Явка в Копенгагене: Записки нелегала - Мартынов Владимир

Снизив скорость, мы проехали мимо высокой деревянной арки с надписью «Эстансия Исабель». Ворот там не было, вместо них толстая цепь, которая сейчас валялась в пыли сбоку от арки. Мы проехали еще километра два, и я развернул машину. Шоссе было совершенно пустынным.

— Въезд свободен. Мы сейчас въедем прямо на территорию эстансии,[29] посмотрим реакцию хозяев. Если задержат, извинимся, скажем, что слегка заблудились.

— Ну, давай, — сказала «Веста». — Посмотрим, как это у нас получится.

Сбросив газ, мы свернули с шоссе и не спеша въехали прямо под арку, выкрашенную в красный цвет и покоящуюся на двух массивных дубовых столбах. Поскольку никаких запрещающих надписей мы не увидели, покатили прямо по грунтовой дороге, уходившей куда-то в глубь территории, которая отделялась от шоссе забором из колючей проволоки. В окне приземистого бревенчатого строения, выкрашенного желтой краской, мелькнуло лицо, и, уже когда мы проехали, в зеркало заднего обзора я увидел, как распахнулась дверь и на крыльцо вышел человек, который долго смотрел нам вслед.

Проехав метров триста по дороге, уходившей вниз к озеру, мы спустились в ложбинку, защищенную от ветра, раскачивавшего кроны высоких сосен. Открыв дверцы машины, прислушались. Где-то невдалеке бушевало озеро.

— Пока как будто за нами никто не гонится.

— Надо сделать вид, что мы тут намерены остановиться на ночевку. Сейчас кто-нибудь появится.

Мы вытащили палатку, спальные мешки и стали выкладывать на разостланную на траве скатерть съестные припасы, готовясь к ужину.

— Думаешь, нам дадут тут поужинать? — сказала «Веста». — Смотри, к нам уже идут.

По дороге, по направлению к нам пылил крошечный «фольксваген». Подъехав к нам, машина резко затормозила, и оттуда выскочила рослая румяная девица с развевающимися на ветру русыми волосами, свободно ниспадавшими на плечи. Прямо с ходу она выпалила:

— Это частная территория, и, находясь здесь, вы нарушаете право частной собственности!

Вид у девицы был решительным, а тон — сурово-неумолимым. Но когда «Веста» спросила по-немецки: «Вы немка?» — девица сразу смягчила тон. Дальше разговор уже шел на немецком языке. «Веста» объяснила ей, что мы попали сюда совершенно случайно, что мы не знали, что это частная территория, поскольку не видели каких-либо надписей, запрещающих въезд, и что мы тотчас уедем в другое место, если здесь нельзя оставаться.

Сменив гнев на милость, немка разрешила нам остаться, указав место для палатки. Походя она выговорила мне, что я поставил машину прямо на какое-то растение, которое опа недавно здесь посадила. Мы уже поставили было палатку, когда на велосипеде к нам подкатил мужчина лет тридцати с ружьем за спиной. Вдвоем они молча смотрели, как мы укрепляем палатку, о чем-то поговорили между собой, после чего девица впрыгнула в свой «фольксваген» и лихо укатила. Мужчина поехал вслед за ней на своем велосипеде.

Уже в сумерки мы заканчивали ужин. Невдалеке раздался выстрел из ружья. Затем второй.

— Я думаю, это уже намек, — сказала «Веста» после второго выстрела. — Третий будет по нашей палатке. Хорошо, хоть поужинать дали спокойно.

— Ну, мы в общем-то ночевать здесь не собирались. Надо было всего лишь посмотреть, как они отреагируют. Судя по всему, ночевать спокойно они нам не дадут.

Зайдя в кустарник на пригорке, я вынул бинокль и стал осторожно осматривать окрестности, однако разглядеть ничего не удалось, так как все строения были скрыты под сенью деревьев. Прилегавшая к озеру территория, очевидно, была обширной, а бродить в сгущающихся сумерках по незнакомой местности было просто небезопасно.

