаю, - отвечал Ришар. - Ведь я и сам когда-нибудь стану великим магистром ордена тамплиеров. Не весь же век мне быть просто трубадуром.

- Дурачок, - засмеялась королева. - Тебе надо готовиться быть государем. Хотя, ты знаешь, неизвестно, у кого больше сейчас власти, у королей или у великих магистров.

- Но почему этот сенешаль Жан такой неприятный?

- Для кого как. Покойный Бертран де Бланшфор души в нем не чаял. Жан необыкновенный человек. Хотя, увы, напрочь лишен не только куртуазности, но и самого простейшего чувства юмора.

- Зачем нужны люди без чувства юмора?

- Должно быть нужны. Многие женщины обожают остроумных, но чувствуют себя надежнее рядом с людьми без чувства юмора. А государи - как женщины.

- Можно я не буду знакомиться с этим сенешалем, Жаном?

- Разумеется. Зачем тебе? Иди, играй пока юный рыжик мой милый, мой Даданет.

За время пребывания в Тулузе Жана де Жизора эклэрэ Транкавеля, Ришар обратил внимание, что многие придворные и гости Раймона Тулузского имеют с ними продолжительные и важные беседы, во время которых не искрятся улыбки, не раздается легкий смех, и это еще больше настроило его против неприятных пришельцев, в особенности против сенешаля Жана. Однажды Ришар увидел, как тот в упор разглядывает его. У тамплиера был пронизывающий, тяжелый взгляд, от которого Ришару сделалось ужасно не по себе, и он взял да и показал сенешалю язык. Де Жизор усмехнулся и, отвернувшись, пошел по своим делам, а у Ришара осталось гадкое чувство, будто в этот момент кто-то незримо указал ему на сенешаля тамплиеров и сказал: "Вот это - твоя погибель!"

И уж, конечно же, Ришар возненавидел эту темную личность, когда Жан де Жизор своею рукой убил беднягу Мишеля де Туара.

Вспышка гнева меж ними произошла мгновенно, хотя ожидалась давно, чуть ли не с первого дня пребывания Жана в Тулузе. Де Туар сразу заметил ту брезгливость, которую вызывали в госте из Иерусалима, восторги окружающих по поводу его кансон и баллад. Видя, как Элеонора или Бертран де Борн с важным видом ведут беседу с этим жизорским выскочкой, виконт все больше распалялся, и однажды находясь не в самом лучшем настроении, он столкнулся в дверях с ним и имел неосторожность воскликнуть:

- Дорогу лучшему трубадуру Прованса!

Любой другой при дворе Раймона тотчас же обернул все в шутку, уступил бы де Туару, да так, что присутствующие со смеху за животики схватились. Жан де Жизор повел себя иначе. Он поднял черную бровь, посмотрел на трубадура испепеляющим взглядом и ответил:

- Да неужели! Дорогу сенешалю великого магистра тамплиеров!

- Нахал! - взревел старина де Туар и выхватил меч. - Да тебя следует проучить как следует! Короче, проучить, вот! Я хочу драться не на жизнь, а на смерть!

- Прекрасно, - ответил сенешаль Жан и, выхватив из ножен свой меч, набросился на беднягу виконта.

- Защищайтесь! - взвизгнул эн Мишель, хотя защищаться надо было ему, чего он как раз и не сделал.

Первым же ударом Жан де Жизор рассек ему шею и ключицу, виконт рухнул на пол, обливаясь кровью и ревя от боли. К сенешалю бросились видевшие всю сцену трубадур Гираут де Борнель и двое его жонглеров - Иснар и Оордель. Они схватили его за руки, но было уже поздно - несчастный де Туар лежал в луже крови без дыхания. Старое сердце не вынесло боли.

- Вам лучше покинуть гостеприимную Тулузу, - с гневом взирая на убийцу, проскрипел зубами Гираут де Борнель.

- Что вы говорите? - усмехнулся Жан де Жизор. - Именно это я и собираюсь сделать послезавтра.

Жан де Жизор сдержал свое обещание и действительно через два дня после гибели виконта де Туара покинул Тулузу, ибо в Жизоре у него была назначена весьма и весьма важная встреча. Стояла дивная, благоуханная весна. Два оруженосца, пятеро тамплиеров со своими оруженосцами и целый штат слуг сопровождали сенешаля в этой поездке. Две лошади тащили отдельно повозку, в которой ехал заветный сундук Жана, совершивший второе путешествие через Средиземное море вместе со своим хозяином. Жан не мог оставить реликвию без своего личного присмотра. Десятилетняя Мари и Жан де Фо, ставший новым прецептором Иерусалима, остались в богатом иерусалимском доме сенешаля Жана.

Воздух Франции, уже, казалось, забытый за пять лет жизни в Леванте, наполнял легкие Жана радостью, и в душе его кувыркалась ехидная усмешка: "Я еще покажу вам!" Он как раз и собирался показать кое-что человеку, с которым у него была назначена встречали Жизоре, но угроза относилась, разумеется, не только к нему, но и ко всему человечеству, которое, само того не ведая, непростительно провинилось перед господином де Жизором. Тулузские встречи вертелись в памяти, как слепые щенки под ногами ощенившейся суки. До чего же смешных и рыжих дураков нарожала Элеонора от своего Анри! Жан не мог себе вообразить, что из кого-нибудь из них когда-то получится путное. Особенно смешон был этот конопатый Ришар с глупым, действительно щенячьим взглядом. Еще и язык показывает! Пройдет время, и он этим языком будет лизать сапоги Жана де Жизора, вот увидите! Так думал Жан, минуя один за другим города Аквитании, Пуату, Турени, Анжу, Алансона, и приближаясь к родному Жизору. Наконец он увидел в отдалении свой замок, за которым возвышался, владея всем раскинувшимся пейзажем, мощный вяз Ормус.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});