Новый штамм (СИ) - Лим Дмитрий

На третьи сутки, во время «лежания» на диване перед телевизором, в поисках новостей, я почувствовал, как моя голова становилась все тяжелее и горячее, пока не начались приступы тупой боли.

— Твою мать… Только не приступ…

Мой рот издал слабый стон, после чего, тело пробила судорога.

— Ден ты чего? — послышался голос Антона, который знал о последствиях моего заболевания. — Приступ да? Ты это, только коньки не отбрось…

— Я уже чувствую запах панихиды в ногах… — вяло пошутил я.

Было дикое желание — уснуть… Вот рту давно пересохло, а желудок напоминал о том, что начинает переваривать себя… Пульсирующая боль в голове — начинала отдавать по нервам.

— *** Тох, прибей меня, а… Мне что-то совсем паршиво… — сказал я, чувствуя, как сознание погружается в темноту.

Мною было принято решение — тупо закрыть глаза, и просто молиться, дабы голова прошла. И спустя н-ное время, когда веки открылись, размытый силуэт Антона — начал проявляться.

«Обошлось… Я не провалился в свои реальности…»

Мое бренно тело медленно поднялось, голове было чуточку лучше, давление и звон в ушах пропал. И это означало только одно — приступ не пришел.

Когда я подошел к окну на втором этаже, дабы посмотреть на мир, то узрел, как охранник зачем-то бьется головой об охранную будку.

— Он и в жизни был редкостным придурком, а после «бешенства» вообще — слетел с катушек.

Наша троица прекрасно понимала, что с людьми творились глобальные изменения, и лишь вспоминая сериалы про зомби — понимали, на сколько опасны эти «новые». Хотя не знали наверняка.

Но пробовать и экспериментировать — точно не хотели.

Гена компосировал мозги, что «бешенные» — это зомби из фильма Нация Z, где мертвяки — бегали с огромной скоростью, Антоха же — вспоминал «Ходячих», и пытался с пеной у рта доказать, что бегать они не могут, и мы полностью свободны в своих действия, ибо интернета уже нет, телевещания тоже — и мы предоставлены сами себе. Но все как один — ни в коем случае, не хотели узнавать правду, то бишь — выходить за пределы общаги. И кстати, дверь в общежитие мы лично забаррикадировали старыми стульями и шкафами.

Авось что, как говориться.

Я облокотился на подоконник и попытался потрогать свой лоб. Как обнаружилось — моя рука оказалась какой-то тяжелой, и я в принципе — был без сил.

На «горизонте» объявился Антон, в спортивном костюме и страной палкой в руках.

— Ден, — начал он, — Я хочу жрать, хоть убей… Пойдем то магаза, а? Я один ****** как не хочу идти… А Гена вола ****. Ссыт.

Оценив свои возможности и желание поесть, я все же согласился.

По мере спуска по лестнице на первый этаж, мы обнаружили плакат из сериала «Ходячие Мертвецы», что вообще никак не подняло наш боевой настрой, а Тоха же — покрепче сжал свою «дубину».

Мы вышли в вестибюль, и здесь было тихо…

«Ожидаемо, мы же одни».

— Ден, давай через окно? Я четно скажу — ***** не надо снимать нашу баррикаду… — на что я согласился.

Когда мы с горем пополам вылезли через окно первого этажа, то обнаружили одинокую фигуру, которая медленно волочилась по тропинке «курильщиков». Эту тропу мы прозвали из-за малолеток первокурсников, которым еще не стукнуло восемнадцать, и они ныкались в кустах с сигаретой в зубах.

Антоха почему-то решил подать голос, дабы поприветствовать «тело».

— Салам пополам, уважаемый, а что, собственно, происходит?

— Тох ты дебил?

— Ша? — сказало «тело».

— Вот видишь, он базарит, а ты ссался, — весело сказал Антон, и подтолкнул меня к «персонажу».

«Тело» застыло, спиной к нам, и медленно покачивалось в стороны.

Не знаю, что двигало мною, но я все же решился приблизиться к нему.

И это стало моим концом.

12 часов после укуса

— Ден, ты как? — послышался голос Антона.

— Ша… — только и мог сказать я.

