Орфей спускается в ад - Теннесси Уильямс

ГОЛОСА ЖЕНЩИН.

— Какое там виски? Наркотики!

— Конечно, ненормальная!

— Союз бдительных предупредил ее отца и брата, чтобы она не появлялась в графстве.

— Совсем опустилась!

— Какой позор!

— Разврат!

И, словно выведенный из себя их гусиным шипением, Вэл хватает гитару и выходит.

На лестничную площадку спускается Ви Толбет.

ВИ. Мистер Зевьер! Где мистер Зевьер?

БЬЮЛА. Ушел, дорогая.

ДОЛЛИ. Придется примириться, Ви. Такой прекрасный кандидат в спасенные и — перехватила оппозиция.

БЬЮЛА. Отправился на Кипарисовый холм с этой девкой Катрир.

ВИ. (спускаясь). Если уж кое-кто из вас, пожилых женщин, ведет себя неподобающим образом, чего же ожидать от молодежи?

БЬЮЛА. О ком вы?

ВИ. О тех, кто устраивает попойки! И допиваются до того, что уж и не разбирают, где свой муж, где чужой! О тех, кто прислуживают у алтаря, а сами не считают зазорным играть по воскресеньям в карты! О тех…

БЬЮЛА. Стойте! Хватит! Теперь мне ясно, кто распускает эти грязные сплетни.

ВИ. Ничего я не распускаю. Я только повторяю то, что говорят другие. Я никогда не бывала на этих ваших сборищах.

БЬЮЛА. Еще бы! Кому вы там нужны! Вы только отравляете людям жизнь! Ханжа по призванию.

ВИ. Я пытаюсь исправить людские нравы. А вы, с вашими пьяными оргиями, сеете безнравственность! Я ухожу от вас! Ухожу! Я иду наверх. (Поспешно поднимается по лестнице.)

БЬЮЛА. Как я рада, что высказала ей все, что думаю. Просто с души воротит от этакого лицемерия! Поставим все в холодильник, чтоб не испортилось, и уйдем! Никогда еще не чувствовала такого омерзения!

ДОЛЛИ. О боже милосердный! (Кричит наверх.) Коротышка! (Взяв тарелки с ужином, несет их к холодильнику.)

СЕСТРИЦА. Как они обе вульгарны!

ЕВА. Родители Долли из Блу-Маунтин. Простые голодранцы. Лолли Такер рассказывала мне про отца Долли — сидит на крыльце, разувшись, и хлещет пиво прямо из ведра… Захватим эти цветы, Сестрица, украсим алтарь.

СЕСТРИЦА. Да, а в приходской книге отметим, что это дар Джейба.

ЕВА. И бутерброды с маслинами тоже возьмем. Пригодятся для чаепития у служки епископа.

Долли и Бьюла проходят через магазин.

ДОЛЛИ. Теперь в самый раз собраться своей компанией.

БЬЮЛА (кричит). Песик!

ДОЛЛИ. Коротыш!

Обе быстро выходят.

СЕСТРИЦА. Сидит на крыльце босиком?

ЕВА. И пьет пиво прямо из ведра!

Берут свои зонтики и прочие вещи и выходят. По лестнице спускаются мужчины.

ШЕРИФ ТОЛБЕТ. Похоже, что Джейб пойдет на удобрение еще под нынешний урожай!

КОРОТЫШ. Да он всегда выглядел так, словно одной ногой уже в могиле.

ПЕС. А сейчас и вторая вот-вот ступит туда.

Идут к выходу.

ШЕРИФ. Ви!

ВИ. (на площадке). Тише! Что за базар! Мне надо переговорить с Лейди об этом молодом человеке, но только не при Джейбе: он ведь думает, что сможет еще работать сам.

ШЕРИФ. Брось дурака валять! Идем!

ВИ. Я, пожалуй, подожду, пока он вернется…

ШЕРИФ. Стоит только забрести в город бездомному бродяге, и на тебя тут же находит дурь! Надоело до смерти!

Громкий автомобильный гудок. Ви идет вслед за мужем. Шум отъезжающих машин. Отдаленный лай собак.

Медленно меркнет свет, обозначая разрыв во времени между первой и второй картинами.

Картина вторая

Прошло два часа. Пустынный пейзаж за большим окном освещен призрачно-тусклым мерцанием луны, проглядывающей сквозь гонимые ветром облака. Доносится звонкий и чистый девичий смех — это Кэрол — и вслед за тем шум быстро отъезжающей машины.

Еще не затих вдалеке гул мотора и не умолкла кинувшаяся за машиной собака, как в лавку входит Вэл.