Уже в темноте ночи мы быстро свернули наш лагерь и покинули негостеприимные владения. Отъехав несколько километров по шоссе, мы свернули на круто идущий к озеру проселок и остановили машину на склоне. Я вернулся на шоссе, чтобы посмотреть, нет ли у нас «хвоста». Но шоссе было пустынным. Тогда мы спустились по крутой дороге к озеру, где под густыми кронами деревьев в небольшой ложбинке при помощи фонарика поставили палатку. Дул сильный холодный ветер, в сотне метров бушевало озеро. Забравшись в спальные мешки, мы заснули тревожным сном, положив рядом наше единственное оружие — огромных размеров факон (нож гаучо, клинок которого изготовлен таким образом, чтобы передней его частью можно было свежевать туши, средней— колоть лучину, а задней — кости и даже колючую проволоку!

Утром мы решили, что ночевка в столь пустынных местах небезопасна, и поселились в пансионе. В течение недели мы обследовали практически все достопримечательности Барилоче и даже пробовали рыбачить, но ничего не поймали. На машине поднялись на господствующую вершину под названием Ceppa-Лoпec. Доехав до площадки, где уже начинался покрытый снегом склон горы, мы оставили машину и по снежной тропинке отправились на вершину горы. На самой вершине ветер буквально валил с ног, но погода была ясной и ярко светило солнце. Огромное озеро было сплошь покрыто барашками волн. В бинокль удалось разглядеть территорию «Эстансии Исабель» со стороны озера. Там почти на самом берегу стоял довольно большой двухэтажный дом, напоминающий альпийский отель, крытый красной черепицей, другие хозяйственные постройки, в небольшой бухте покачивались две яхты. Я сделал несколько снимков, зарисовал в блокнот территорию эстансии.

Спускаясь вниз на машине, мы обогнали группу молодых людей. Два парня вели под руки молоденькую девушку, которая еле передвигала ноги.

— Вы не могли бы помочь? — спросил один из юношей, подходя к нам, когда машина остановилась. — Нашей подруге стало плохо, и ей трудно будет добраться до гостиницы.

Девушке с виду было лет семнадцать. Она была одета в легкую нейлоновую курточку черного цвета, и это еще больше подчеркивало бледность лица. Черные волосы растрепались на ветру, девушка еле стояла на ногах, вид у нее был жалкий. Возможно, у нее было не очень здоровое сердце, а высота была около трех тысяч метров.

У «Рено-4Л» заднее сиденье складывается, образуя салон, который у пас был забит до отказа палаткой, спальными мешками и прочим дорожным скарбом.

Открыв заднюю дверцу машины, мы помогли девушке расположиться прямо на вещах, где она смогла прилечь, положив под голову один из спальных мешков. «Веста» открыла нашу дорожную аптечку и дала ей понюхать нашатырного спирта, после чего велела положить таблетку нитроглицерина под язык, затем налила ей из термоса крепкого чаю. Ее спутники — три парня и одна девушка — стояли около машины, молча наблюдая за нашими действиями.

— Ну, мы поехали, — сказала им «Веста». — Вы можете не беспокоиться, все будет в порядке.

Молодые люди поблагодарили нас, и мы тронулись дальше. А тем временем девушка пришла в себя, на щеках ее заиграл легкий румянец.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Спасибо, вы очень добры, — отвечала она.

Мы медленно двигались по узкому серпантину горной дороги.

— Никогда не думала, что мне будет так плохо, — сказала девушка. — К тому же такой холод и ветер, а я легко оделась.

«Веста» достала плед и дала ей укрыться.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Дорис, — отвечала она.

— Звучит по-американски, — заметил я.

— Так я и есть американка, — сказала Дорис. — У меня папа американец, а мама венгерка. А живем мы в Буэнос-Айресе, в баррио Акасуссо.

— А учитесь вы где? — спросила «Веста».

— Я только-что закончила французский колледж, а теперь вот родители хотят послать меня учиться в Массачусетский университет в США, а мне так не хочется! У меня здесь столько друзей!

— Куда поедем? — спросил я, когда мы достигли окраины города.

— Мы остановились в отеле «У трех сосен». Там хозяин — наш старый знакомый.

У небольшого двухэтажного отеля высокий мужчина лет сорока пяти, одетый в клетчатую спортивную куртку, прогуливал черного пуделька.

— А вот и мой папа, — сказала Дорис. — Пойдемте, я вас познакомлю.