Библиотекарша по характеру (СИ) - Анкай Виктория

Я не стала даже раздумывать о своём поведении, мне терять было уже нечего, и я продолжила (хоть будет Светке о чём с маникюршей посплетничать):

- А что тут вообще происходит? Здесь так-то была всегда комната отдыха и стоял чайник! И где, позвольте спросить, теперь наши кружки? И у нас вообще-то есть склад в подвале для подобных скоплений... ээм... - подходящее слово никак не находилось, - скоплений вот этого вот всего!

Роман Батькович почти ровным голосом прошипел:

- Зайдите в кабинет Ирины, старшего библиотекаря. Сейчас.

Развернулся и сам направился туда. Хам. Могли бы и вместе пойти. Привык, видите ли, он командовать...

Когда дверь за ним закрылась, Светка крадущимся шагом подбежала ко мне и покрутила пальцем у виска:

- Ты что, совсем дура?! Ну ты даёшь! А вчера чего не пришла? Он вчера просил всех прийти сегодня пораньше, так что ты, считай, опоздала!

- Меня не просил. Я пришла вовремя.

- Ой, иди уже, а то и так трындец тебе...

Да какой нафиг трындец-то... Вот когда я останусь без работы и средств к существованию, тогда трындец, а это так, давно просто на парселтанге не разговаривала.

Подойдя к кабинету, я постучалась и сразу вошла. Ирины Витальевны здесь больше нет, это я поняла сразу. Блуждая взглядом по обстановке, я старательно избегала смотреть на начальство. Пришлось ему заговорить первым:

- Викторович я по батеньке. Здравствуте, Елизавета Андреевна. Бумажку сейчас распечатаю, а Вы повесите.

Я чуть не поперхнулась и кажется немного покраснела, но вслух ответила:

- Очень хорошо, Роман Викторович.

Видно, отходчивый он дяденька. Но...

- А где моя кружка, не знаете случайно?

Он с удивлением глянул на меня (он вообще на меня с удивлением всё время смотрит) и ответил:

- Знаю. Здесь все ваши кружки, кофе и прочие чаепительные принадлежности, - и он указал рукой на тумбочку.

Перспектива пить кофе в присутствии Романа Викторовича прельщала мало, но надо было идти до конца. Я просто спросила:

- А кофе-то попить можно?

Он снова удивлённо и пристально посмотрел на меня:

- Сейчас?

Нет, етишкина жизнь, после увольнения.

- Хотелось бы сейчас, конечно.

- Можно...

Я порылась в тумбочке, достала чайник, налила из пятилитровой баклажки воду и стала осматриваться в поисках розетки. Розетки как назло не было. Я выдохнула.

- Как-то непродуманно чайник сюда перенесли, розетки поблизости нет...

Роман Викторович оторвался от своих бумаг, поднял на меня глаза (может, у него по жизни взгляд такой удивлённый, а я тут переживаю, что это из-за меня?) и переспросил:

- Розетки нет?

- Нету... - я сокрушённо опустила голову.

- Елизавета Андреевна, какой розетки? А Вам не интересно, например, чем тут все, кроме Вас, заняты? Что за оборудование находится в вашей бывшей чайной комнате? Не хотите обсудить, какие условия труда я предлагаю тем, кто останется работать в моей команде? Вас только розетка интересует?

Мне стало обидно. Я помолчала с минуту, потом искренне сказала:

- Знаете, меня больше не интересует розетка, пить кофе в Вашем обществе - сомнительное удовольствие. Остальное тоже не интересует. Расчёт вот интересует, но он может и подождать, пока вы все тут закончите свои важные дела.

Роман Викторович шумно выдохнул, набрал побольше воздуха в лёкгие и только хотел что-то ответить, как в дверь постучались.

- Да! - крикнул он чересчур громко, выдыхая набранный воздух.

Светкина голова пролезла в проём и протараторила:

- Роман Викторович, извините... Лизка, выйди на пару минут, там Карина Генриховна с классом пришли...

