Рыцарь в Старшей школе. Том 4 - Дмитрий Ш.

атаковал его на правом.

Прорвав передовую линию обороны Тамуорта, сын герцога Сассекского существенно продвинулся, зайдя на территорию противника. Сейчас, пока мы отдыхали, он продолжал активно воевать, пытаясь удержать завоёванные территории. Что было не так-то просто, поскольку, вырвавшись вперёд, Каннингем оказался в полуокружении, в огневом мешке. Впрочем, за него я беспокоился меньше всего. Парень хотел стать героем этой войны, пусть становится. Мне не жалко. Разрешаю.

После той ночи наш левый фланг всё ещё оставался стабилен. По обе стороны линии соприкосновения войска зализывали полученные раны. Потери были внушительными. Отряд рыцаря Аллена уничтожен. Сэр Моррис выжил, но получил серьёзные раны. Паладина срочно увезли в больницу и неясно, когда он оттуда вернётся? И вернётся ли? Из его отряда невредимыми остались лишь несколько человек. Выдержать прямую атаку магистра, да ещё внезапную и самую сильную, весьма непросто. Их спасло лишь то, что столь грозный противник бил по большой площади с предельного расстояния, да ещё, практически вслепую. Так что кому-то из отряда сэра Морриса повезло её избежать, а кому-то не очень. От кавалеристов Норт-Уорика тоже почти никого не осталось. И это всё произошло за первые же часы войны. Поэтому положение у нас до сих пор оставалось незавидное, несмотря на одержанную победу.

После разговора с майором я получил разрешение на самостоятельные действия. Направленные на то, чтобы Тамуортцы не расслаблялись и вместо подготовки к следующему наступлению, ожидали нашей контратаки. Не думая, что у нас настолько плохи дела, как им казалось. И в чём они были совершенно правы.

Кстати, причину неожиданно успешного обхода Тамуортцев наших позиций, да ещё в таком количестве, до сих пор устанавливали. Майор Милтон отказался разговаривать на эту тему, сославшись на тайну следствия. Судя по выражению его лица, не всё так благополучно во владениях Невиллов, как нам рассказывали.

В течение нескольких следующих дней я заставил Тамуортцев бояться не только Ледяной ведьмы, но и Гоблина. Вынудив их стать чересчур нервными и подозрительными. Шарахаться даже от собственных теней. Научил не доверять своим глазам и ушам. Напомнил о том, что по-настоящему человек страшится не привычного и понятного, а того, что незримо. Что затрагивает его веру и фантазию. Обо мне наконец-то заговорили. Правда, пока в духе – «Где эта сволочь?! Кто-нибудь, пристрелите его! Плачу миллион за его голову! Ааааа, нееет!!! Спасайся кто может!!!» – хотя последнее – это только фантазии и домыслы. Но приятные.

А началось всё с того, что напомнил всем – кто я? Менталист! На это и сделал ставку.

Сначала один артиллерийский дивизион противника под действием моего внушения принялся обстреливать второй, приняв его за врага. Попытка начальства образумить безумцев успехом не увенчалась. Радист этого дивизиона до самого конца сохранял абсолютную уверенность в том, что его рация молчит. Что им позволяют участвовать в артиллерийской дуэли. Дело в том, что второй дивизион, подвергшийся атаке, списал их действия на происки врага, принявшись отвечать огнём на огонь. В итоге они друг друга практически полностью уничтожили. Затем несколько патрулей противника заехали не туда, куда нужно. Попав прямо на позиции латников Норт-Уорика, где их радостно встретили.

Однако вишенкой на торте стал другой инцидент. Когда целую роту латников Тамуорта пришлось срочно увозить на лечение после того, как на неё напало массовое, жуткое расстройство желудков, совмещённое с чесоткой и боязнью замкнутых пространств. Слухи от тех, кто вывозил измождённых, трясущихся от ужаса бедолаг в тыл, не снимая противогазов, быстро распространились по всему фронту, нанеся серьёзный удар по моральному состоянию солдат Тамуорта. Нас тут же обвинили в химической атаке. Потом в биологической. Но после получения отрицательных результатов лабораторных анализов, враг был вынужден признать психологический фактор воздействия на его латников, а за него наказание не предусматривалось.

И всё это было только в самом начале похождений ныне ненавистного Тамуортцами Гоблина. Галлюцинации, приступы безумия, потеря памяти, обострение страхов, привело к тому, что солдаты Бартонов всячески старались избежать попадания на наш участок фронта. А уж когда я внушил одному подразделению, что их капитан выглядит в точности, как один неуловимый школьник, за голову которого предлагали миллион фунтов, это привело к печальному для него исходу, Бартоны заявили, что с них хватит. Бросили все силы на поиск и уничтожение скрывающегося по лесам неуловимого Гоблина. Осознав, что вирус страха и взаимного недоверия начал превращаться в эпидемию, расходящуюся по всему баронству. Из-за чего на меня массово посыпались обвинения в том, к чему я точно был непричастен. Узнавая о произошедшем из новостных сводок. Вроде драки двух рыцарей Тамуорта, чего-то там не поделивших. После которой одного положили в больницу, а второго посадили под арест. Что я на это мог сказать? Только – «Это я постарался! Что? Сломалась машина полковника? Моя работа. Какие сомнения? Кто-то украл боеприпасы? Конечно же, я! Попали под дружественный огонь? Пфф. Не благодарите. Жена барона Тамуорта ему изменила? Правда? («О_О») Ну как вам сказать, чтобы быть поделикатнее…»

Члены моего отряда тоже время даром не теряли, устроив террор в лучших традициях партизанской войны, о которых Кристофер Вилсон знал не понаслышке. Стараясь применять тактику – «бей и беги», чтобы не ввязаться в затяжной бой, дожидаясь подхода вражеских рыцарей. Наши девушки пока ещё не были готовы к масштабным, ожесточённым сражениям на переднем крае обороны. Да и нечего нам там делать. Эту мысль я всячески старался донести до командования. Сэр Уэлч и сэр Оуэн тоже стали «летучими отрядами» лихих налётчиков, играя с вражескими рыцарями в кошки-мышки. Запутывая их. Не давая просчитать, где мы появимся в следующий раз.

Под вечер, сидя в палатке, изучая разрисованную множественными отметками карту, решая, к кому бы ещё сходить «в гости», в какой-то момент времени почувствовал необъяснимую тревогу. Что-то на грани восприятия отвлекало и раздражало тем, что мне никак не удавалось оформить это смутное ощущение во что-то более конкретное. С каждой минутой беспричинное беспокойство становилось сильнее. Привыкнув доверять своей интуиции, потянулся к рации. Пусть уж лучше я буду смешным, чем опечаленным.

– Внимание всем. Объявляется режим «Ночная пробежка», сроком на два часа. Повторяю…

***

На краю лагеря, чистящая замызганный комбинезон мисс Фаулер, ненадолго остановилась. Посмотрев на сидящую рядом Эльзу Браунфельс, незамедлительно отложившую в сторону свою одежду, удивлённо спросила.

– Что ещё за режим – «Ночная пробежка»?

Серьёзная немка, сперва внимательно оглядевшись по сторонам, поднялась на ноги, оставив вещи лежать на прежнем месте.

– Это значит, у лейтенанта появилось тревожное