Мегамир - Юрий Никитин

— Еще бы. Мурашник растет не по дням, а по минутам! — в голосе Дмитрия звучала тревога. — Есть шанс, что Сашка цел?

— Что значит цел? — переспросил Кирилл. — Был бы жив. Отнять у муравья не пробовали?

— Пробовали, — ответил Дмитрий с унынием. — Но, как бы сказать... Ты видишь, какие мы нежнотелые? А муравей — как живой танк. Прет напролом, держа Сашку в челюстях. Чуть что не так, сожмет челюсти...

— Жвалы, — поправил Кирилл невольно.

— Что? — не понял Дмитрий.

— У насекомых не челюсти, а жвалы. Но пусть челюсти, извини, что перебил.

— Нет, пусть, жвалы. Пока мы примеривались да прицеливались, муравей скрылся... Сашке пришлось все в одиночку, я стоял рядом с Ногтевым наверху! Понимаешь, каждый запуск сюда обходится дороже, чем полет до Луны и обратно. С высадкой!..

Они нырнули в тень, опять выбежали на солнце. В зарослях гигантских листьев, что величаво двигались в потоках теплого воздуха и зависали в немыслимых для мира нормальной гравитации положениях, постоянно стрекотало, шевелилось, прыгало.

На лице Дмитрия выступили багровые пятна. Кирилл спросил обеспокоенно:

— С тобой все в порядке? Насекомых защищает хитин, а мы открыты...

Дмитрий отмахнулся:

— Меня все время тут жжет, там кусает, здесь чешется. За всем не уследишь. Как ты?

— У меня жар.

Дмитрий ахнул:

— Так чего все время выскакиваешь на солнцепек?

— Меньше микробов, плесени.

— Мы не только тонкокожие, но и тонкотелые. Солнечные лучи запросто поджарят нам печенку, не вынимая из требухи. С жареной печенью далеко не прошагаешь. Тошноты еще нет?

— Уже, — признался Кирилл. — Вот-вот свалюсь.

Дмитрий прыгнул вверх, словно его вздернули. На Кирилла обрушился мягкий обволакивающий удар, навалилось мягкое прохладное животное, похожее на огромную амебу, вжало в землю.

Тяжесть исчезла так же внезапно, как и появилась. Кирилл вскочил. На земле вокруг него медленно опускалась, пузырясь между камешками, влага. Над головой еще колыхался широкий лист, жемчужными пузырьками блестели упавшие шарики росы.

— Как ты быстро реагируешь, — сказал он Дмитрию.

— Местные зверюки все же быстрее, — ответил Дмитрий мрачно. — Держи ушки на макушке. Сейчас жара спадет. Часть впиталась, а больше тебе и не надо.

Кирилла знобило. Руки и ноги потяжелели, как и все тело, напитавшись влагой. Сердце трепыхалось, как пойманная бабочка, сбиваясь с ритма. Дмитрий выволок мирмеколога на солнце, заставил пробежаться. Кирилл двигался с головы до пят покрытый водяной пленкой, словно инопланетянин в скафандре. Ему все еще казалось, что капля, упавшая с листа, живое существо. Слабое, беспомощное, не умеющее передвигаться, но живет, защищается пленкой ПН...

— Ты бы видел себя, — ворвался в его мысли голос Дмитрия, прозвучавший с мрачным сочувствием. — Отек, рожу перекосило... Ничего, не переживай. Это ненадолго.

Глава 3

Оба испытателя, как объяснил Дмитрий на ходу, ранее числились по ведомству космонавтики. Когда ученые одного НИИ приоткрыли дверцу в Малый Мир, пришлось пригласить для испытания Переходной установки испытателей-профессионалов. Среди рано сгорбившихся и облысевших научных работников появились широкогрудые парни с вздутыми мускулами, молниеносной реакцией, натренированностью на выживание.

— Теперь мы здесь, — закончил Дмитрий рассказ, — и не жалеем. Даже обрадовались. Чтобы попасть на Венеру, пришлось бы полтора года ждать хлореллу в тесной ракетке, терпеть муки, кошмары...

— Ложись! — крикнул Кирилл.

Дмитрий мгновенно упал ничком. Кирилл замешкался, едва успел скакнуть на толстый стебель. Что-то с чмоканьем ударилось в лист, зашипело, как вода на раскаленной сковородке. Лист величаво колыхнулся. Зазубренный край мягко пихнул в плечо.

— Отползай! — закричал он. — Задержи дыхание, беги на голос!

В воздухе в их сторону поплыли струи желтоватых крупинок с металлическим отливом. Кирилл нечаянно заглотнул одну, в горле запершило, гортань обожгло, он непроизвольно закашлялся, заставил себя перебежками выбраться на чистый воздух.

Из-за камня вынырнул Дмитрий. Глаза его были как у совы, лицо налилось кровью. Он добежал до Кирилла, все еще послушно задерживая дыхание, на пальцах показал, что уже задыхается.

— Здесь чисто, — сообщил Кирилл.

Дмитрий с шумом вдохнул воздух в мощную грудную клетку. Воздушные струи круто изогнулись, изменили высоту, хлынули в раскрытый рот, увлекая крошечные молекулы запахов цветов. Дмитрий закашлялся.

— Ой... выворачивает!

— Палочник. Странно...

— Что-то не так?

— Да. Обычно он бьет без промаха.

— Сноровки нет, — пробурчал Дмитрий. — Салага!

— Или просто еще не видел двуногих. Не выработал рефлекса.

— Рефлекс — это я понимаю, — согласился Дмитрий. — Все наше учение на рефлексах. Десантнику мозги вовсе не нужны, а то начнет умничать, тут его и прихлопнут. А выхватить пистолет и выстрелить должен каждый уметь на рефлексах. Еще до того, как сообразит, что делает... Где он притаился?

Кирилл с отвращением отодвинулся от героя-десантника, который все делает на рефлексах, в то время как некоторые насекомые, вроде муравьев или ос, все же немного думают.

— У него маскирующая окраска, — объяснил он нехотя. — Ты дыши глубже, проветривайся. Все-таки часть этой дряни могла просочиться сквозь кожу.

— У меня кожа дубленая!

— Здесь мы самые тонкокожие.

В двух шагах раздался страшный вскрик. Захрустело, словно многотонный пресс сминал автомобиль. Рука Дмитрия дернулась к бедру. Заметив иронический взгляд мирмеколога, он буркнул:

— Не могу привыкнуть. Оружейники простейший пистолет не сделают! Ходи теперь и трясись как заяц. А сюда бы не пистолет, огнемет бы не помешал...

Над головами, раздирая плотный воздух, что-то пронеслось. Пахнуло горячим. Кирилл цапнул Дмитрия в охапку, метнулся в заросли. Если так и дальше, подумал испуганно, то куда уж там искать пропавшего, самим бы уцелеть...

Он опустил Дмитрия на землю:

— Нас заметил динискис маргиналис.

— Кто-кто? — переспросил Дмитрий глухо. Глаза он отводил с неловкостью, его готовили быть спасателем, а не спасаемым. Тем более, чтобы спасал дохлый интеллигентик.

— Жук. Выстрелил кортексоном. У него кортексона столько, сколько в тысяче трехстах коровах. Только у коров кортексон регулирует водно-солевой обмен, соотношение ионов калия и натрия...

Голос Дмитрия от негодования стал похожим на писк:

— Ты не псих?.. Сам — корова! Вредно это или так, перебьемся?

— Если в Большом Мире попало бы на кожу, гарантирую незаживающую язву... месяца на четыре.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});