Стервятник - Александр Бушков

В комнате стояла напряженная тишина – на фоне лившихся из динамика придыханий и стонов. Нельзя было сорваться, приходилось через это пройти – и Родион сидел, механическими движениями поднося ко рту сигарету, словно нехитрый андроид, остро ощущал на поясе приятную тяжесть кобуры.

Финал. Глаза бы не смотрели. Лика закинула голову, покорно глядя на своего скота, сцепившего сильные пальцы на ее затылке, щеки пылали, язык блуждал по губам, грудь вздымалась – и эта горняшка с влажным подбородком настолько не походила сейчас на уверенную в себе «железную леди», что Родиону показалось, будто перед ним незнакомка, близнец, двойник…

Мужчина легонько, но звонко ударил ее по щеке, поднял с колен и опрокинул на постель. Лика барахталась, что-то умоляюще лепетала, однако во всем этом не было ничего, кроме примитивной игры. После второй пощечины, еще более звонкой, она замерла, закрыла глаза, позволила приковать ее запястья наручниками к толстому медному пруту, протянувшемуся по верху спинки. Сбросив одежду, разбрасывая все как попало, Толмачев лег рядом, опершись на локоть, долго смотрел в ее запрокинутое, зарумянившееся лицо—и медленно разорвал платье на груди. Ликин стон был мучительно знакомым. Сильная ладонь легла ей на бедро, сминая символический подол.

На этом кончились игры. И это еще сильнее уязвляло душу оскорбленного новоявленного рогоносца, внезапно ощутившего себя на месте Ирининого «сокровища» – он прекрасно видел, что игры кончились, что посверкивающие наручники стали глупым антуражем, что эти двое на постели не блудодействуют, а любят друг друга, по крайней мере, в этот миг. Этот сучий выползок вовсе не унижал партнершу – он угадывал ее желания… и занял в ее сердце место Родиона. Именно так, пардон за высокий штиль. В возрасте Родиона и с его опытом иные вещи просекаются быстро… Можно трахать женщину еще десять лет – но при этом оказаться бесповоротно вышвырнутым из ее сердца. Такие пироги.

– Остановите, – распорядился он, гордясь собою за бесстрастие, с которым слово было произнесено.

Эдуард Петрович нажал кнопочку. Тихо сказал:

– Можете не сомневаться, кассета будет размагничена. Вы довольны?

– Скажите… – произнес Родион вместо ответа. – Это что… извращение? Или как?

– А что бы вы хотели услышать? – с легкой усмешечкой спросил собеседник.

– Правду.

– Вы знаете, я, как дипломированный врач, ни в коем случае не отнес бы происходившее на наших глазах к извращениям. Всего лишь одна из самых безобидных разновидностей сексуальных игр. Встречаются и замысловатее… Позвольте предельно откровенно? У меня сложилось впечатление, что наша… «Наяда» выступает инициатором подобных развлечений из желания сохранить в себе максимум женского. Что бы там ни твердили феминистки, современный бизнес – чисто мужская игра и выхолащивает женскую душу, увы, очень быстро и безжалостно. С вашего позволения, я не стану углубляться в теоретические дебри, не хочу вас утомлять терминами и теориями. Лично мне представляется, что ваша «Наяда» видит в этих играх удачную возможность ненадолго почувствовать себя слабой, беспомощной, подчиненной – то есть играть изначально женскую роль. Природа берет свое, как бы наши деловые дамы ни упивались причастностью к большому бизнесу, каких бы успехов ни добивались, очень многим в глубине души хочется сломаться в мужских руках, даже получить парочку затрещин… Конечно, это не более чем потаенная, эпизодическая разрядка. Желание ненадолго оказаться в подчиненном положении. Извращениями здесь и не пахнет.

Странно, но Родиона это разочаровало. А может быть, ничего странного и не было – окажись блудная супружница извращенкой, умственно ушибленной, ее можно было жалеть. Действительность выглядела непригляднее: она стремилась побыть покорной, но – в чужих руках…

А впрочем, следовало понять раньше. Тогда, в ванной, Лика как раз и была покорной. Да и допрежь того случались эпизоды, значения которых он не осознал, не понял систему…

– У вас будут пожелания?

– Вы можете обо всем этом забыть? – спросил Родион, глядя в сторону.

– Дорогой мой… – вздохнул доктор с ненаигранной грустью. – Если бы я не умел забывать, одним махом и навсегда, давно бы сошел с ума. Или не по своему желанию давненько переселился бы в те края, о которых так до сих пор и не известно ничего определенного, более того, само их существование – тема для оживленнейших дискуссий, начатых давным-давно, еще до нас с вами…

– Вот и прекрасно, – сказал Родион. – Что до пожеланий, у меня есть еще одно, вовсе даже маленькое…

…Из переговорного пункта он вышел, подбрасывая ключи от машины, весело насвистывая что-то неразборчивое.

