Нечаяный сюрприз для графа (СИ) - Ветреная Инга

- Но откуда тогда Вы знаете мою фамилию? – начал было он, а потом, вспомнив, что я слышала, как совсем недавно к нему обращались, продолжил: - А, ну, да, леди Сибилла. Итак, соглашусь с Вами, сообщать о потере памяти было бы неразумно и, полагаю, даже опасно.

- Вот как? – встрепенулась я. – Поясните, пожалуйста.

Он замялся и смущенно стал отвечать:

- Как я и говорил, леди Оливия, произошел несчастный случай - Вы упали с мостика в пруд, полагаю, что в сложившихся обстоятельствах потеря памяти лишь усугубит Ваше положение, могут возникнуть серьезные подозрения по поводу Вашего душевного состояния. Оговорюсь сразу: я буду настаивать на Вашей вменяемости.

Ничего себе! Не успела выжить, а мне уже, похоже, дурдом светит! Кому же понравится подобная перспектива? И все-таки лекарь что-то не договаривает. Надо выяснить, в любом случае, сдаваться не намерена!

А Клейт продолжал, хотя в его голосе явно слышалось сомнение:

- Но вряд ли потерю памяти удастся долго скрывать, хотя бы потому, что Ваше поведение, манеры, возможно, и привычки будут отличаться от прежней Оливии, Вы это только что продемонстрировали.

- То, что я изменилась после перенесенного стресса, на мой взгляд, вполне объяснимо с медици.., с лекарской точки зрения, - убеждала его. – Но, чтобы своим поведением сильно не травмировать психику окружающих и не давать им повод упечь меня в какую-нибудь лечебницу, Вы расскажите мне о прежней Оливии, ее близких, знакомых, родственниках. Кстати, кто меня спас?

- Садовник, оказавшийся неподалеку, видел, как Вы упали в воду, - лекарь засуетился, отвел глаза в сторону и стал внимательно рассматривать свои руки, он явно что-то скрывал.

Мы помолчали, давить на него не хотелось, опасалась потерять единственного союзника в этом мире. Клейт доброжелательно отнесся ко мне и даже сам предложил не распространяться о потере памяти.

- Господин Клейт, не могли бы Вы рассказать о последних событиях, произошедших в моей жизни перед несчастным случаем, чтобы я не попала в неловкое положение, если зайдет о них разговор.

- Недавно состоялась Ваша помолвка с виконтом Литлом, - грустно сказал Клейт и, не заметив никакой реакции с моей стороны, каким-то обреченным голосом пояснил: - Ему пятьдесят шесть лет, и уже давно ходит множество слухов о его порочных наклонностях, он настаивал на свадьбе в кратчайшие сроки.

Лекарь замолчал и с жалостью смотрел на меня. Я ошарашенно взирала на него, как там говорила Алиса: «Все чудесатее и чудесатее»? Кажется, как раз тот случай.

- Господин Клейт, - вновь обратилась я к нему: - По-моему, пора уже Вам рассказать о моей семье.

Лекарь подобрался и, волнуясь, начал говорить, тщательно подбирая слова:

- Ваш отец граф Стелтон через год после смерти Вашей матери женился на леди Сибилле. Она в то время была вдовой с двумя маленькими дочерьми Сеоной и Каприной, они погодки, Сеона младше Вас на четыре года, Каприна – на пять. Мачеха окружила Вас заботой, уделяла Вам внимания не меньше, чем родным дочерям, сама выбирала для Вас нянь и учителей, которые, учитывая Ваше здоровье, занимались с Вами по особой программе, она даже сама украшала Вашу комнату. Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны, но, несмотря ни на что, Вы становились все более молчаливой и замкнутой, стали часто болеть. Потом родился Ваш брат Кайл, ему сейчас девять лет.

Он замолчал, чтобы, видимо, перевести дух, но мне необходимо было кое-что уточнить о своем здоровье, коль уж он сам упомянул об этом.

- Скажите, господин Клейт, прыщи на моем теле были с самого рождения?

- Нет, - покраснев и смущенно опустив голову, ответил он: - Они появились, когда Вам исполнилось девять лет, это произошло вскоре после женитьбы Вашего отца на леди Сибилле.

Любопытная информация! Навевает на определенные мысли, но необходимо проверить.

- А чем вызвана моя столь поспешная помолвка с виконтом?

