Хозяин города - Владимир Колычев

– Ничего у тебя не выйдет.

– Уверен?.. А я нет. И знаешь, почему? Потому что ты под блатного косишь. А параши ты не нюхал. Непорядок. Ты, может, так не считаешь, а Махор точно так думает. Да и Мохнатый скоро откидывается. Для Махора это проблема, потому что с Мохнатым должен будет властью поделиться. Рамсы могут возникнуть, все такое… А тут все по заказу: ты в тюрьму, а Мохнатый на твое место… Кто за тебя заступится, а?

На какое-то время Кипяток завис в напряженном раздумье. Наконец растормозился.

– Слышь, командир, может, договоримся?

– Расслабься. Не собираюсь я тебя пока сажать. Не для того я здесь. Поговорить хотел.

– Ну так давай поговорим… Пошли ко мне, у меня коньячок классный есть. Хочешь, девочек вызовем? – с хитромудрой улыбкой предложил Кипяток.

Не хотел Богдан бить его, но кулак сам по себе сорвался с цепи. Хорошо, удар был не сильный, парень лишь слегка согнулся в поясе.

– Ты с кем разговариваешь, Леша? Я – мент, я с такими уродами, как ты, не выпиваю. И девочек я себе сам найду…

– Чего ты хочешь? – сквозь зубы спросил бандит.

– Берул и Горшок сядут за стволы, которые при них были. И чтобы никаких движений с твоей стороны – ни адвокатов, ни звонков. Это раз. И Юшкевича вы больше не трогаете. Не должен он тебе ничего, понял?

– А если нет?

– Тогда без охраны больше не ходи.

Богдану еще не приходилось вершить самосуд с летальным исходом. Но почему-то он ничуть не сомневался, что сможет забить Кипятка до смерти. И застрелить его будет не сложно. Это же не человек, это упырь, который сосет кровь из предприимчивых людей.

Он мог бы отправить его в тюрьму прямо сейчас, но вряд ли сможет посадить надолго. Слишком много заступников объявится, еще самого в превышении служебных полномочий обвинят. Но еще обидней будет то, что на место Кипятка придет другой кровопийца – тот же Жбан, например. А это произойдет обязательно, тут и к бабке не ходи. Так что лучше не заморачиваться с ним.

– Опасный ты человек, Городовой, – в раздумье покачал головой Кипяток.

– Вот и не связывайся со мной. Целее будешь.

– А кто сказал, что я собираюсь с тобой связываться?

– Глаза твои шакальи сказали. Я же тебя насквозь вижу… Если что-то задумал, лучше откажись. Знаешь, как пресекается попытка к бегству?

– Чур, тебя, начальник! – примирительно улыбнулся Кипяток.

– Значит, договорились… Бывай, Леша. Здоровья желать не буду.

И плакать Богдан не станет, если с Кипятком вдруг произойдет что-нибудь страшное. И не очень удивится, если бандитский авторитет замыслит против него что-то нехорошее. Что ж, чему быть, того не миновать…

Глава 4

Солнце клонилось к закату, заглядывало в окно и слепило глаза. Пришлось Богдану оторваться от протокола, задернуть штору.

– Хорошее окно, – угрюмо вздохнул Берул. – Большое.

– Ага, и решетка декоративная. Не то, что у тебя, да? – возвращаясь на место, усмехнулся Городовой.

Третьи сутки пошли с тех пока, как он задержал вооруженных бандитов. Всего третьи сутки, а Берула как будто подменили. Из быка в телка превратился. И куда только вся агрессия делась. И все потому, что Кипяток отказался от него. Предлог у него для этого был. Берул и Горшок раскололись, предали его, и поэтому никакой им пощады.

– Ну да, паршиво в камере, – вздохнул парень.

– За что, как говорится, боролся…

– Слышь, начальник, зачем ты меня подставил? – с бессильной претензией спросил бандит.

– Я тебя подставил?!

– Ну да, пацаны думают, что я их сдал.

– А разве нет? Твои пацаны по нашей земле ходят, закон нарушают, но мы их особо не трогаем. А ты быковать начал, зубы показывать, меня разозлил, моих товарищей… Пришлось мне с твоим боссом поговорить, объяснить ситуацию. Боюсь, что ему не понравился наш разговор… Я же сказал тебе, что ничего не забываю, – не злорадно, но и без всякой пощады смотрел на бандита Богдан. – Ты не поверил. А зря.

– Слышь, начальник, может, назад все отыграем? – опустив голову, прогнусавил Берул.

– В каком смысле назад?

– Ну не буду тебе больше грубить.

– Может, еще и прощения попросишь?

– Если это поможет…

– Не поможет. И мы не в детском садике.

– Может, я завязать хочу.

– С чем?

– Ну со всем этим… Я же не бандит… Я спортом занимался, боксом, за город выступал. За округ, когда в армии служил…

– И что с того?

– Не бандит я… Спортсмен я. Горшок сказал, что его друг один к себе зовет. А друг в бригаде у Кипятка. Ну я и пошел…

– Ты деньги у бизнесмена вымогал.

