Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке - Анатолий Манаков

К счастью, автомашину корпункта не тронули, и мне все–таки удалось поговорить с американским коллегой с глазу на глаз. Позже, уже не рассчитывая на телефон, я передал телеграфом в редакцию все, что тогда от него услышал.

— Экипажи южнокорейских самолетов международных авиалиний состоят преимущественно из военных пилотов, тесно связанных со своим Центральным разведывательным управлением, а через него со шпионскими ведомствами Вашингтона, — рассказал он. — Утверждения некоторых наших обозревателей — «какая, мол, нужда в самолетах, если есть спутники» — полностью несостоятельны. Мало–мальски знающий дело специалист подтвердит, что электронная аппаратура с высоты 9 тысяч метров дает значительно более ценную информацию, чем спутники. Проникая в советское воздушное пространство на такой высоте и пролетая над важными военными объектами, экипаж мог рассчитывать, что русские будут вынуждены привести в боевую готовность свои силы ПВО, а в это время разведывательные самолеты, спутники и наземные базы электронной разведки США «соберут урожай» шпионских данных, которые в обычной обстановке получить не так легко…

Отчасти поэтому, как объяснил мой собеседник, Вашингтон не стал оглашать свои записи, подбросив представителю США при ООН «сконденсированный» и очень мутный радиоперехват японских разведывательных служб. Без зазрения совести грязное шоу перенесли прямо на заседание Совета Безопасности ООН в расчете на аплодисменты международной аудитории.

— Если это не провокация, — заключил мой собеседник, — то почему на последнем этапе своего полета командир экипажа южнокорейского самолета сделал явную попытку оторваться от преследования и уйти безнаказанным. После неоднократных предупреждений и попыток приземлить нарушителя на своей территории, как это делается всегда в таких случаях, у советских истребителей–перехватчиков другого выхода не оставалось…

Нет, знакомый американский коллега отнюдь не одинок в своих рассуждениях и анализе уже известных фактов. В представительство СССР при ООН приходили ньюйоркцы, звонили жители разных штатов страны, стремясь разобраться в подлинных причинах инцидента и до конца не веря в искренность вашингтонской администрации. Видимо, опасаясь международного скандала, телефон нашей дипломатической миссии не отключали. Спокойные, трезвые голоса прорывались и сквозь плотную шумовую завесу антисоветизма на телевидении и в печати.

Прислушиваясь внимательнее к игре вашингтонского «оркестра», невольно можно было обнаружить: не все «музыканты» строго следовали дирижерской команде, кое–кто сбивался с общего тона. Хотелось ему или нет, но так получилось у корреспондента «Нью–Йорк тайме» Макгилла. В своей заметке, подверстанной к общему потоку брани и призывов к «стихийным демонстрациям», он осмелился поставить всего лишь несколько вопросов. В частности, почему при всем совершенстве находящейся на борту самолета электронной техники он ушел с установленного курса и углубился в воздушное пространство Советского Союза на 500 километров? Почему поддерживавшие с ним радиоконтакт японские и американские наземные службы не предупредили его об этом? Если на борту его действительно что–то произошло, почему экипаж ничего не сообщил на землю?

С подобными вопросами в те дни и я обращался к сотрудникам государственного департамента США. Словно сговорившись, они лишь повторяли хорошо заученную официальную версию, моя же дотошность их возмущала. Почему, допытывался я, южнокорейский самолет отказывался следовать сигналам советских истребителей–перехватчиков, действовавших согласно принятым во всех странах регламентациям? Или. быть может, вынужденная посадка на территории Советского Союза после полета над военными объектами не входила в планы его экипажа, имевшего на борту специальную шпионскую аппаратуру? А раз так, не были ли пассажиры заложни–ками, принесенными в жертву организаторами провокации?

Много, очень много каверзных вопросов продолжали ставить и сами американцы перед Белым домом. Были и такие, которых в Вашингтоне избегали больше всего. Почему, например, несмотря на клятвенные обещания властей, так и не оглашены полностью записи переговоров амеоиканских и японских наземных служб, поддерживавших радиоконтакт с экипажем? Увиливая от ответов, там предпочитали играть на эмоциях своих граждан, настраивая их заранее на неверие в любые объяснения, содержащиеся в заявлениях советских официальных лиц. Припертым же к стенке представителям государственного департамента ничего не оставалось, как просто ссылаться на какие–то «чувствительные моменты», затрагивавшие якобы деятельность разведывательных органов и интересы национальной безопасности США.

