Цена свободы. Дверь через дверь - Андрей Александрович Прокофьев

– мрачно пояснил Владимир Иванович.

– А как же квартира? – спросил я, сам не зная, зачем мне это понадобилось.

– Квартира, тетка Наталья переписала её на соседку Елену, которая ей помогала, жили рядом, постоянно общались. Еще ведь Лена с детства дружила с Егором. Ты должен её помнить – ответил Владимир Иванович.

– Помню, но давно не видел. Кажется, она попала под машину, теперь инвалид – произнес я.

– Да, поэтому, я и не стал поднимать дела, ведь единственный наследник я, и можно было бы узнать, что и как. Но я решил: пусть будет так. Тем более Елена Андреевна почти не выходит из дома – разоткровенничался Владимир Иванович.

– Наверное, правильно – произнес я, а после мы пожали друг другу руки и расстались.

Алена с отцом пили чай на кухне. Теплый вечер проникал через окно светом окошек соседних домов. Через приоткрытую форточку внутрь попадало легкое дуновение свежести. Сильно постаревшим, но от того более любимым, выглядел папа. За этим, приятным теплом вспоминалась мама и сильно в этот момент захотелось рассказать папе о том, что у его дочери так же состоялся разговор с двоюродным братом некого несчастного Егора, который касался другой темы, что никоим образом не имела отношения ни к заключенному в психушку Егору, ни к его умершей матери, ни к соседке по имени Елена.

Только в последний миг Алена передумала, а спустя десять секунд спросила:

– А почему Егором заинтересовались люди из управления госбезопасности?

– Точно не знаю, но он болтал много лишнего. Сам я тогда с ним уже почти не общался, поэтому, определенно тебе сказать не могу. Он ведь был не один, там имелась целая группа, и мне совсем непонятно, почему он оказался у психиатров, вероятно, что все они тоже. Мы же были уверены в том, что их ликвидировали, самым банальным образом. Еще он написал какую-то книжку, её затем изъяли власти. Можешь представить, что было содержанием этого литературного опуса. Я, кстати, тебе говорил о твоем увлечении – произнеся заключительные слова, отец очень серьезно посмотрел на дочь.

– Ну, папа, я пишу о любви, о драконах, о школе волшебников – умиленно произнесла Алена и в этот же момент ей почудилось: а если есть связь между странной книгой в её столе, и той, о которой сейчас рассказал папа.

– Взрослая уже девочка, а какие-то драконы, волшебники – ласково улыбнулся отец.

– Мне нравится, мне интересно – отреагировала Алена.

– Замуж тебе надо – серьезно произнес отец.

– Да, только, где мне найти жениха, который бы тебя устроил – засмеялась Алена.

– Если нормальный парень, то я только рад буду – смутившись, ответил отец.

На этом разговор закончился. Папа отправился смотреть телевизор, возмущаться вслух, разговаривая то ли с самим собой, то ли с телевизором. Алена вернулась в свою комнату. Вытащила из стола две белые, толстые тетради, на которых были изображены розовые тюльпаны. Выше них, её рукой было написано “дверь через дверь”, часть первая. На второй тетради можно было увидеть то же самое, за исключением одного, там была надпись: часть вторая.

… “Странно, что случилось, откуда у неё появился интерес. Или может обычное любопытство, тогда ничего. И можно было вовсе ничего не говорить, ограничиться ответом: не знаю, так какой-то прохожий, спросил что-то незначительное” – размышлял Борис Алексеевич, сидя возле включенного телевизора.

“Если всё это имеет какую-то связь. До сих пор неприятное ощущение, но ведь это был Егор. Зачем ему понадобилось лгать, конечно, он не знает о том, что известно мне: Владимир Иванович, он же двоюродный брат Егора, умер ровно четыре года назад, умер за месяц до того, как умерла мама, которая и сообщила мне, о том, что Володьки не стало, затем долго объясняла: кто это, что я должен помнить. Не совсем понятно было: зачем мне всё это, так просто, так случившийся факт, ведь много лет нас ничего не связывало, если бы ни Егор, если бы ни всё с ним связанное, если бы ни эти проклятые сны, что стали настоящим кошмаром, в прямом и переносном смысле, явившиеся сразу после смерти мамы. Еще Наталья Владимировна, не было на её похоронах Владимира Ивановича, и быть не могло, не было и Егора, с которым чуть позже состоялся этот странный разговор. Алена, с её ненормальным увлечением, но не было же ничего этого, никогда она не занималась литературой, сочинительством. Примерно, всё одно время, чуть больше, чуть меньше” – пелена страшного тумана накрывала сознание Бориса Алексеевича.

“Кондрашов, только он остался живым. Только он, как ни в чем не бывало, спокойно существовал, делал карьеру, во многом преуспел. Теперь он убит, при невыясненных обстоятельствах. Лишь слухи, лишь домыслы. Какой-то грабитель, случайный бедолага. Почему Егор не стал со мной разговаривать откровенно? Ведь это он убил Кондрашова. Наталья Владимировна, а что, если и её убил Егор. Но нет, она же его родная мать, она единственный близкий ему сейчас человек. И знает ли Егор о том, что я, исполнив просьбу его матери, уничтожил эти черновики. Всё в одно время. Всё, примерно, в одно время” – мрачные мысли не хотели отпустить, давили и опустошали, слишком необычно происходящее, мало реального в этом.

4

– Видел в нереальном мире собственных фантазий, неужели такое бывает – рассмеялась Алена, только её смех не имел в себе ничего ироничного, в нем была открытая, чистая простота.

– Сам не верил в это, но оказывается, что подобное вполне возможно, а дальше ты можешь притвориться, что поверила мне или открыто сказать: такого не бывает.

– А если я верю, по-настоящему верю – томно прошептала Алена и оказалась ближе к Константину, их тела соприкоснулись.

Константин внутренне вздрогнул, он не ожидал такого поворота событий, поэтому накрыла волна предательского напряжения, но продержалась она недолго, быстро сменившись приятным теплом, от которого веяло чем-то окончательно состоявшимся, невероятно реальным.

– Тогда я самый счастливый человек на земле, и всего от того, что мечта стала явью. Сейчас находится рядом со мной, и я ощущаю, что становлюсь раскованным, и то, что мне осталось самую малость для того, чтобы погрузиться в полное райское блаженство.

На самом деле Константин чувствовал себя несколько иначе и до райского блаженства было еще далековато. Всего на всего позади остался первый этап, конечно, важный, но ведь предстояло двигаться дальше, а вот здесь Константин начинал теряться. А что, если судьба лишь решила над ним посмеяться, что, если не будет никакого продолжения.

И в такие