– Нормально? – спросила Соня, едва он сел за руль. – Физиономия у тебя так и светится…

– Все прекрасно, тезка магнитофона, – сказал он, закинув руки за голову и сладко потянувшись. – Через недельку-другую мы с тобой можем покупать билеты в Екатеринбург. Где, как выяснилось, меня все еще ждут…

Она облегченно вздохнула, прикрыв на миг глаза:

– А мне до сих пор не верится…

– Слушай, почему мы с тобой так бездарно отдыхаем? – подумал он вслух. – В казино сходили бы, что ли, стриптиз посмотрели или на китайский ресторан набег сделать…

– Нет уж, – сказала она решительно. – У меня этот город уже в печенках сидит. Лучше уж сбросить кожу, как змея, и начинать светскую жизнь с нуля на голом месте…

– Логично, – согласился он, глянул на часы, посмотрелся в зеркальце и потеребил бородку – черную, но вовсе не выглядевшую крашеной. – Кстати, о змеях… Повтори инструкции.

– Беру два билета в кино, – прилежно отчеканила Соня. – В зале отрываю контроль у твоего, сижу до конца, стараюсь по возможности запомнить билетершу, кого-нибудь из тех, кто был в зале, мелкие происшествия, если произойдут… Родик, а все же, насчет чего я тебе алиби обеспечиваю?

– Насчет заработка денег, – сказал он сквозь зубы. – А то выходит, будто я у тебя на шее сижу, твоими наводками живем. Пора и сильной половине инициативу проявить…

Телефон со вчерашнего дня сломать еще не успели. Бросив жетон, Родион глубоко выдохнул несколько раз, успокаивая дыхание, потом старательно набрал номер.

Не занято. После третьего гудка трубку сняли, послышался уверенный, нагловатый голос:

– Слушаю, Вершин.

Родион впервые слышал голос Ирининого сокровища. Что ж, примерно такого и ожидал, суперменские обертончики, изволите видеть…

– Вас должны были предупредить, – сказал он. – Я по поводу бумаг известной вам фирмы. Все еще интересуют?

После недолгого молчания собеседник хмыкнул:

– Конечно. Только никаких котов в мешке. Я понятно излагаю?

– Еще бы, – сказал Родион. – Мы договоримся так: я вам покажу ровно столько, чтобы вы поняли, что имеете дело с настоящим товаром, но при мне будут только образцы, а целое, как сами понимаете…

– Под третьей сосной налево?

– Примерно так, – сказал Родион. – Окинете проницательным взором, а потом и поговорим о презренном металле и его количестве… Я в паре минут езды от вас. Могу приехать немедленно. Устраивает?

– Вполне. Кстати, прихватите хотя бы один документик по грузовому порту и персонально по Звягину…

Это была ловушка, не столь уж изощренная, но позволявшая надежно подловить стороннего киллера или мошенника. К несчастью для г-на Вершина, его супруга сообщила Родиону единственно верный ответ…

– Вы меня ни с кем не путаете, любезный? – с ноткой здоровой наглости спросил Родион. – Если мне память не изменяет, вам нужны бумаги по автоперевозкам и персонально Левушке, а не каком-то мифическом Звягине…

– Ну, простите, – без всякого раскаяния хохотнул собеседник. – Тесты – вещь необходимая… Жду.

– И давайте без лишних свидетелей. Меня кое-кто в вашей конторе знает в лицо, а вы ведь за всех стопроцентно не поручитесь?

– Логично… Организуем безлюдье. Все?

– Все, – сказал Родион.

Повесил трубку и, придвинувшись поближе к телефону, попробовал рукой, прочно ли сидит за поясом, под курткой, тяжелый «ТТ» с глушителем. Запустив два пальца в тесный карман джинсов, лишний раз убедился, что запасная обойма лежит, как положил – патроны смотрят головками влево, можно выхватить на ощупь… Волнения и страха не было – одно азартное любопытство. Если приговоренный доверяет супружнице не до конца – на седьмом этаже окажется комитет по встрече (никакой милиции, но от этого не лучше, наоборот). Если сокровище имеет глупость доверять женушке всецело – плохи дела у подрастерявшего крутость бизнесмена… Интересно, что это за бумаги такие и чем ценны?

Он вошел в огромный вестибюль – решительным шагом, ни на миг не выказав неуверенности. В углу за полированным столом с парой телефонов помещался пожилой вахтер, но он реагировал только на тех, что оказывались тут впервые и начинали растерянно топтаться. Вчера и позавчера Родион уже был здесь, прошелся по этажам и убрался незамеченным, так что знал, где располагаются лифты. Выбрал ту площадку, что была ближе, – в противоположном конце вестибюля имелись еще четыре, но там толкался народ.