Юннат и Древо Мира - Николай Шмигалев

И так чувствуя себя не в своей тарелке, тот готов был провалиться сквозь землю, но вместо этого стал оправдываться.

– Грешен. Знаю. Каюсь. Срам. Не хотел вот так я в храм. Честно, стыдно, признаюсь. Больше здесь не объявлюсь.

– Ишь как складно ты запел. Отвечай, то ты летел? – ещё пристальнее впился в Витю Поп и сильнее сморщил свой толоконный лоб.

– То, прошу прощения, меня колдун тягал.

– Сговор с магом?

– В плен попал.

Ну и чего тут такого, что немного Витенька слукавил?! Зато у Попа суровые морщины на челе чуток разгладились. Как никак героический поступок батюшка совершил – человека вот из полона чародейского вырвал.

– Коль так, тогда изволь отблагодари, поработай-ка на меня годика три, – предложил «спасённому» Поп. – Нужен срочно мне батрак, я гляжу ты не слабак.

Конечно Поп немного приукрасил Витино физическое развитие, ну да Зяблик понимал истинные причины батюшкиного красноречия.

– Спасибо вам за комплимент, но только есть один момент, ведь я, простите, тоже не простак, чтобы горбатиться за так, – ответил «неблагодарный» Витя своему внезапному «спасителю», и даже удивился сам себе, что смог впервые за многие годы сказать кому-то (да ещё, кто бы мог подумать, духовному лицу) вполне уверенное «нет».

– Да ты условия послушай, – не собирался Поп отказываться от своей затеи уговорить юного кандидата в батраки немножко на него «поишачить», – Смотри, – стал батюшка загибать пальцы на руке, – сколько хошь работай, кушай. Правда, кушать только полбу, зато можешь бить мне по лбу.

Зря он так! Где-то Витя слышал нечто похожее.

– А хошь бесплатно причащу, грехи тебе все отпущу?! – умело торговался Поп. – Кагором сладким напою, а время грянет отпою?!

Нет, решил Витя, как-то надо отказать так, чтобы и не обиделся священнослужитель и понял, что зря он так подставляется. Не на того в один прекрасный день нарвётся.

– «Эх, не гонялись бы вы Поп за дешевизною»! – вырвалось у него как само собой разумеющаяся, широко известная в определённых кругах строчка.

Поп вздрогнул от этих слов. Посмотрел на Зяблика иначе, почти также как давеча Колдун. Зябко поёживаясь, Витя уж грешным делом подумал, что за такие речи предаст священник его анафеме сиюминутно. Ан нет. Развернулся Поп, рясу в руки и бегом к себе.

– Батюшка, вы не серчайте, это просто стих такой, – крикнул Витя вслед удаляющемуся Попу. – Лучше мне одёжу дайте. А то куда же я нагой?!

Ага! Сейчас!

Поп стремительно скрылся у себя в доме. Даже не оглянулся.

Не стал Витя ожидать, когда батюшка собак на него спустит. Поспешил и от греха, и от святости прочь.

– Эй! Постой, мил человек! Не догнать тебя вовек! – запыхался догнавший его батюшка. В руках он держал старую застиранную рясу. – Вот возьми, что бог послал, – протянул Поп ему рясу и похлопал по плечу. – Что ж ты сразу не сказал, что мол Витязь. Кабы я знал, разве я б тебя ругал. На меня ты не сердись, а Кащея не боись. Здесь тебе есть каждый друг, а Кащей… тот стоит двух. И спасибо за совет, буду щедрым, спору нет. Поспешай скорей к Кащею. Как поешь евоных щей, долго там ты не гости. Ты доспехи испроси. Облачайся и к Коту, на заветную версту. Там тебе всё скажет Кот, а быть может и споёт. Ну, давай, не стой столбом, поспешай, я чую лбом…

С этим напутствием, облачил в одночасье «расщедрившийся» Поп Витю в обширную, не по его размеру рясу. Мягко говоря, свободна была ряса и, даже можно сказать, мешковата. Ну да и ладно. Главное, теперь можно было Вите-Витязю идти туда ещё толком не зная куда, но уже не стесняясь и не краснея.

Попрощавшись на этом с Попом Витя продолжил свой дивный путь аккурат в указанном направлении.

В скором времени возделанные поля плавно перетекли в некошеные луга, а там, оглянуться Витя не успел, и уже роща берёзовая окружила, с тихим шелестом пропуская его сквозь свою светлую печаль. Поначалу не обратил он внимания, отчего это роща так печально провожает его, намереваясь погладить тонкими веточками своих белобоких деревьев. Да, по правде говоря, он и потом-то не сразу вспомнил о её странном поведении. Однако дальнейшие события показали, что на самом деле всё было не так радужно, как нашему герою того хотелось бы. И события эти начались, едва он вошёл под сень древнего ворчливого леса, который настороженно поглядывал на пришельца из-под своих мохнатых еловых бровей.

