Монастырь - Игорь Вагант

Одна из створок приотворилась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек, и в кабинет скользнула фигура в фиолетовой рясе. Ни слова не говоря, вошедший остановился перед магистром, склонив голову в приветствии.

Хэвейд кивнул.

– Ну?

– Аконит. Лютик. Боли в сердце и животе. Светобоязнь. Если добавлять в пищу маленькими порциями…

Хэвейд махнул рукой.

– Это мне известно. Ближе к делу, сын мой.

– Я поговорил с сиром Кевлавероком и всеми, кто часто и близко видел покойного в последние два месяца. Слуги, девки. Многие ничего не заметили, но некоторые подтверждают эти симптомы.

Хэвейд откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

– О, боги… Агнаман, как мы могли не заметить?

Тот тяжко вздохнул.

– Король был постоянно пьян, мастер. А когда человек много пьет, мало кто придает значение тому, что у него случаются рези в животе.

– Пожалуй… Откуда у его милости Эллы этот цветок?

Агнаман удрученно качнул головой.

– Я не смог этого выяснить, мастер. Но в день похорон принц Элла вошел в город через Ремесленные ворота. Мои люди проследили за ним. Элла навестил лекаря Мабога…

– Мабога? Одного из бальзамировщиков?

– Да, мастер.

– И?..

– Мабог убит. В доме нашли еще один труп, но его опознать не смогли. Судя по виду, какой-то головорез. И, если помните, мастер, у принца Эллы в тот день было поранено ухо…

Хэвейд вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.

– Ты думаешь, он заметал за собой следы?

– Нет… – Агнаман покачал головой. – Я думал над этим. Насколько я знаю его милость, он не стал бы делать это сам. Это, если можно так выразиться, не в его стиле. Да и небезопасно. Сир Элла, конечно, хороший боец, это знают все, но в одиночку нападать сразу на двух противников, один из которых – громила, это, я бы сказал, несколько опрометчиво. И даже если бы он решил своими руками расправиться с сообщниками, то зачем же ему после этого настолько глупо выдавать себя сиру Кевлавероку? Да еще таскать с собой этот цветок? Показывать его? Кевлаверок… э-э… недалек, но он не предатель. Понятно, что он все же расскажет о том, что говорил принц. А Кевлаверок говорил, что Элла был очень рассержен.

– Да уж. – Хэвейд мысленно фыркнул, вспомнив вытаращенные глаза бывшего хоругвеносца и его окровавленную руку, которую тот баюкал на груди, словно младенца. – Полагаю, действительно рассержен. Ты прав. Я просто мало спал сегодня.

– Вы не бережете себя, мастер. – Агнаман склонился в поклоне и сделал шаг назад. – Я распоряжусь насчет ванны.

– Подожди. С другой стороны, лучшая защита – это нападение. Пока не обвинили тебя, надо обвинить кого-то другого, разве нет?

– Хм… – Агнаман напряженно задумался. – Убить своих подельников… потом разыграть возмущение?

– Да… примерно так.

– Чтобы обвинить принца, нужны серьезные основания.

Хэвейд кивнул.

– Обвинить… или оправдать. Но мне надо знать точно.

– Я займусь этим, мастер. – Агнаман вновь поклонился.

– Хорошо. И насчет ванны – неплохая идея. Но позже. Часа через два-три.

Не выпрямляясь, Агнаман попятился и тихо выскользнул за дверь.

Хэвейд посмотрел ему вслед. Он очень ценил своего помощника. В первую очередь за умение пролезть в любую щелку, все высмотреть и все узнать, что странным образом не сочеталось с его внешностью. Агнаман был невысокого роста, с круглым добродушным лицом, и располагающей улыбкой, благодаря которой любая тетушка на улице могла часами разговаривать с ним о воспитании детей, а любой горожанин готов жаловаться на свое бытие.

Хэвейд усмехнулся. У Агнамана, пожалуй, один недостаток. Он так привык к тому, что люди в общении с ним с ним открыты и доверчивы, что воображает, будто он умнее всех. Эх. Он молод, конечно – лет тридцать, не больше, так что когда-нибудь жизнь его обломает. Но – не он, не Хэвейд. Жизнь. А пока пусть считает, что никто не догадывается о том, о чем именно он думает.

Великий магистр вздохнул, отгоняя ненужные сейчас мысли, и направился к письменному столу, занимающему добрую треть кабинета. Агнаман сделает все, что требуется, а у него есть другие дела.

Дела чудные и непонятные. Около месяца назад с юга стали доходить известия, от которых Хэвейд поначалу отмахивался, как от пустых слухов. Но доставили одно донесение, другое, десятое – все от проверенных людей, не склонных верить бабушкиным сказкам – и на эти новости пришлось обратить внимание. Хэвейд самолично имел беседу с послушником Ордена, который якобы воочию видел тех странных тварей, что плодились в лесах и горах не по дням, а по часам. Поначалу магистр был настроен скептически, но испуганные глаза послушника его уверенность поколебали, как и то обстоятельство, что тот пришел в Лонхенбург не по собственному почину, а по приказу своего аббата.

Едва ли не дрожа, тот рассказывал о целой стае жутких монстров, что внезапно обнаружились в заброшенных и вечно темных подвалах монастыря Суон: похожих на гигантских тощих пауков с четырьмя длинными костистыми лапами, благодаря которым те даже могли ползать по стенам и потолку. А на мордах, говорил послушник, заикаясь, по два глаза, огромных, что твои блюдца, и горят они во тьме синим. Пасти вытянутые, с сотней мелких и острых зубов. Двух человек загрызли, пока прибежавшие на шум солдаты не изничтожили остальных.

– Кровь зеленая из них каплет, – бормотал монашек, – и дымится. С дюжину, наверное, их положили, а остальные в щели утекли да в завалы, куда ходу нет. Настоятель велел те щели камнем заложить, и решетки прочные поставить, но с той поры в подземелья никто ни ногой. Велел мне вам обо всем доложиться и вот это показать…

С этими словами послушник вытащил из котомки и положил на стол нечто, вызвавшее мгновенную дрожь у Великого магистра. Отрубленный палец. Скрюченный, длиной почти в два человеческих, покрытый синеватой глянцевой кожей и с трехдюймовым когтем.

Задумавшись, Хэвейд раскрыл на заложенной странице фолиант, что на днях ему доставили из библиотеки Туана, и принялся бегло просматривать текст. На красочные миниатюры он почти не обращал внимания: судя по виду монстров, буйная фантазия художников помогала им куда больше, чем свидетельства древних авторов.

«Согласно сообщениям Лукана и многих других, в Тевонии в изобилии обитают разнообразные гиганты, и сама страна эта названа по имени огромного чудовища Тевона. И там можно увидеть его кости невообразимых размеров. Утверждается, что у Тевона был такой огромный череп, что если кто-нибудь возьмет в руки два меча и, просунув их в глазницу, примется вертеть ими внутри, то за своды черепа зацепиться не сможет. А зубы у него в ширину с ладонь человека…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});