После того, как первокурсник напал на меня, моя реальность — сдвинулась, как и «кукушка». Меня лихорадило, мне было плохо, меня рвало…

Знаете, что произошло?

Студентик первокурсник, из тех самых — курильщиков, оказался «ненормальным», и когда я подошел к нему на расстояние вытянутой руки, тот обернулся и бросился на меня, прокусив мне плечо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Звуки зубов, проникающих в тело — не забуду никогда, как и ту боль, которая проникла в меня.

Не сравнима с тем, как болела когда-то голова.

Мой недо друг — не растерялся и проломил ему голову, но было уже поздно.

Угрызения совести от своего поступка — он не испытывал.

«Шутник ****…»

— Ден? Ты как… — спросил вновь Тоха, жалобным голосом, — Я тебе повязку поменял, но градусник — в **** от твоей температуры… 41…

— Ша?

«Что такое? Почему у меня такой хриплый голос? Я же пытаюсь сказать…»

Меня постигла очередная мысль, что приступ все-таки был, и все что сейчас — сон.

— Ша?! — произнес я.

«Твою мать… Ну я же пытаюсь выговорить слова… Что за шипение?»

Моя голова разрывалась, тело горело… Приступы тошноты — не покидали ни на секунду…

Ощущения были такими странными…

19 часов после укуса

В груди была сильная боль, будто бы сердце — вот-вот разоврется.

Голова не работала, совершенно.

Я начал забывать все, что было.

Я начал забывать себя. В голове появилась лишь одна мысль, и она была последней.

«Это не сон…»

Глава 4

Пробуждение

1 день после пробуждения

Что я? Кто я?

Я ничего не помню… Где я? Почему так холодно?

Как я оказался здесь? Что за странные звуки во круг?

Голод… Я хочу есть…

Горячо?! Что это за чувство? Почему я помню это чувство?

После громкого хлопка, мое плечо что-то обожгло, но я не испытал боли, я понимал, что я отличаюсь, что я могу восстанавливаться.

Пару дней, и дыра затянется.

Почему я сравниваю себя с этими?

Они бестолковые, они не общаются, они не понимают…

Почему мне кажется, что я не должен восстанавливаться? Это не естественно…

А что естественно?

Почему я ничего не помню? Сколько я жил до пробуждения? Голова… Она болит…

Странный всхлип раздался из-за спины. На меня сквозь щель шкафа смотрел маленький мальчик.

«Почему он плачет?»

Я отвернулся от него и только сейчас понял, что делаю.

Мои зубы пытались переживать книгу, я пробовал новые для себя вкусы. Мои мысли были только о голоде, он сводил меня с ума, и ничего кроме него.

Тело тяжело поднялось, и решило попробовать на вкус странную металлическую конструкцию, стоящую на столе.

«Это стол! Я помню, что это!»

Старый допотопный светильник был слишком крепким для моих зубов, и определенно — не вкусным. Я не мог прокусить крепление, а лампа — в дребезги разбилась и поранила мой рот.

«Невкусно, не утоляет голод… Значит, мне нужно есть „других“, они вкусные, они утоляют „жажду“».

Мое тело зависло, покачиваясь из стороны в сторону, в попытках разобраться, что я мог есть до того, пока был в беспамятстве.

«Я же должен был что-то есть?»

— Ша, — вырвался одинокий звук из моей глотки, под всхлип мальчика из шкафа.

«Я помню! Еда — магазин. Мне нужно в магазин! В магазинах есть еда!»

Повернувшись к двери комнаты, я принялся разглядывать плакат, висящий на ней.

«Расхитительница гробниц».

«Я могу читать? А что такое читать? Черт, путаюсь… Что с моей памятью?»

Медленно, но уверенно я спустился по лестнице на первый этаж, со второй попытке протолкнул дверь, ибо руки не хотели меня слушаться, и оказался на улице, на против круглосуточного магазина.

«О, и другие люди здесь? Какие-то они странные… Определенно голодные…»

Вливаясь в поток «людей», я принялся рассматривать их.

«Какие они отвратительные… Видны рёбра, оторваны куски тела. Я так же буду выглядишь, когда не смогу удалить голод?»

Я с отвращением рассматривал их.