Валентин, который (не) попал (СИ) - Борн Амелия

— Первое. Где и как ты познакомилась с моим отцом? — задал он вопрос.

Я улыбнулась и, склонив голову набок, ответила:

— Обстоятельства знакомства, которые я вкратце озвучу, отменят половину из тех вопросов, которые ты не так давно выдал, как из пулемета.

— Отрадно, что ты помнишь их все, — по губам Валентина скользнула ухмылка. — Но начнем с первого.

Я закатила глаза. Прямо интервью какое-то! Впрочем, не стану же я намеренно продолжать военные действия с сыном моего будущего мужа? Так что пока на поле боя объявилось временное перемирие.

— Мы познакомились с полгода назад, когда твой отец решил стать спонсором нашей школы, — озвучила я чистую правду.

Глаза Богатырева округлились, а потом он… запрокинул голову и заржал.

— Тише! — зашипела на него разъяренной кошкой, и Валентин перестал смеяться… точнее, звук смеха исчез, но тело Богатырева так и продолжало трястись в приступе веселья.

— Ты хочешь… ска… сказать, что мой папаша дает денег на всякие компьютеры и прочую дребедень? — уточнил он, и я поняла — Валентин мне не верит.

— Именно так. Сергей — очень щедрый человек, — уверенно вступилась я за его отца.

Мы помолчали. Богатырев сначала улыбался — нет, даже скалился — но постепенно посерьезнел.

— Значит, утверждаешь, что Валя мне не сестра? — наконец изрек он.

— Нет. Валя тебе не сестра, — подтвердила я.

— А кто ее отец? — потребовал он ответа.

— Это не твое дело! — отрезала я.

— Вообще-то мое. Мое до тех пор, пока я уверен в том, что мои глаза меня не обманывают. Как я и сказал: твоя дочь — копия моего папаши.

— Тебе показалось.

— Это вряд ли.

И тут меня накрыло ужасающим предположением. А что, если той ночью ко мне залез именно Сергей? И именно поэтому я так остро реагировала на поцелуи его сына? Вполне себе вероятно… Потом Сергей разыскивал меня, а когда выяснил, где я работаю, предложил спонсорство, тем самым наводя мосты. И тогда выходит, что Валентин прав — Богатырев-старший и есть отец Валюши…

— Что с тобой? — нахмурился Валя, видимо, прочитав по моему лицу, что мысли, пришедшие мне на ум, весьма… поразительные.

— Ничего, — хрипло выдохнула я, вскакивая из-за стола.

Мне хотелось умыться. Желательно ледяной водой. А то напридумывала себе черт знает что! А всему виной допросы Валентина, которые и породили эту чудовищную цепочку умозаключений.

— Пасту скоро привезут! — донесся мне в спину голос Богатырева, когда я устремилась в ванную.

— Я не голодна! — со злостью бросила в ответ прежде чем скрыться за хлипкой преградой двери.

Пока Валентин уминал итальянскую стряпню (ну не выгонять же голодного человека на улицу!), я проверила как там мама. Она заснула в гостиной, устроившись на диване. Значит, будет нести свою вахту до самого рассвета.

Затем зашла к Вале — дочь мирно спала, прижав к себе Пинки. Температуры не было, но даже если бы эта гадость и обнаружилась, я не стала бы тревожить малышку до утра.

Примостившись в кресле и свернувшись калачиком, я попыталась подремать, но неотступные мысли не давали мне на это ни единого шанса. Признаться честно, ситуация вырисовывалась весьма странная. Чего только стоит Валентин, ужинающий в моей кухне как ни в чем не бывало! Но это все ерунда… лишь бы только Валюша скорее поправилась, тогда и поводов маячить рядом у Богатырева-младшего больше не будет.

Хотя, надо сказать, когда он находился в нескольких метрах от меня, я чувствовала спокойствие в противовес тому, что между нами происходило.

Зевнув, я прислушалась к тому, что творилось на кухне. Сначала раздался приглушенный звон. Следом — плеск воды. Посуду он что ли, мыл?

Когда же до меня донесся звук шагов, я прикрыла глаза, делая вид, что сплю, и надеясь, что Валентин теперь отправится восвояси.

— Варь… Варяяя! — тихим шепотом позвал он меня, распахнув дверь.

