Ледоход - Владимир Анатольевич Тимофеев

хотел, но… глупо всё получилось.

— Назло, говоришь?

— Ну да. Мы же, типа, поссорились, — Николай виновато повел плечами. — Насть, пойми. Кроме тебя мне никто не нужен. Я как тебя увидел сегодня, так словно мешком по башке. Подумал, какой же я идиот. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану? Хочешь?

Девушка не отвечала. Просто смотрела на парня, будто пыталась понять, правду он говорит или только прикидывается.

— Знаешь, Насть, а давай мы сейчас вот что сделаем, — Стрельников вдруг взял Настю за руку и аккуратно прикрыл ее своей заскорузлой ладонью. — Давай мы прямо сейчас пойдем в ЗАГС и подадим заявление.

— С ума сошёл?! — «ужаснулась» подруга.

— Почему сошел? В июне как раз распишемся, а потом и в область поедем. Уже как муж и жена. А? По-моему, самое то.

— Ну-у, не знаю. Как-то оно… неожиданно что ли, — Настя снова поёжилась, но руку так и не отняла.

— Глупышка. Мы же давно собирались. Зачем тянуть? — Николай самым решительным образом обнял подругу, притянул к себе и осторожно погладил по волосам.

Настя не сопротивлялась. Наоборот, уже через пару мгновений она тоже прижалась к парню, обхватила его руками и судорожно прошептала:

— Ох, Колька! За что я тебя только люблю, дурака такого…

— Сам удивляюсь, — пробормотал тот, прикрыв глаза и тупо шалея от свалившегося на него счастья.

Они сидели, обнявшись, почти минуту. Потом девушка неожиданно отстранилась. Поправилавыпавший из-под беретки локон. Вздохнула.

— Знаешь, Коль, всё это хорошо, но… Боюсь, в область я с тобой не поеду. Ничего у меня с институтом не выйдет.

— Это ещё почему? — нахмурился Николай.

Настя молчала секунды три.

— Понимаешь, Коль. Не хотела тебе говорить. Думала, может, и так пройдет…

— Да что пройдет-то? — не выдержал парень.

— Ну… три недели уже. Вчера к гинекологу ходила. В общем… кажется, я беременна. Вот.

Девушка жалобно посмотрела на Николая.

«Допрыгался, дурень!» — злорадно заметил Туманов.

«Отвянь!» — отмахнулся Стрельников.

— Так это же… это же здОрово! Насть! Ты даже не представляешь, как это здОрово!

— Правда? — в глазах Насти одновременно таились и страх, и надежда. Похоже, она просто не ожидала от парня ТАКОЙ реакции.

Да Николай и сам не ожидал. В детдомовском детстве он мечтал о родителях. Настоящих родителях. Долгие годы надеялся, что они как-то найдутся. Что они потеряли его, а вовсе не бросили и не умерли. Что когда-нибудь они вернутся за ним. И это будет самый радостный день в его жизни. В их жизни. Увы, надежды оказались напрасными. Родители за ним не пришли. Но сейчас… Он понял только сейчас. Ничего ещё не закончилось. Пусть у него никогда не будет ни матери, ни отца, но без семьи он всё равно не останется. Теперь у него есть Настя и… их будущий сын. Или дочь, без разницы…

— Ну, конечно, правда, — кивнул Стрельников и, немного подумав, добавил. — Тем более это ещё один повод, чтобы поторопиться.

Он резко поднялся на ноги и протянул девушке руку.

— Пойдем, а то опоздаем. В ЗАГСе обед с часу до двух.

— А может, не надо? Может, еще подождём? — неожиданно засомневалась невеста.

— Надо, Насть, надо. У тебя паспорт с собой?

— Ой! — Настя всплеснула руками. — Дома забыла.

— А, чёрт! — Николай похлопал себя по карманам. — И я не взял. Ну да и ладно. Сбегаем быстро ко мне, потом к тебе и…

— Коль, давай не будем спешить, — девушка тоже встала. — Мне сейчас бегать нельзя. А заявление после обеда подадим. Хорошо?

— Хорошо, — нехотя согласился Стрельников. — По набережной часок погуляем, но потом всё равно в ЗАГС. Ага?

Настя улыбнулась и взяла жениха под руку.

— Как скажешь, Коль…

Молодые люди шли молча по набережной. Довольные, усталые, счастливые. Девушка доверчиво прижималась к парню. Он бережно поддерживал её, словно хрупкую вазу, будто боялся разбить. Она ведь теперь была не одна. В ней теплилась новая жизнь. Пусть крохотная, никому ещё толком не видимая и не знакомая, но… настоящая. Пролетят девять… нет, уже восемь месяцев, и на свет народится маленький человечек. «Сын… дочь…», — на душе у Стрельникова было спокойно и радостно. Безумно хотелось петь…

— На меня надвигается по реке битый лёд. На реке навигация, на реке ледоход, — безбожно фальшивя, затянул Николай, искоса поглядывая на спутницу.

— Пароход белый-беленький, чёрный дым над трубой. Мы по палубе бегали, целовались с тобой, — тоненько подхватила Настя.

Они рассмеялись. И вновь замолчали. Зачем говорить, когда всё ясно без слов?

«Странно. Почему я про ледоход пропел? Там же про пароход должно быть, — внезапно подумал Стрельников. — А, понятно. Это опять Тумановское. Чего он разволновался-то так? Вроде нормально всё…»

Вспомнив о «подселенце», Николай невольно нахмурился.

«Вот ведь настырный, всё-то ему не так и не эдак. Ну, ничего. Возьму в мае отпуск на пару недель и сгоняю в Москву, к Пашке Аксёнову. А там уж и разберемся, что делать…»

С Пашкой Коля служил на одной заставе, на Дальнем Востоке. Друг родом был из столицы (с ним Николай несколько раз списывался после армии) и теперь продолжал карьеру военного. Точнее, «чекиста». Отец у него из «конторских», в немалых чинах, и отпрыск, понятное дело, пошёл по стопам бати. Поступил в какую-то закрытую «школу» от КГБ и сейчас вовсю постигал премудрости новой службы.

«Расскажу ему всё, — решил Николай. — Всё, что узнал о будущем, о том, что ещё не случилось и не должно, никак не должно случиться. Вместе эту фигню обмозгуем, со старшим Аксёновым посоветуемся, а потом… Потом видно будет…»

— А? Что? — Стрельников отвлёкся от мыслей и повернулся к невесте.

— Я говорю, на майские всю набережную зальёт, — повторила та с немного сердитым видом. — Ты что, не слышишь совсем?

— Да слышу, конечно. Просто задумался.

— О чём?

— О чём, о чём. О том, что всё у нас будет теперь за-ме-ча-тель-но!

— Да ну тебя, — отмахнулась Настя, высвобождаясь из крепких объятий и кивая на реку. — Вон, посмотри, как льдины плывут. Красиво, да?

Николай посмотрел.

На сердце внезапно кольнуло.

Где-то он уже видел эту картинку. Только не своими глазами, а… Похоже, это опять Туманов. Что ж с ним такое произошло, что даже припомнить боится?..

На берегу играли мальчик и девочка. Обоим лет восемь-девять. Девочка, вероятно, младше. Она крутилась около ещё не растаявшей снежной кучи и что-то рисовала на ней тонким прутиком. Парень стоял у самой воды и бросал в речку плоские камушки. Блинчики получались у него через раз, и после очередной неудачи он опускался на корточки и пытался ловить проплывающие мимо мелкие льдинки. На