В поисках загадочных «чувствительных моментов» я и встретился с активистами антивоенной организации «Наутилус», попросив их высказать свое мнение.

— Случай с южнокорейским самолетом нужно рассматривать в более широком контексте нагнетаемой Вашингтоном военной напряженности в северо–западном районе Тихого океана, — сделал вывод в беседе со мной руководитель организации Зарски. — Мы нисколько не удивлены происшедшим, это логическое следствие наращивания Пентагоном военной мощи в непосредственной близости от советских дальневосточных границ. Стратегия балансирования на грани конфронтации с Советским Союзом может привести и к гораздо более трагическому исходу. Недавно мы подготовили исследование о деятельности вооруженных сил США в тихоокеанском регионе. Собранные нами сведения вызывают серьезную тревогу, объясняют и инцидент, происшедший в ночь на первое сентября…

«Именно эскалация гонки вооружений, подталкиваемая администрацией Рейгана, — считают авторы исследования Бельо и Хайес, — является главной причиной крайне нестабильного положения в северо–западном регионе Тихого океана. Острие пентагоновской стратегии направлено на то, чтобы, достигнув там превосходящей военной мощи, прорвать оборонительную систему Советского Союза в наиболее уязвимых для него географически местах».

Мои собеседники подтверждали свои выводы обстоятельными аргументами. Еще до второй мировой войны Вашингтон всячески оттягивал предоставление независимости Филиппинам под тем предлогом, что «оборона Соединенных Штатов начинается за три тысячи миль к западу от Сан–Франциско». В середине 80–х годов командующий тихоокеанским флотом США адмирал Лонг уже прямо заявлял: «Как раз этот регион, на мой взгляд, и явится наиболее вероятным местом конфронтации с Советским Союзом». Босс адмирала, министр ВМС США Леман пошел еще дальше, призывая превратить СССР в «изолированный остров». Высшая инстанция американской военной машины — объединенный комитет начальников штабов был не менее лаконичен в своем ежегодном докладе: по его оценке, решающее превосходство США якобы заключается в «способности американских вооруженных сил, включая японские и южнокорейские, не дать вырваться из «бутылки» советскому Тихоокеанскому флоту во Владивостоке».

Дело не только в воинственных заявлениях. Как считали активисты «Наутилуса», с начала 80–х годов началось в форсированном порядке и соответствующее материальное подкрепление стратегии конфронтации. На американские базы в Южной Корее было переброшено несколько эскадрилий истребителей–бомбардировщиков Ф-16, способных нести ядерное оружие для поражения объектов на советской территории. Дислоцированные на острове Гуам стратегические бомбардировщики Б-52 оснащались тактическими ядерными ракетами в дополнение к уже имевшимся ядерным бомбам и крылатым ракетам. Одновременно в районе Японского моря все чаще маячили эскадры во главе с авианосцами 7–го и 3–го флотов. Провокационная возня продолжалась и в Охотском море. Далеко не маловажную роль отводил Пентагон и своему южнокорейскому «аппендиксу»: на беспрецедентных по своим масштабам учениях, в которых участвовали десятки тысяч военнослужащих США и Южной Кореи, отрабатывались и методы ведения ядерной войны…

Так из отдаленных фактов–звеньев выстраивалась целая цепочка, ведущая к заранее подстроенной и хладнокровно осуществленной операции. Выгородить же ее подлинных вдохновителей и организаторов не помогли никакие даже самые «чувствительные моменты».

Организаторы провокации страстно хотели дискредитировать советские мирные инициативы, выставив себя «миротворцами» в ходе начинавшейся тогда президентской предвыборной кампании. С невинной миной Вашингтон продолжал разыгрывать политический спектакль, стараясь отвлечь внимание от новых военных авантюр Соединенных Штатов, на сей раз на Ближнем Востоке и в Центральной Америке. Но, заглянув за кулисы этого шумного представления, все больше американцев приходило к выводу — игра–то нечестная.