Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы) - Олег Мороз

По словам президента, реформы тормозят не только объективные обстоятельства. Мощным тормозом стала непримиримая борьба, конфронтация различных политических сил, неумение и нежелание находить компромиссы. Примером тому служат «крайне болезненные» отношения Верховного Совета и правительства. Скольких ошибок можно было бы избежать, если бы ВС отказался от отношения к правительству «как к младшему по чину».

— Конфронтация принимает все более угрожающие, крайние формы… — продолжал Ельцин. — Дело дошло до формирования военизированных отрядов, так называемых гвардий… Политические авантюристы рассчитывают, что неуправляемая Россия снова может стать их легкой добычей. Если такое случится, их торжество, конечно, будет недолгим. Но они сделают страну полем боя гражданской войны. Допустить это было бы просто преступлением. С такими политическими силами никакой компромисс, никакие переговоры, никакое сотрудничество не только невозможно, но и недопустимо… Сегодня особенно очевидно, что страну нужно оградить от разнузданной, нагнетаемой антиреформистскими силами политической истерии. Тут России жизненно необходима передышка хотя бы на год-полтора.

Ельцин высказал пожелание, чтобы одним из основных итогов работы VII съезда стало введение такого «стабилизационного» периода.

Увы, депутаты не вняли этому призыву президента.

Отметив, что корень многих проблем кроется в устаревшей Конституции, где не прописано четко разделение властей, Ельцин предложил депутатам принять постановление о проведении всероссийского референдума по окончательному принятию новой конституции РФ.

Вслед за Ельциным выступил Хасбулатов. Этот с ходу стал мазать черной краской все сделанное правительством: «Спад производства, грозящий его остановкой», после которого «впору будет говорить о воссоздании экономики практически с нуля»; «полный крах инвестиционной политики», «абсолютное ухудшение качества жизни, обнищание людей», «искусственное обесценивание рубля», «потеря управляемости хозяйством», «люмпенизация общества, включая интеллигенцию»…

И все это, как уверен спикер, подтверждает справедливость жестких оценок деятельности правительства, которые были даны на предыдущем VI съезде.

Что касается одного из главных негативных явлений — спада производства, — по словам Хасбулатова (он тут сослался на «оценку ведущих институтов и специалистов страны»), объективных причин для него нет — «преобладают факторы субъективного порядка, суть которых состоит в неадекватном отношении к реальностям экономической жизни».

В общем, главная беда — неадекватность правительства. «Однозначный вывод» Хасбулатова: экономическая политика кабинета потерпела «полный крах» (как видим, слова «полный крах» спикер употребил в своем докладе не однажды).

Хасбулатов демонстрирует эрудицию

Одна из центральных тем хасбулатовского доклада — видимо, подсказанная ему кем-то из ученых мужей — тема двух экономических моделей, принятых сегодня в развитых странах мира. Первая — «так называемая неоклассическая либеральная модель», полностью отрицающая государственную собственность и, соответственно, абсолютизирующая собственность частную. Она предполагает резкое сокращение социальной функции государства. Самый яркий пример этой модели демонстрируют США. Вторая модель — социально-ориентированная рыночная экономика, подразумевающая сосуществование различных форм собственности и «сильную» социальную функцию государства. Эта модель в основном характерна для европейских стран, в особенности для скандинавских, а также для таких государств, как Израиль и Канада. Так вот, правительство Гайдара, по утверждению Хасбулатова, пытается насадить в России первую модель, «американизировать» российскую экономику, в то время как Верховный Совет последовательно «развивал законодательный процесс» в направлении социально-ориентированного рынка. Так что на поверку выходит, все последние месяцы, начиная с января 1992 года, происходила вовсе не борьба между рыночниками и антирыночниками, а противостояние «между сторонниками двух направлений движения к рынку».

Совершенно замечательный поворот дела! Оказывается, депутаты-оппозиционеры, вообще крайне слабо разбирающиеся в вопросах экономики, выступают против экономической политики Гайдара не потому, что так им подсказывает их «нутряное чувство», инстинктивное тяготение к прошлым, советским представлениям о законах функционирования народного хозяйства (ну и, разумеется, их личные и групповые интересы), а потому, что им, видите ли, не нравится «американская модель» рыночной экономики, они предпочитают модель «шведскую», ну, прямо душой к ней прикипели. Это как-то сразу приподнимает депутатов в собственных глазах. Ну, да, конечно, они не против рынка — они за социально-ориентированный рынок. А вот Гайдару наплевать на социальную ориентацию, ему наплевать на народные беды, он погряз в своих монетаристских бреднях…

Сам Гайдар позже так описывал впечатление депутатов от этого «глубокого» теоретического пассажа их начальника:

«Съезд заворожен. Как все, оказывается, просто и замечательно! И депутаты в зале многозначительно, с гордостью поглядывают друг на друга: выходит, они вовсе не отраслевые лоббисты, выколачивающие из казны ничем не обеспеченные деньги, и не демагоги, раздающие избирателям невыполнимые обещания. Они — последовательные борцы за установление в России хорошей, шведской модели рыночной экономики!»

Заканчивая свое рассуждение о двух моделях, Хасбулатов ставит перед Съездом одну из главных задач, которую тот, по мнению спикера, должен решить: «Осуществить четкий выбор между этими двумя моделями рыночного хозяйства». И, соответственно, переводя разговор уже в практическую, кадровую плоскость, оратор напоминает, что «выбор Съездом модели рынка должен быть непосредственно связан с составом правительства и его главой».

Поскольку и.о. главы правительства, по мнению Хасбулатова, тяготеет к неприемлемой для спикера «американской» модели, ясно, что его следует заменить. Оправдываются подозрения, что предвыборные реверансы председателя ВС в адрес Гайдара были всего лишь тактическим приемом, призванным усыпить бдительность как самого Егора Тимуровича, так и президента.

«Российский народ оказался умнее и прозорливее…»

Вслед за Хасбулатовым неожиданно, вне намеченной повестки дня, выступил председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин. Еще более неожиданным было то, что он, по сути дела, оказал довольно мощную поддержку спикеру. Зорькин пригрозил, что, если «развал общества» будет продолжаться, Конституционный Суд вынужден будет пойти на крайний, вынужденный шаг — привлечь к ответственности высших должностных лиц. Кто именно эти должностные лица, не было расшифровано, однако к тому времени развал общества, развал государства уже были стандартным обвинением, прилепленным к президенту и правительству. Мало кто сомневался, что их в первую очередь и имел в виду и Зорькин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});