Клейт совсем смутился, даже покраснел, но все же ответил:

- Видите ли, Оливия, вряд ли в Вашем возрасте помолвку можно назвать поспешной. Леди обычно выходят замуж до двадцати лет, а Вам уже двадцать один.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ничего себе! Жестко! Бедные девчонки! Цель жизни определена буквально для каждой – из кожи вылезти, но выйти замуж до двадцати лет. Иначе автоматически переходишь в разряд второсортного товара, и твои ставки резко падают. А мне уже о, ужас! двадцать один год, да и вид нетоварный! Веские причины, чтобы сбагрить из семьи! Ладно, пусть старому, но почему непременно развратнику?

- Уверена, это не единственная причина, чтобы фактически погубить жизнь Оливии, выдав ее замуж за какого-то извращенца, - заметила я. – Есть что-то еще, связанное с моей мачехой, не так ли?

- Не совсем так, девушки начинают выходить в свет с шестнадцати лет, но только в случае, если старшие сестры замужем. Считается не совсем приличным, если разновозрастные сестры появляются при дворе одновременно. А Сеоне уже семнадцать, и, если Вы будете хотя бы помолвлены, то Ваша сводная сестра сможет посещать балы. Кстати, Каприна могла бы делать это вместе с ней, поскольку разница в возрасте в один год допускает выход в свет сразу обеих сестер.

Я поймала себя на мысли, что история про Оливию немного напоминает сказку о Золушке: мачеха, две сводные сестры, все недолюбливают главную героиню и самозабвенно изводят ее. Вот только, в отличие от Золушки, Оливия не тянет на красавицу, и свадьба с принцем ей не грозит, она просто невольно мешает родственницам выгодно устроить свою судьбу. И они решают устранить ее с дороги, выдав замуж за извращенца, потому как самый обычный мужчина на нее вряд ли позарится.

Я посмотрела на Клейта, он терпеливо ждал, внимательно наблюдая за мной.

- Скажите, а как отец относится к Оливии? – поинтересовалась я.

- Он по-своему любит Вас, и, кажется, уверен, что леди Сибилла заботится о его дочери, не хуже родной матери, но я не могу сказать, насколько Вы с ним близки и откровенны, - ответил лекарь.

- Благодарю Вас, господин Клейт! Вы оказали мне огромную услугу, поведав о моем прошлом, - сказала я, взяв его руку и крепко пожав ее.

Он выслушал меня, удивленно глядя на наше рукопожатие, потом улыбнулся и добавил:

- Оливия, я в любой момент буду рад помочь Вам, помните об этом, пожалуйста.

Я кивнула и от переизбытка информации, кажется, заснула раньше, чем он покинул комнату.

Глава 4

Следующим утром я прошла в ванную и обнаружила там горничную Лесли, которая выкладывала принадлежности для купания. Она лишь мельком взглянула, присела в книксене, упорно глядя в сторону, видимо, это помогало ей избегать ехидных ухмылок. Я немного помедлила, внимательно наблюдая за ней, но служанка лишь покорно ждала моих указаний.

- Не хочу мочить волосы, - прервала я молчание.

Лесли подошла и забрала их наверх, закрепив шпильками и заколками. Я разделась, стараясь не глядеть на свое отражение, и погрузилась в воду. После купания, завернувшись в полотенце, по размерам напоминавшее простынь, ошеломленно смотрела на белье и ярко-розовое платье с глубоким вырезом, приготовленные для меня. Затем молча прошла в гардеробную и с интересом стала перебирать имевшиеся там наряды, почти все они, повседневные и бальные, были ярких расцветок и обязательно с декольте. Они выглядели настолько нелепо, что невольно вызвали у меня улыбку. А рассматривая нижнее белье: короткие сорочки с кружевами и без оных, панталоны длиною до колена, я уже откровенно веселилась. Пожалуй, над гардеробом надо серьезно поработать, и я совсем не нижнее белье имела в виду, а замену глубоких вырезов на платьях глухими воротниками-стойками, упирающимися в подбородок. Думаю, в моем случае и балаклава была бы не лишней, да только здесь мой порыв вряд ли поймут и оценят. Указала горничной на выбранное мною повседневное коричневое платье с закрытым воротом и позволила ей помочь мне одеться. Не сразу заметила ее недоуменное лицо, когда она с опаской смотрела, как я, улыбаясь во весь рот и с трудом сдерживая смех, поправляла кружевные оборочки на панталонах и пыталась разобраться в многочисленных тесемках и шнурках. Наконец, когда полностью одетая, взглянула на себя в зеркало то, не выдержав, рассмеялась, я напоминала еловую шишку, макушку которой уже погрызла белка и поэтому чешуйки ее не лежали ровным слоем, а были расшвыряны в беспорядке, как прыщи на моем лице.