– Это в первый раз, – не поднимая головы, буркнул Берул.

– Да, но вел ты себя, как будто с детсада рэкетом занимался…

– Это не рэкет, это «крыша». Барыга нам за охрану платил…

– Какой барыга?

– Юшкевич который…

– Значит, в первый раз на дело пошел?

– Ну да.

– И что, тебе ствол сразу дали?

Богдан изъял у Кипятка пистолет и обратно не вернул. У него «ТТ» был, и у Берула с Горшком та же система.

– Да нет… То есть да.

– Кто дал?

– Никто. Мы с Горшком нашли стволы… Я же не пытался в тебя стрелять, начальник.

– Ну спасибо тебе большое за это.

– Может, назад отыграем? Я раскаиваюсь, все такое…

– Если раскаиваешься, считай, что тебе повезло. Получишь свои два года по двести восемнадцатой, отсидишь… Всего-то два года!

– Эх, начальник… – сокрушенно вздохнул Берул.

Не хочется ему в тюрьму, но ведь не государство его в бандиты призывало, сам в это дерьмо вляпался. Сам пусть и расхлебывает.

Богдан собрался продолжить допрос, но дверь вдруг открылась, и показалось лицо Пляцкова.

– Убийство на Герцена! – взбудораженно сообщил он. – Шумов зовет.

– Ну, если Шумов…

Городовой распорядился отправить Берулова в камеру, а сам поднялся в кабинет к начальнику уголовного розыска.

– Оперативно-следственная группа уже выехала, – сказал Шумов.

Богдан поздно получил офицерское звание. Шумов всего на четыре года старше, чем он, но был уже майором, когда Городовому присвоили «лейтенанта». Потому что служить рано начал, и сыскарь он хороший. Не старый, всего тридцать три года ему, но залысины уже широкие и глубокие. Высоколобый, потому кажется, что и мозг у него большой. Что в общем-то не так уж далеко от истины. Может, Василий и не гений, но дураком его точно не назовешь. Взгляд у него цепкий, проницательный, одним словом – ментовской.

– Давай, мы тоже поедем, посмотрим, что там, – доставая из сейфа пистолет, сказал Шумов.

– Ну, если подвезете… А то моя «каракатица» в ремонте.

Богдан уже дорос до того, чтобы обращаться к начальнику на «ты», но с ними Пляцков, поэтому он удержал себя на ноте «вы».

Шумов был отличным сыскарем, но, увы, и его коснулся тлетворный дух золотого тельца. Вряд ли он конкретно на кого-то работал, но Богдан знал как минимум три случая, когда Шумов пренебрег законом ради личной выгоды. Преступления во всех случаях не тяжкие, но все-таки надо было возбуждать уголовное дело. А Шумов этого не сделал… Потому и машина у него получше, чем у Городового. Не самая новая, но еще и не старая «Лада» шестой модели. Восемьдесят девятого года выпуска, тридцать тысяч пробега. Мечта опера.

– А моя Лада уехала, – закрывая за собой дверь, подумал вслух Богдан.

– Какая «Лада»? У тебя же «Москвич»!

– Да я не про машину…

Так и не позвонила ему Лада. Видно, с мужем со своим помирилась, решила, что не надо его воспитывать. Обычная, в общем-то, история.

Он забыл о Ладе, но снова вспомнил, когда машина оказалась на улице, с которой Богдан ее подобрал… Да, она стояла на перекрестке улиц Свердлова и Герцена. И дом, куда Шумов привез его, находился неподалеку от этого места.

Девятиэтажный крупнопанельный дом, чистый подъезд с кодовым замком, ухоженный лифт. И квартира, в которой лежал убитый, производила впечатление.

Чувствовалось, что труп пролежал в комнате как минимум со вчерашнего вечера. На улице тепло, а батареи топятся, как при морозе, а это, мягко говоря, не самые лучшие условия для хранения мертвого тела. Но все-таки Богдан понял, что синяки на лице покойника – это не только трупные пятна. Нос, похоже, сломан, губа разбита, а на виске еще и рана. Да и так понятно, что избили мужика. Журнальный столик перевернут, осколки хрустальной вазы на полу, ковер скомкан, стекло в книжном шкафу разбито…

– Похоже, об угол стола стукнулся, когда падал, – сказал Голубев.

Он уже принял «фронтовые» сто капель для успокоения своей и упокоения чужой души. Судмедэкспертиза – дело тонкое, на грани между тем и этим миром, в таких материях без ста граммов не разберешься.

– Но не сам же упал.

– Не сам. Били его. Причем жестоко. Он защищался. Кулаки в кровь сбиты, под ногтями волокна материи, возможно, и соскобы с кожи… Да, и еще пуговица от куртки была… Да тут следов масса. Убийцы за собой не подчищали…

– Это хорошо… Кто-нибудь что-нибудь видел?

– Варенцов соседей опрашивает…