Словно не желая пропускать через себя, лес на Витином пути с каждым шагом становился всё гуще и дремучей. Колючие ветви, аки живые хлестали и цеплялись за презентованную Попом рясу. Зяблик еле успевал уворачиваться и прикрываться, продираясь сквозь чащу. Пройдя, а правильнее будет сказать, протиснувшись, совсем немного, он порядочно изодрал поповский подарок и уже почти смирился с тем, что здесь ему точно уже не пройти и надо возвращаться обратно, искать другой менее елово-тернистый путь, как вдруг случилась такая неожиданная оказия, что Витя испугался так, как давно уже не пугался (а возможно даже ещё никогда он так не пугался).

Повернувшись к лесу задом, а к оставшейся позади роще передом он услышал позади ехидный смешок. Оглянулся через плечо. Никого. Только сделал Зяблик первый шаг в обратный путь и тут же нечто пушистое и сильное без предупреждения прыгнуло ему на шею и начало умело душить бедного безобидного юнната. В голове у Вити загудело. В глазах у Зяблика потемнело. По рыбьи хватая ртом воздух, он кое-как справился с первым приступом паники и нащупал на своей шее когтистые лапы. А как нащупал он эти лапы, тут же накатил второй приступ паники. Но, как общеизвестно, у страха не только глаза велики. Изо всех, кстати практически последних, сил, Витя с трудом сдёрнул с себя неизвестного, неимоверно наглого налётчика и, куда только врождённая робкость девалась, приложил его со всего маху о толстое хвойное древо (шишки так и посыпались), затем ещё разок и, бросив наземь обмякшее тело врага, в запале прыгнул нападавшему обеими ногами на живот.

– У-ху-хух – пролепетало, видимо скоропостижно преставляясь, злобное существо с когтями и зашлось в предсмертном кашле.

Витенька исключительно от испуга, сел на это нечто сверху и, зажав супостата промеж ободранных коленей, нанёс серию поучительных пощёчин в то место, откуда этот лохматый мерзавец издавал гортанные звуки.

– Ух-хф – умирая, всё не успокаивался его внезапный противник и вдруг взмолился на человеческом языке, да ещё и… ну вы сами догадались, конечно же в рифму. – Не губи ты меня добрый молодец. Не мутузь меня в студень-холодец. Обознатушки, видать вышли нечаянно. О перепрятушках молю я отчаянно.

Смекнув что эта дикая тварь из не менее дикого леса обладает кое-каким разумом, раздухарившийся одержанной победой Витя всё же сжалился над ней и, оставив покоиться лохматое тельце на земле, привалился спиной к дереву отдохнуть и перевести дух после стычки.

Солнечный свет, местами прорываясь сквозь кроны деревьев к месту скоротечной драки, позволил ему теперь уже более тщательно рассмотреть то, что лежало на примятой во время борьбы траве. Пушистый комок серо-зелёной шерсти, держась передними когтистыми трёхпалыми лапками за живот, задними елозил по земле. Размерами существо было примерно с матёрого енота. Без хвоста. Зато уши почти человечьи, только непропорционально большие и комично подвижные. Чудо-юдо лесное, да и только.

– Ну, ох-охо, зачем так избиваешь?! Шуток что ли совсем не понимаешь? – вновь вымолвило «чудо-юдо» человечьим голосом. – И дерёшься, не по-здешнему. Кто же топчет ногами Лешего.

Ах, вот кто меня тут попугать вздумал, ухмыльнулся Витя, объездить, небось, хотел и лошадкой своей сделать. Леший, шмакодявка, собственной персоной пожаловал. Ну-ну, будем знакомы.

– А что же вы злодействуете? На нервы сами мне действуете, – парировал Зяблик в ответ на претензии лесовика. – И лес против меня настроили. Без причины прохожего расстроили.

Леший присел и, потирая дюже ушибленные бока, продолжил жалостливо:

– Сказал ведь, обознался я. Я ж думал Поп иль Попадья. Без колокола, без креста, подумал, ай да красота. Вот подвело же зрение, без всякого сомнения. По доброте душевной мне, хотелось славно пошутить и на тебе как на коне, себя немного прокатить. А ты гляжу я, больно смел и шутки не уразумел, меня аки щенка споймал и сдуру чуть не поломал.

Опосля таких его слов у Вити всю сердитость словно ветром сдуло. Понятно, рассчитывал стервец лесной на ошеломляющую внезапность, да не проняла новоявленного Витязя его проделка. Хорошо это, что на его месте не оказался Поп или, тем паче, Попадья, вздумай кто-нибудь из них по грибы да по ягоды сюда сунуться. Посему не сдержался Зяблик, и по всей строгости закона попенял Лешему.

– То добро, что вместо Попа, ваш выбор на меня попал. Заикой сделали б его, тот вас бы тыщу раз проклял. А если б Попадья была, она б на месте умерла. Так что давайте обещайте, что более не будет так. Не озоруйте, не стращайте. Вы вроде вовсе не вахлак, – Витя ободряюще ему подмигнул, и добавил. – Чтоб каждый путник молвить смел: «Там чудеса: там Леший бродит. Он добрый и не колобродит». Дружить с тобой, чтоб люд хотел.