«О боже!» — произносит он шепотом и, подойдя к столику, стирает бумажной салфеткой следы помады с губ и лица. Берет гитару, которую оставил на прилавке. Звук шагов на лестнице. На площадке появляется Лейди. Она дрожит от холода в своем фланелевом капотике. Нетерпеливо щелкает пальцами, успокаивая дряхлую собаку Беллу, которая, прихрамывая, плетется за ней. Не замечая Вэла, присевшего в тени, на прилавке, Лейди подходит к телефону у нижних ступенек лестницы. В движениях ее отчаяние, голос хрипл и резок.

ЛЕЙДИ. Дайте аптеку!.. Знаю, что закрыта: мой магазин тоже закрыт, — это миссис Торренс, у меня муж в тяжелом состоянии, только что из больницы… да-да, неотложный вызов! Разбудите мистера Дубинского, звоните ему, пока не ответит — неотложный вызов!.. (Пауза. Бормочет чуть слышно.) Porca la miseria[3]! Хоть бы сдохнуть скорее!.. Умереть!.. Умереть!..

ВЭЛ (тихо). Что вы, хозяйка? Зачем?

Она испускает сдавленный крик, оборачивается, замечает его и, не выпуская трубки, выхватывает что-то из ящика кассы.

ЛЕЙДИ. Что вам здесь нужно? Вы что, не знаете, что магазин закрыт?

ВЭЛ. Дверь была отперта, горел свет, вот я и решил вернуться, чтоб…

ЛЕЙДИ. Видите, что у меня в руке? (Поднимает над прилавком револьвер.)

ВЭЛ. Хотите пристрелить меня?

ЛЕЙДИ. Да, если не уберетесь!

ВЭЛ. Успокойтесь, Лейди, я зашел за гитарой.

ЛЕЙДИ. За гитарой?

Он приподнимает с серьезным видом гитару.

Ф-фу!..

ВЭЛ. Меня привела миссис Толбет. Помните, я был здесь, когда вы вернулись из Мемфиса?

ЛЕЙДИ. Аа-а!.. Да-да… И вы все время были здесь?

ВЭЛ. Нет. Я уходил и вот вернулся.

ЛЕЙДИ (в трубку). Я же просила давать звонки, пока не ответят!.. Звоните еще! Еще звоните!.. (Вэлу.) Уходили и вернулись?

ВЭЛ. Да.

ЛЕЙДИ. Зачем?

ВЭЛ. Знаете эту девушку, что была здесь?

ЛЕЙДИ. Кэрол Катрир?

ВЭЛ. Она сказала, что у нее в машине мотор забарахлил, и просила исправить.

ЛЕЙДИ. Исправили?

ВЭЛ. Мотор в полном порядке, ничего у нее там не барахлило, — то есть у нее-то самой что-то забарахлило, только…

ЛЕЙДИ. Что у нее забарахлило?

ВЭЛ. Зрение, наверно. Обозналась. Приняла меня за кого-то другого.

ЛЕЙДИ. За кого же?

ВЭЛ. За кобеля.

ЛЕЙДИ. Она решила, что вы… (Внезапно, в трубку.) Мистер Дубинский? Простите, что разбудила, но я только что из Мемфиса — привезла мужа с операции. Я где-то посеяла коробочку со своими таблетками, а они мне нужны сегодня! Я не спала три ночи и с ног валюсь… Слышите — меня ноги не держат, я три ночи не спала, мне необходим сегодня люминал, и если вы не пришлете, ноги моей не будет в вашей аптеке!.. Так принесите сами, черт бы вас подрал, извините за изысканное выражение! Я ведь едва на ногах держусь, меня всю трясет! (С яростью вешает трубку.) Mannage la miseria! О господи! Вся дрожу! Как холодно! Точно в леднике! Здесь почему-то совсем не держится тепло. Потолок, что ли, слишком высок или еще что… Совсем тепло не держится… Ну, что вам еще? Мне надо наверх.

ВЭЛ. Возьмите вот, наденьте. (Снимает куртку и протягивает ей.)

Она не сразу решается взять, вопросительно смотрит на Вэла, затем нерешительно берет ее в руки и начинает с любопытством ощупывать.

ЛЕЙДИ. Из чего она? Совсем как змеиная кожа.

ВЭЛ. Угадали.

ЛЕЙДИ. На что вам куртка из змеиной кожи?

ВЭЛ. Для приметности. Меня так везде и называют: Змеиная Кожа.

ЛЕЙДИ. Где вас называют Змеиной Кожей?

ВЭЛ. Ну, в пивных и во всяких таких местах, где я работаю… Но теперь всё! — я уж покончил с этим…

ЛЕЙДИ. Вы что же — артист?

ВЭЛ. Пою, играю на гитаре.

ЛЕЙДИ. А!.. (Словно бы для пробы, надевает куртку.) А верно, теплая.

ВЭЛ. Это я ее, должно быть, согрел своим телом.

ЛЕЙДИ. Горячая у вас, видно, кровь…

ВЭЛ. Верно.

ЛЕЙДИ. Господи ты мой боже, что вы здесь ищете у нас?

ВЭЛ. Работы.