Как Василий-ленивый в лес ходил - Владимир Косатый

боялся, пока земля от топота копыт секачьих дрожать не перестала.

И даже когда только тишина окружала Василия, не спешил он покидать укрытие своё. Всё ещё боялся он, что вернётся кабан разозлившийся и будет топтать копытами своими. Но не было у него выбора. Должен был он ещё достать слёзы щучьи. А как не достать, коль столько пройдено уже. Столько вытерплено да вымучено. Должен Василий получить награду свою.

С этими мыслями пришлось молодцу выбираться из норы глубокой. Знатно потрепал его лес неприветливый. Почти не осталось одежды на нём. Только не было это видно под грязью наготы Васильевой. Встал он и только и мог, что на руки свои смотреть. Как сжимают они веточку дерева красного да коготь волка окровавленный.

– Надобно тебе умыться, Василий, – прошипел наконец спутник малый.

Оторвал взгляд от добычи своей молодец. Хмуро на товарища посмотрел, но кивнул тому:

– А там, поди в воде и щуку нужную нам найдём. Коли знаешь, где озеро ближайшее, то не трать время и веди меня к нему.

Ничего не ответил зверёк неизвестный. Только в ответ на Василия взглядом немигающим посмотрел. После обернулся да вновь струйкой серебряной потёк меж деревьев. А следом и Василий направился.

Шёл молодец, себя обхватить руками пытался, да хоть так согреться. Но пробирал ветер студёный до костей. Только и стучали зубы непослушные, дрожали пальцы негнущиеся. А ещё и ноги босые как не старайся, но не поставишь не землю ровную. То иглы еловые пятки колют, то камни острые кожу прорезать норовят. Но нет пути другого, и топает дальше Василий. Старается о боли не думать.

И сам не ведал он сколько шёл. Облака чёрные небо затянули, и не ясно было, как далеко солнце по небосклону прошло. Казался лес бесконечным и только холод окружающий вечным. Но вывел спутник юркий товарища своего к озеру прозрачному. Упал Василий на колени у воды. Зачерпнул её ладонями, да начал лицо от грязи тёмной отмывать. И когда стала кожа его чище, а вода рядом с ним мутнее, почувствовал Василий, что кто-то рядом есть. Огляделся вокруг и приметил, как блестят в воде два смарагда ярких. Поднялся с колен молодец, поклонился да поздоровался:

– Здравствуй, щука зеленоглазая. Не гневись, что воду озёрную замутил. Не по злой воле, а только по надобности неизбежной.

– Ничего, молодец. Примет вода грязь, с тебя смытую. Осадит её да на дне успокоит со временем, – показалась теперь голова щучья над водой полностью. – Только поведай, отчего столько грязи на тебе?

– Искал я долго тебя да вот и пришлось поистрепаться, – уклонился от ответа Василий.

– Меня искал? И что же надобно тебе от меня? Какой службы от меня хочешь?

– Иду я на поклон к духу лесному. И надоумили меня звери мудрые, что нужны мне для дара ему слёзы твои. Вот и пришёл молить тебя дать мне хоть пару их. Тебя не утрудит, а мне подсобит. Буду век тебе благодарен.

Взвилась щука над водой. Нырнула. Вновь над водою показалась:

– Не жалко мне, молодец, слёз моих для тебя. Но не в моей воле заставить себя плакать. Могу только от радости большой или от печали тёмной слёзы лить.

– Так что ж? Получается зря я столько вытерпел да вынес? Как мне теперь домой возвращаться, коли не получу я прощение духа лесного, – уже Василий чуть сам не плакал.

– Не торопись, молодец. Есть путь для тебя. Недавно народились у меня детки. Да только беда одна – мало это озерцо для всех них. Не прокормятся они здесь. Но вот если возьмёшь их да перенесёшь в место новое, спасёшь их от судьбы смертельной. Буду я рада спасению этому. Получишь ты слёзы мои радостные.

Молча стоял Василий у воды и обдумывал что-то. Наконец, принял решение он и кивнул:

– Коль надо так, пусть и будет. Зови деток своих.

И опустился вновь на колени у воды. Ладони свои сложил и в воду опустил. Споро начали туда мальки набиваться. И вот все дети щучьи были в руках молодецких. Поднялся Василий. Посмотрел на щуку:

– И куда мне надобно деток твоих отнести? Где новый дом искать им?

– Есть одно озеро большое. Если выпустишь их там, то будет им вдоволь там места жить да питаться. Озеро это в тёмном лесу находится. Но пусть не страшит это место тебя. Верю, что такой молодец как ты справится с ношей своей.

Но не спешил Василий в путь. Всё стоял и смотрел на руки свои. Наконец вымолвил:

– Не удивила ты меня, щука глупая. Ждал я того, что, как и все в лесу проклятущем, жаждешь погибель мою увидеть да отпраздновать. Только тёртый я калач уже. Наученный братом твоим.

– Нет, молодец, не хочу я …

Но не дал Василий договорить ей:

– И раз сама сказала, что по доброй воле не дашь мне слёз своих. То пусть будет горе это уроком тебе. Не нужны мне слёзы радости твоей. И слёзы горя для цели моей сгодятся.

Сказал он это и стал давить мальков в руках своих. И не успокоился пока никого живого у него не осталось. И кинул он остатки матери неутешной, щуке рыдающей. Быстро смахнул у неё с глаз пару слёз да соединил их с веточкой дерева красного да когтем волчьим.

А рыдания щучьи всё громче становились, пока в крики лягушачьи не перешли. И почувствовал Василий, что тотчас земля у него под ногами в болото стала превращаться.

– Беги, Василий. Не оглядывайся. Останавливаться не вздумай, – вновь спутник напутствовал. Только голос у него уже был булькающий из-под земли идущий. И сам он уже где-то под землёй копошился.

Только Василий уже и без этого со всех ног припустился. И знал он, что надо выбраться ему из леса, где сила Индрик-зверя велика, на родные поля. Там, где не сможет в одно мгновение дух лесной уничтожить его. Там Василий уже не молить будет о прощении, а требования свои выставлять. Или уничтожит он основу для гнезда птицы Гамаюн. Так, чтобы никогда боле не смог бы повстречаться дух с милой своей.

И бежал Василий. Пусть и вязли ноги его босые в заболачивающейся земле. Не слушал он голос спутника своего. Не был тот боле нужен ему. Пусть теперь булькает под землёй да извивается там. Отрекается герой от него. Только надо успеть до опушки добраться. А кваканье громогласное всё ближе. И слышит Василий крик стервятника, который теперь бросается не рубаху с него рвать, а кожу