Танец с драконами - George Martin

Это было его последней человеческой мыслью.

Истинная смерть пришла внезапно; его пробрал холод, точно его с головой окунули в ледяные воды замерзшего озера. Затем он понял, что бежит в залитых лунным светом снегах, и его сородичи бегут следом. Полмира закрыла тьма – «Одноглазый», – понял он. Он тявкнул, и Хитрюга с Охотником ответили.

Когда они добрались до гребня холма, волки остановились. – «Репейница», – вспомнил он, и какая-то часть его опечалилась о том, что он потерял, а какая-то – о том, что он натворил.

Мир внизу под ними обращался в лед. Пальцы мороза ползли навстречу друг другу вверх по чардреву. Пустая деревня уже не была пустой: между снежными буграми бродили синеглазые тени. Одни носили бурое, другие черное, третьи были нагими – с белыми как снег телами. Через холмы подул ветер. Он был наполнен их запахами: мертвечина, засохшая кровь, провонявшие плесенью, гнилью и мочой шкуры. Хитрюга зарычала и оскалила зубы, шерсть у неё встала дыбом. «Не люди. Не добыча. Только не эти».

Создания внизу двигались – но живыми они не были. Один за другим они поднимали головы и глядели на трёх волков на холме. Последним подняло взгляд существо, которое некогда было Репейницей. На ней была одежда из шерсти, меха и кожи, и поверх всего – облачение из инея, которое растрескалось и заискрилась в лунном свете, когда оно двинулась вперед. С его пальцев свисали бледно-розовые сосульки, словно десять длинных ножей из замерзшей крови. И в ямках, где раньше находились глаза, мерцали бледно-голубые огоньки, придавая грубому лицу то, чего оно было лишено при жизни – пугающую красоту.

«Она меня видит».

Глава 1. Тирион

Он пил всю дорогу через Узкое море.

Корабль был маленьким, его каюта крохотной, а капитан не позволял ему появляться на палубе. Из-за вздымающейся под ногами палубы его постоянно мутило, а вкус дрянной пищи казался ёще отвратительней, когда он извергал её обратно. К тому же, зачем есть солонину, засохший сыр и хлеб с червями, если есть вино? Оно было красным, сухим и очень крепким. Вином тоже порой тошнило, но его оставалось много.

– Мир до краев наполнен вином, – говорил он, обращаясь в темноту своей каюты. Отец никогда не любил пьяных, так что с того? Отец мёртв. Он сам его прикончил. – Ваша стрела в живот, милорд! Только для вас. Если б я только лучше управлялся с арбалетом, то сумел бы всадить её в член, которым ты меня зачал, проклятый ублюдок.

В трюме было неясно, день снаружи или ночь. Тирион отмечал дни по появлению в каюте мальчишки, приносившего пищу, к которой он не притрагивался. С собой мальчик приносил ведро со щеткой, чтобы за ним прибрать.

– Это дорнийское? – как-то спросил его Тирион, вынимая пробку из меха. – Оно напоминает мне об одной змее, которую я знавал когда-то. Забавный был парень, пока его не придавило горой.

Мальчик не отвечал. Он был довольно уродливым, хотя и куда привлекательнее, чем один карлик с обрубком носа и шрамом от глаза до подбородка.

– Я тебя чем-то обидел? – вновь обратился Тирион к мальчишке, пока тот скрёб палубу. – Или тебе приказали со мной не разговаривать? Или какой-нибудь карлик отпялил твою маму?

Это тоже осталось без ответа.

– Куда мы плывем? Скажи хоть это.

Джейме упоминал о Вольных городах, но он никогда не говорил, в какой его отвезут.

– Браавос? Тирош? Мир?

Тирион скорее отправился бы в Дорн. «Мирцелла постарше Томмена, и по дорнийским законам Железный Трон должен принадлежать ей. Я помогу ей получить то, что ей причитается, как и предлагал принц Оберин».

Но Оберин был мертв, его голову разнес на куски железный кулак сира Григора Клигана. А станет ли Доран Мартелл даже думать о подобной авантюре без Красного Змея за спиной? – «Вместо этого он может заковать меня в железо и отправить обратно к ненаглядной сестрёнке». – На Стене было бы безопаснее. Старый Медведь Мормонт говорил, что Ночному Дозору нужны люди вроде Тириона. – «Хотя, наверное, Мормонт уже умер, а Слинт стал новым Лордом Командующим». – Сын мясника вряд ли забыл, кто отправил его на Стену. – «Неужели я хочу всю оставшуюся жизнь есть солонину с овсянкой рядом с ворами и убийцами?» – Конечно, его остаток жизни не будет слишком долгим. Янос Слинт об этом позаботится.

Мальчик сунул щетку в воду и мужественно продолжил скрести.

– Ты бывал когда-нибудь в лиссенийских борделях? – продолжил свою игру карлик. – Может, это туда отправляются шлюхи?

Тирион едва ли мог припомнить это слово на валирийском, да и все равно было поздно об этом думать. Мальчик бросил щётку в ведро и отправился прочь.

«Мой мозг одурманен вином». – Он учился читать на высоком валирийском, ещё сидя на колене своего мейстера, хотя то, на чем общаются в девяти вольных городах... что ж, это был не то чтобы диалект, а скорее девять диалектов, понемногу превращающихся в девять разных языков. Тирион знал несколько слов на браавосском и немного болтал на мирийском. На тирошском, благодаря одному наемнику, которого знал еще на Утёсе, он легко мог материться, обозвать любого мошенником и заказать кружку эля. – «В Дорне хотя бы болтают на общем языке». – Как и все дорнийское – пища, обычаи – их наречие было изрядно приправлено ройнарским перцем, но с этим можно справиться. – «Да, Дорн – по мне». – Он добрался до койки, вцепившись в эту мысль, словно ребенок в куклу.

Сон никогда не давался Тириону Ланнистеру легко. А на борту этого корабля и подавно, хотя время от времени он ухитрялся напиваться до такого состояния, что ему удавалось ненадолго отключиться. Во всяком случае, он не видел снов. На его короткий век их было предостаточно. – «И разных глупостей тоже: любви, справедливости, дружбы и славы. Как и мечты стать высоким». – Всё это было ему недоступно, теперь Тирион это понял. Одного он только не понял: куда же отправляются шлюхи?

«Куда отправляются шлюхи», – такими были последние слова отца. «Его последние слова, и какие!» – Арбалет тренькнул, лорд Тайвин осел назад, и Тирион Ланнистер оказался в темноте, ковыляющим бок о бок с Варисом. Должно быть, он каким-то чудом сумел спуститься по шахте на двести тридцать ступенек туда, где сияли оранжевые угли в глотке железного дракона. Но он не помнил, как там очутился. Только звук арбалета, и вонь отцовского кишечника. – «Даже умирая, он ухитрился меня обгадить».

Варис проводил его сквозь туннели, но они не перемолвились и словом, пока не добрались до Черноводной, где Тирион одержал великую победу и оставил половину носа. Здесь карлик повернулся к евнуху и тоном, которым человек обычно сообщает о том, что уколол себе палец, поведал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});