Святители и власти - Руслан Скрынников

Алексей всю жизнь сохранял лояльность по отношению к Орде. Изменил ли он себе в конце жизни или остался верен старому курсу? Верно ли, что духовенство пропагандировало курс вассальной зависимости русских князей, получая от Орды в уплату за это «тарханы» — привилегии?[1] Приведенное мнение едва ли справедливо. Политика подчинения Орде стала традиционной политикой Москвы со времен Ивана Калиты, и светские власти несли за нее еще большую ответственность, чем духовенство.

Было бы неверно объяснять церковную политику исключительно корыстными интересами духовенства. В системе христианских взглядов идея мира занимала особое место. Разрыв с Ордой грозил Руси нашествиями и неслыханным кровопролитием. Мир с Ордой явился одним из заветов митрополита Петра, причисленного к лику святых.

В разгар литовской войны Дмитрий Иванович оказал прямое неповиновение Мамаю, не подчинившись его приказу передать великое княжение Твери. Москва стояла на пороге войны с Ордой. Но сторонники традиционной политики взяли верх, и 15 июня 1371 года князь Дмитрий Иванович отправился на поклон в Орду. Летописный отчет о проводах князя наводит на мысль о том, что глава церкви сыграл особую роль в примирении с ханом, продлившем татарское иго. По словам летописца, митрополит «провожал князя великого до Оки и, молитву сотворив, благословил его и отпустил с миром, и его бояр, и его воинов, и всех прочих благословил, а сам возвратился назад».

Москва избежала опасности одновременной войны с Ордой, Литвой и Тверью. Но мир был куплен дорогой ценой. Дмитрию Ивановичу пришлось не только истратить привезенную из Москвы казну, но и занять огромные суммы в Орде. Подкупы и подарки сделали свое дело. Мамай отказал в поддержке Михаилу Тверскому и вернул ярлык на великое княжение Дмитрию. На родину великий князь вернулся в окружении целой толпы кредиторов. Лишь сбор тяжкой дани со всего русского населения позволил монарху рассчитаться с долгами. Поборы вызвали ропот в народе. Опираясь на факты, можно заключить, что князь Дмитрий избегал окончательного разрыва с Ордой, пока у власти оставалось старое руководство, а во главе церкви стоял Алексей. Смена боярского руководства способствовала перелому в развитии русско-ордынских отношений.

17 сентября 1374 года Москва торжественно хоронила тысяцкого Василия Вельяминова — дядю великого князя. Дмитрий Иванович достиг зрелого возраста и давно тяготился опекой старых бояр. Большая власть и исключительное положение тысяцкого внушали тревогу государю, старавшемуся утвердить свою власть. По этой причине он упразднил пост тысяцкого.

Должность тысяцкого в роду Вельяминовых была наследственной. Упразднение ее стало свидетельством падения былого влияния Вельяминовых. Первенство в думе великого князя перешло от них к Дмитрию Михайловичу Боброку-Волынскому, человеку новому в среде московского правящего боярства. Боброк прибыл в Москву с Волыни и не был обременен грузом московских традиций. Благодаря своей знатности и способностям Волынский сделал в Москве быструю карьеру. Женитьба на сестре Дмитрия Ивановича Анне окончательно упрочила его успех. При утверждении духовной грамоты князя Дмитрия в 1371 году первым среди ближних бояр и душеприказчиков значился Т. В. Вельяминов, в 1389 году — Д. М. Волынский, оттеснивший Вельяминова на второе место.

В свое время В. В. Вельяминов, чтобы вернуть себе чин тысяцкого, отъехал в Орду. Его сын Иван, не получив этого чина, бежал в Тверь, а оттуда в Орду. Вместе с ним Москву покинул купец Некомат. Боярская смута способствовала распаду союза Москвы и Твери. По утверждению летописцев, двое перебежчиков пробрались в Тверь и поссорили между собой русских князей. Историки искали и без труда находили личные мотивы измены перебежчиков. Иван Вельяминов мог считать себя ущемленным, не получив от князя Дмитрия Ивановича должности тысяцкого. Некомат был богатым купцом-сурожанином — так называли на Руси людей, державших в своих руках торговлю с итальянскими колониями в Крыму. Любое «розмирье» с Ордой грозило убытками купцам-сурожанам, поскольку торговые пути в Крым пролегали через ордынские кочевья. Московские власти нередко прибегали к услугам таких купцов для выполнения дипломатических поручений. На основании подобного рода наблюдений некоторые историки увидели в Некомате тайного сторонника Орды, выполнявшего поручения хана. Однако крушение антитатарской коалиции едва ли можно приписать случайным и личным причинам.

