Мой муж (СИ) - Литвин Светла

То ли держал, то ли лапал, от возмущения не понимала даже, только видела, что платье задралось до позорной отметки. Трусы видно! 

— Отпусти! Пусти меня немедленно! Совсем сдурел?!  — затрепыхалась в негодовании, пытаясь увернуться от яблок, что теперь были на уровне моих глаз.

Исаев непросто поднял меня, он умудрился усадить на плечо и спускать не собирался, только снова хохотал. 

— Вот и на ты перешли! Вниз спущу за яблочко и поцелуй! — заявил этот негодяй, и от этой наглости я потеряла всякую жалость к дереву. 

— Яблочко?! Будет тебе яблочко! — схватилась руками за ветку и со всей силы начала трясти несчастное деревце. 

Плоды посыпались на медную голову Исаева, как августовский град с неба.

Но этому Медведю было всё равно, он не спустил меня на землю пока вдоволь не нахохотался от моего поступка. 

Только увидев под ногами ковёр из яблок, поняла что натворила. Все эти плоды на земле быстро сгниют, а так могли бы стать кормом для птиц и диких животных. 

— Жалко, пропадут... — протянул Исаев, стоя в стороне, уперев руки в плотные бока.

 Теперь и ему было не смешно. 

— А нечего было хватать меня! Я вам не эта! Не кобылка ваша! — огрызнулась, достав из-под яблок свой подбитый букет полевых цветов, прихватила одно яблоко и обтерев о платье откусила сразу половину. 

Вкусное! Особенно если учесть, что им могло прилететь по Исаевской макушке. Долго перед этим Медведем не расшаркивалась, да и ему было не до меня,он всё на яблоки смотрел, когда я рванула сразу в сторону машины. Мне нужно было снова натянуть колготки, если платье неспособно прикрыть трусы, так хоть они это сделают. Уже не так позорно. Но при Исаеве колготки снять я смогла легко, он же спал, а вот снова их натягивать при нём не было никакого желания. 

Я торопилась, боялась не успеть, но в итоге успела не только одеться и обуться, а ещё и съесть яблоко, несколько конфет и кефира чуть-чуть отпила, пока Медведь не видел. Время шло, а Исаева не было, начала переживать как он там. Совесть начала меня беспокоить и запоздалый страх перед последствиями. Может зря я яблоками его зашибла? Возраст всё-таки. Сколько ему там лет? Лет сорок наверняка есть, а если меньше, то у меня для него плохие новости. Для младшего возраста выглядит он ужасно. 

— Багажник открой-ка! — окликнул меня со спины Исаев, я даже вздрогнуть не успела. Его медвежий ворчащий голос можно было бы узнать из миллиона. 

Доковылял наконец-то! Обернувшись, чуть челюсть на одеяле не оставила. Исаев стоял у машины по пояс голый, прижимая к своему животу самодельный мешок из собственной рубашки, полностью набитый дикими яблоками. 

Вот это жмот! Всю дичку собрал!  Наверняка скормит потом поросятам! Ну и жмотина! Я поднялась в шоке и поплелась на каблуках к машине, открыла ему багажник, стараясь особо не разглядывать его пухлое тельце.

Опасалась, что станут сниться кошмары.

Уложив яблоки, Исаев собрал свою скатерть недобранку и сел за руль. Машину он собрался везти по пояс голым, что меня, собственно, не трогало бы, но я ехала с ним в машине. А я и так опасалась, что какая-то из слепых бабок могла меня идентифицировать. 

Долго не решалась начать разговор, а ехали мы молча под шансон, тихо звучащий из магнитолы. 

— Может пиджак накинете? — спросила его, собравшись с духом, и начала оглядываться, где он этот пиджак, кажется я его на одеяле оставляла, а Исаев всё в багажник убрал. 

— Замёрзла, что ли? — ухмыльнулся Медведь, снова кося на глаз, — Подогрев сидения включить? — спросил он. 

Ещё и тупой...

— Не мне. Вы, накиньте пиджак! — буквально потребовала, теряя терпение. 

— А что? Воняю да? — он на секунду отвлёкся от дороги и обнюхал себя.

Ещё бы ты вонял... Но нет, слава богу, этот Медведь пах приятно каким-то одеколоном, по-мужски резковатым, но ему шло. 

— Да нет же! Чего вы раздетый со мной едите? Увидит кто в посёлке, потом от сплетен и слухов не отмоешься из-за вас!