Я хлопнула себя по лбу. Как я могла забыть? Я обернулась с вызовом к начальству:

- Ну вот, довольны? Ничего, что предупреждать надо заранее и посетителей библиотеки тоже? Вы думаете, мы тут вообще только штаны протираем? У нас, между прочим, проводятся "путешествия в сказку" для детишек детских садов, знакомство с классиками для начальных классов, литературные балы для старшеклассников, литературные часы для людей пожилого возраста!.. Куда это теперь? Где теперь это всё будет? У нас, между прочим, расписано всё почти на месяц вперёд! А Вы... Как Вы вообще можете так поступать?.. - по мере того, как я говорила, я сама только теперь начала осознавать весь ужас происходящего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вышла в коридор, из фойе слышались приглушённые детские голоса. Я проморгала навернувшиеся слёзы и пошла туда.

- Здравствуйте, ребята! - я широко улыбнулась.

Первоклашки радостно поздоровались, тут же повскакивалили с диванов и скамеечек и, как всегда, стали строиться парами, чтобы последовать за мной в мир сказок и приключений... Сердце сжалось от того, что даже последнего раза у них не будет, сейчас я попрошу их подождать, отзову в сторонку Карину Генриховну, расскажу ей в кратце обо всём и спихну на неё объяснения с детишками и их огорчения... Слёзы невыносимо прожигали глаза.

Нет. Так дело не пойдёт. Я очень люблю детей, неплохо с ними лажу, и они со мной тоже. И выгнать их я просто не могу. Я глубоко вздохнула и, наплевав на всё на свете, сказала:

- Ребята, а давайте сегодня с вами здесь почитаем?..

Мы веселились от души: сдвинули в круг диванчики, слушали на диске Бианки, читали по ролям Агнию Барто, рассказывали свои мысли о героях прочитанных произведений, о том, как бы мы поступили на их месте... В душе царили привычные мир и покой, но сейчас мне хотелось запомнить эти ощущения, запомнить блеск детских глазёнок, смешное произношение незнакомых слов... Я не позволяла себе думать об этом. У баб-Лены, нашей вахтёрши, которая сидела за своим столиком тут же, в этом же фойе, нашлись в ящике стола конфеты и вафли, и с разрешения Карины дети хомячили их за обе щеки...

Несколько раз к нам выходил Роман Викторович, стоял пару минут и уходил обратно. Я не смотрела на него, мне всё равно, что он там думает, мы тут никому не мешаем. Хотя нет, это нам тут никто не мешает, потому что мы тут сейчас самые главные и важные...

Карина Генриховна, котрую я знаю уже шесть лет, с благодарностью смотрела на меня, а под конец крепко обняла и сказала спасибо за всё...

Без малышни фойе опустело, диванчики остались сдвинуты, на них лежали книжки...

И я не выдержала, заплакала.

Роман Викторович, являясь в проходе, озадаченно спросил:

- Елизавета Андреевна, Вы плачете?

Я его в этот момент почти ненавидела.

- Знаете что? Идите к чёрту. Когда нас окончательно закроют?

Он немного растерялся и стал бормотать о том, что точные сроки ещё не известны, что это зависит от некоторых факторов...

- Когда? - я рявкнула, начиная ненавидеть его не почти, а очень сильно.

- Три недели...

- Замечательно. Всё, что у меня расписано на три недели, я проведу здесь, в фойе. Будьте любезны нам не мешать и не загромождать пространство. Можете мне эти дни не оплачивать, потому что заниматься тем, чем сейчас заняты остальные библиотекари, я не стану. До свидания.

Я вышла на улицу, впервые в жизни громко хлопнув дверью старенького здания, и тут же мысленно извинилась перед ним за это. На душе было лекго от принятого решения, а ещё от того, что послала Романа Викторовича к чёрту.

Уже на полпути домой зазвонил телефон. Роман Викторович. Наверно, подумал, всё взвесил и решил меня вообще в библиотеку больше не впускать. Эх, ладно, не отвечу - только хуже сделаю.

- Слушаю.

- Лиза, давайте поговорим как взрослые люди...

Ну о чём нам говорить? Расчёт выписал и дело с концом...

- Давайте.

- Я сейчас подъеду, продиктуйте пожалуйста адрес, чтобы мне не пришлось спрашивать у Вашей подруги или пересматривать Ваше личное дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Куда подъеду? Зачем? Я не хочу! Я домой хочу! Одна!

- Я пока не дошла до дома...

- Ещё лучше, объясните, куда подъехать.

Да что надо-то от меня? Блин, точно либо трудовую в лицо кинет, либо замуж позовёт. Я усмехнулась последней мысли, на секунду представив, как офигела б Светка от такого поворота событий.