Отъезд Ивана Вельяминова и Некомата из Москвы явился важнейшим симптомом кризиса старого руководства. Свел их не случай, а определенная политическая программа. На протяжении нескольких поколений тысяцкие Вельяминовы командовали городским ополчением Москвы, что и обеспечивало им прочную поддержку столичного патрициата. Некомат был типичным представителем этого патрициата. Он располагал не только денежным капиталом, но и крупными вотчинами. Князь Дмитрий упомянул о его селах в своем завещании: «А что Ивановы села Васильевича (Вельяминова. — Р.С.) и Некоматовы… те села мне». Некомат не был секретным агентом Мамая. Как и И. В. Вельяминов, он представлял ту часть московских правящих верхов и населения, которая цепко держалась за старину и пыталась любой ценой избежать кровопролитного столкновения с Ордой, последствия которого невозможно было предвидеть.

Первый съезд князей собрался в Переяславле осенью 1374 года, через два месяца после смерти тысяцкого В. В. Вельяминова. Второй съезд состоялся весной следующего года, и как раз в дни совещания князей «о великом заговении» (в начале марта) в Тверь бежали И. В. Вельяминов и Некомат. «На Федорове недели» (в первой декаде марта) князь Михаил Тверской отпустил перебежчиков в Орду. Противники войны с Ордой считали, что в столкновении с ней поражение Москвы будет неизбежным, и тогда первенство среди русских князей вновь перейдет к Твери. Утратив прежнее влияние при московском дворе, эти политики надеялись занять влиятельное положение при тверском.

Князь Михаил не доверял татарам: отпуская московских перебежчиков в Орду, он не снарядил с ними ни посла, ни гонца. «О средохрестии» (25 марта) князь уехал в Литву, чтобы держать совет с Ольгердом. Неудачная война с Москвой приостановила наступление Ольгерда на великорусские земли. Раздор между Тверью и Москвой был на руку Литве. К войне с Дмитрием князя Михаила подталкивали Литва и Орда разом. Из Литвы Михаил вернулся вполне готовый к выходу из московской коалиции. 13 июля 1375 года из Орды прибыл Некомат «с послом с Ажихожею во Тферь ко князю к великому к Михаилу с ярлыки на великое княжение…» В тот же самый день, «нимало не пождав», Михаил послал в Москву гонца с объявлением о разрыве мира. Одновременно тверские войска двинулись к Торжку, очищенному Тверью в 1374 году при заключении союза с Москвой. Начав борьбу за великое княжение, Михаил вновь послал наместников в Торжок.

Князь Михаил надеялся на то, что борьба с Ордой свяжет силы Москвы и ее союзников, тогда как Литва в случае опасности подкрепит силы Твери. Но он ошибся в своих расчетах. 29 июля 1375 года Дмитрий Иванович со всей ратью прошел через Волоколамск и направился к Твери. В походе участвовали великие князья Нижегородский, Ростовский и Ярославский, удельные князья Владимир Серпуховской, Федор Белозерский, Василий Кашинский, Иван Смоленский, Федор Можайский, Андрей Стародубский, Роман Брянский, Роман Новосильский, Семен Оболенский, Иван Тарусский и другие. Союзником Москвы выступил рязанский князь Олег, оборонявший границу в период тверского похода.

Совершенно очевидно, что Дмитрий Иванович не мог бы собрать московские полки и союзнические рати менее чем за две недели с того момента, когда Михаил объявил о разрыве мира. Отсюда следует, что союзная рать изготовилась для отражения татар, а не для похода на Тверь. Князья осаждали ее в течение месяца. Князь Михаил не получил помощи ни от Орды, ни из Литвы. Ольгерд ограничился тем, что «повоевал и пожег» Смоленскую волость, «городки поймал» и «люди посек», мстя смоленскому князю за союз с Москвой. Однако литовцы не решились идти к Твери. Татары перешли границу и «заставу Нижняго Новагорода побили», после чего отступили.

Обманутый союзниками князь Михаил выслал из города епископа Евфимия и «нарочитых бояр» с просьбой о мире. Тверской князь признал себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича и отказался от ярлыка на великое княжение. Один из главных пунктов договора Дмитрия Ивановича с Михаилом гласил: «А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с одиного всем противу их. Или мы пойдем на них, и тобе с нами с одиного поити на них».

Тверь обязалась следовать советам Москвы при любых оостоятельствах, включая возобновление зависимости от Орды: «А с татары оже будет нам (Дмитрию Ивановичу. — Р.С.) мир, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по думе же».