— Рубашка грязная, а в пиджаке жарко, но знаешь, я ценю твою репутацию, не буду её портить, — спокойно говорил Исаев, съезжая на обочину дороги, а мы не проехали и половины пути до дома. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И Исаев даже слова не сказал, просто смотрел на меня спокойно, ожидая, что я выйду. 

— Вы серьёзно? Я до вечера идти буду! — было жарко, я устала и меня начала накрывать истерика. 

— Так ты устать боишься или за репутацию? Кстати, твой наряд меня тоже дискредитирует. Даже и не знаю, кто кого от позора спасёт, если в посёлок порознь вернёмся. Я без рубашки, или ты в наряде дешманской проститутки? — резонно спросил Исаев, и я не могла этой резонности не заметить. 

Наряд у меня действительно шалавистый. 

— Извините... — шепнула с трудом, ругая себя за свой длинный язык. 

Сама хороша, а на него наехала... 

— Ты что-то сказала, я не расслышал? — издеваясь, спросил Исаев, всё прекрасно услышав, просто хотел, чтобы я повторила. 

Ну ладно, глухой старикашка! Так уж и быть, повторю... Подалась чуть вперёд, ближе к его уху и заорала во всё горло;

— Извините!

Только этот Медведь не на ухо оглох, как я планировала, а снова расхохотался. 

— С места не тронусь, пока не поцелуешь, — нагло заявил отсмеявшись, и убрал руки от руля, сложив их на груди. 

Хотела бы сказать, что на пузо, но пуза как раз у него не было, только его задатки. 

— Издеваетесь? — предположить, что ему просто дичкой мозг отбило было нельзя, он поцелуя просил ещё до этого. 

— В губы, по-взрослому, — ответил на мой вопрос, едва-едва улыбаясь. 

— А я никуда не тороплюсь, у меня обед не нормирован, — так же как Исаев, я сложила руки на груди и уставилась перед собой. 

— Тогда ты можешь идти пешочком, а я поеду на работу, — выдыхая, Исаев наклонился ко мне, и протянув руку к двери, открыл машину с моей стороны. 

Сомневалась я, даже ногу почти выставила за дверь, но поняв, что просто сдохну на этой дороге и не дойдя до дома, захлопнула дверь. 

— Ладно, я согласна. Один поцелуй, но это ничего не значит! — с вызовом посмотрела Исаеву в глаза, маленькие хитрые прищуреные, карие глаза. 

— Ага, — хмыкнул Исаев и его ручища тут же легла мне на затылок.

Не теряя времени, притянул меня к себе так, что пришлось упереться руками в его плечи, чтобы хоть как-то держаться. Тошнота от проникшего в рот Исаевкого языка была бы ожидаемой для меня реакцией, но как любила говорить Александра, что-то пошло не так...

Стыдно было самой себе признаться, но мне нравилось, как и с каким напором Исаев целовал меня. В районе груди что-то приятно щектало от этого. И язык у него нежный и губы мягкие, не то что у Вани и то и другое, как наждачка от курева. Даже его борода не мешала ни капли и если вначале я готова была потерпеть, сдерживать тошноту, то в итоге всё вышло иначе.

— Ну всё-всё, смотри-ка пиявка какая, присосалась не оторвать. Я поцелуй просил, а не предлагал меня съесть, — без тени улыбки заявил Исаев, резко прервав поцелуй. 

— Ч-что? — мне только оставалось хлопать ресницами и сесть ровно на своё место, утирая онемевшей рукой влажные губы. 

— Поехали говорю! — не в ухо как я, но Исаев всё же заорал во всё горло, и выехал на дорогу. 

До самого посёлка ехали молча. Я-то понятно, в шоке от случившегося, по-прежнему осознавая, что Исаев мне противен, но почему же целоваться с ним было так приятно? Я не могла ответить себе на этот вопрос и это меня злило, да ещё и Исаев подлил масла в огонь. 

Вместо того чтобы отвезти меня туда где забирал, он поехал к себе. Другой конец посёлка и я не знала, что мне делать. Возмущаться было опасно, не повезёт ещё, а мне потом иди в таком позорном виде через весь посёлок. 

— А мне как? Самой до дома? — спросила спокойно, без тени возмущения, хотя во мне его было в избытке. 

— Да нет, что ты, милая, — со смехом ответил Исаев, — Сейчас переоденусь и поедем. В машине сиди, а то тётка моя тебя в таком виде увидит, отходит веником поганым, — захохотал во всё горло и ловко выскочил из машины.