Пришлось призвать на помощь весь свой актерский талант, чтобы продолжать притворяться спящей.

Богатырев постоял немного на пороге. Я чувствовала его присутствие по аромату парфюма, который вызывал у меня какие-то совершенно неуместные ощущения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ну что же Валентин все не уходит и заставляет меня краснеть, благо в детской полумрак? Я же физически чувствую, как он на меня смотрит!

Я уже собралась «проснуться» и возмутиться, когда Богатырев едва слышно произнес:

— Переночую на кухне. Присмотрю за вами. Утром не пугайся.

Он ушел, но я еще некоторое время продолжала притворяться, опасаясь, что Валентин просто закрыл дверь, а сам остался в комнате.

Когда же распахнула глаза и убедилась, что Богатырева в детской нет, испытала какое-то дурацкое чувство, схожее с разочарованием. И мне оно совершенно не нравилось…

От этого мужчины я должна была держаться как можно дальше. И точка!

Часть 5. Валентин

— Валентин!

Кто-то потряс меня за плечо и я мигом распахнул глаза, не сразу понимая, где очнулся. Но лицо Варвары, на котором был написан холодящий кровь ужас, быстро вернуло меня к реальности.

— Что случилось? — пробормотал хрипло.

— Валя вся горит… она без сознания!

— Господи…

Я тут же вскочил на ноги, готовый действовать. По лицу Вари видел — она буквально парализована страхом. И это, как я уже успел понять, было на нее совсем не похоже.

Я сжал ее плечи, поймав себя на странном желании — защитить. От этого страха, от нервов, от любой беды. И откуда только это во мне взялось?

— Спокойно, — сказал ей твердо. — Я сейчас позвоню Виктору и отвезу вас в самую лучшую больницу.

Она кивнула, обхватив себя руками, и в этот момент показалась мне еще более хрупкой и… трогательной. И я не сдержал желания обнять ее, укрыв своими руками от всего, что ее беспокоило. На совсем на короткий миг, но все же — укрыть. Коснувшись губами ее виска, я прошептал:

— Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Через двадцать минут мы уже мчались в самую авторитетную и потому — самую дорогую детскую клинику в городе. Но о деньгах я сейчас совсем не думал. Все, что ворочалось внутри — это тревога за маленькую девочку без сознания, которую отчаянно прижимала к себе ее мать. И кем бы они ни были, какие бы цели ни преследовали, невозможно было оставаться равнодушным к этим страданиям.

Я внес Валюшу в больницу на руках. К нам тут же подскочили медики с каталкой и повезли ребенка в палату. Мы же с Варей молча, не сговариваясь, направились за ними. Но все, что нам сейчас оставалось — это только ждать.

Я инстинктивно нащупал Варины руки и сжал их. Они были холодными, почти ледяными.

— Все дети болеют, ведь так? — попытался я сказать что-то успокаивающее.

— Да, но… мне следовало раньше обратиться к врачу! — воскликнула Варя в ответ. — А я решила, что тут нет ничего страшного…

— А ничего страшного и нет, — уверенно ответил я. — Виктор прекрасный педиатр, он со всем разберется.

Но страшное было.

Это стало ясно, когда Виктор вышел из палаты, озабоченно хмурясь. Посмотрел на меня, все еще сжимающего Варины руки, будто мы с ней — заодно и делим одну беду на двоих, потом — на нее. И его взгляд мне совершенно не понравился. Это был взгляд человека, который обдумывает, как поделикатнее сообщить плохие новости.

— Не тяни, — сипло потребовал я.

Врач вздохнул:

— Мы дали ей лекарство, чтобы сбить температуру и сейчас она спокойно спит. Но…

— Но?

— Но мне не нравятся ее симптомы. Мы взяли у нее кровь для анализов и я… я хочу, чтобы вы были готовы к тому, что это может оказаться что-то… серьезное.

Я почувствовал, как Варя рядом дрогнула всем телом. Безжизненным тоном она поинтересовалась:

— Например, что?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Виктор покачал головой:

— Давайте не будем пугаться раньше времени. Дождемся результатов анализов.

— Не будем пугаться?! — сорвалась Варя. — Вы говорите, что моя дочь может быть серьезно больна и не хотите, чтобы я пугалась?!

— Тише, тише, — приобнял я ее. — Вик, мы же можем зайти к Валюше?