Наследница по кривой (СИ) - Нинель Лав

задрапированная ярко зелёной сверкающей тканью, рухнула прямо в объятия выпрямляющегося «прынца».

От неожиданности красавец выронил злополучный пакет и, прижимая к груди безволосый манекен, с удивлением воззрился на неожиданно материализовавшуюся в его руках чернокожую даму.

— Вы чудесная пара, — съязвила Кира, подняла с пола свой пакет и, гордо вскинув подбородок, пошла к лестнице.

«Кавалер» зашипел ей в след и попытался водворить «чернокожую даму» на место, но булавки, скрепляющие сверкающую ткань, тут же впились ему в ладони. Он отдёрнул руки от манекена, и тот с грохотом упал на пол.

На шум Кира обернулась.

Несколько секунд «прекрасный принц» разглядывал кровавые точки на своих ладонях, потом перевёл взгляд на виновницу его фиаско и разразился такой непристойной бранью, что спешившие к нему на помощь продавщицы в нерешительности остановились.

С ненавистью глядя на обидчицу почему-то разными глазами: голубым и карим, красавец перешагнул через манекен и двинулся к Кире. Ненависть перекосила его красивое лицо, и оно, как в кривом зеркале, искривилось и наружу полезло его настоящее обличие злобного тролля.

От мгновенного, мистического перевоплощения и исходящей от этого существа угрозы, Кира попятилась и буквально скатилась с крутой лестницы, попав в объятия встревоженного шумом охранника.

— Грабят, — сама не зная почему, выдохнула она и поспешила к дверям бутика, а охранник дорогого салона, на ходу выхватывая оружие, побежал вверх по лестнице.

10

10

— Пожалуйста, поехали отсюда, — распахнув дверь машины, поторопила Кира водителя, закидывая на заднее сиденье пакеты с вещами и забираясь следом.

Арсен, не спеша, отложил раскрытый журнал на соседнее сиденье и включил зажигание. Мотор тихо заурчал, и бронированная «Ауди» стала осторожно выбираться на проезжую часть.

Неожиданно передняя дверь машины открылась и в салон головой вперёд, коленями на сиденье, ввалилась какая-то взъерошенная женщина.

— Э! Астарожна, жэнщина! — вскрикнул водитель с ужасным кавказским акцентом и резко нажал на тормоз.

Послушная машина замерла поперек проезжей части, загораживая дорогу другим водителям. Сзади испуганно засигналили.

От резкого торможения незнакомая женщина ткнулась в лобовое стекло и негромко выругалась.

— Мать твою так… Чичерина, ты что спятила? — проворчала она, потирая ушибленное плечо. — Смерти моей хочешь?

— Гражданочка, — набросился на неё Арсен, примеряясь как бы половчее выпихнуть женщину из салона, — немедленно покиньте машину…

— Подождите, пожалуйста, — остановила его Кира, внимательно вглядываясь в незнакомку. — Мы с вами знакомы?

Насколько позволяли габариты салона, женщина выпрямилась и, откинув с лица чёрные до плеч волосы, посмотрела на Киру.

Всё те же резкие черты лица, тонкий упрямый рот и совершенно не гармонирующие с напористым характером «коровьи» глаза с печальной поволокой.

«— Галка Бутырина», — узнала Кира женщину, но встрече не обрадовалась.

— Всё в порядке, поезжайте, пожалуйста, — обратилась она к водителю, и Арсен, ворча под нос, осторожно выехал на проезжую часть. Кира откинулась на спинку сиденья, выдержала паузу и довольно холодно спросила незваную гостью: — Что тебе надо? Только не говори, что ты искренне рада видеть меня живой и здоровой.

Галина Бутырина, и правда, искренне обрадовалась, когда из дверей дорогого бутика, мимо которого она проходила, неожиданно с кучей пакетов буквально вывалилась Кира Чичерина — в прошлом её главная соперница на соревнованиях по конкуру — и побежала к машине.

Галина раздумывала всего несколько секунд, прежде чем броситься вдогонку. Машина уже тронулась, когда она в отчаянном порыве схватилась за ручку и потянула её на себя.

Галина делала многое в своей жизни, что считала неправильным. Чувство неуверенности мешало ей стать лидером и толкало в средину, чтобы на этом фоне раствориться. Вот зазнайка Чичерина никогда не задумывалась, как выглядит со стороны — она просто жила: отдавала все силы на тренировках, стараясь быть первой, и, если не получалось, со слезами на глазах всё же поздравляла победительницу — за это Галина её ненавидела, считала лицемеркой и «везунчиком» — по мнению Галины, слишком легко той всё давалось. Ей же приходилось на тренировках сдерживать лошадь и свой азарт, а на соревнованиях выкладываться, «рвать жилы» и делать всё возможное (и, даже, невозможное), чтобы победить…

Устроившись на переднем сиденье, Галина вытащила из-под себя развалившийся журнал и, не поворачивая головы, попросила:

— Дай денег, Чичерина.

Тон её был далёк от просительного, но Кира дрогнула.

— Сколько? — тоскливо спросила она и крепко сжала кулаки, чтобы побороть всколыхнувшуюся обиду и сгоряча, не разобравшись, не отказать в просьбе.

— А сколько не жалко, я ведь отдавать не собираюсь, — нахально улыбнулась Галина и повернула голову. В её печальных коровьих глазах горело отчаяние. — Не жмись, Чичерина, муженёк и «не заметит потери бойца».

Ах, как жалко Кире было своих денег, ах как жалко! — но ничего объяснять она не стала, молча открыла сумочку, отсчитала из похудевшей пачки тысячу долларов и протянула их Галине.

Та изогнулась на сиденье, жадно схватила деньги и быстро пересчитала.

— Щедра, ты мать, — с долей ехидства прокомментировала Галина, пряча полученные деньги в объёмистую потрепанную сумку.

— Я тебе не мать, а ты мне не дочь. И давай на этом расстанемся.

Ей неприятна была эта женщина, и вовсе не потому, что буквально требовала денег, а потому, что, прожив почти половину своей жизни, благодарить и ценить хорошее отношение Галина так и не научилась. Столько лет они бок о бок тренировались в спортивной школе, встречались на соревнованиях, Кира — не считаясь с приметами — не раз выручала соперницу: то перчатки одолжит, то шпоры, но никогда не слышала слов благодарности…

— У ближайшего метро высадите, — попросила Галина водителя, прервав Кирины неприятные воспоминания.

Некоторое время они ехали молча.

— Скажи мне на прощанье, Чичерина, — не выдержала Галина и снова обернулась к бывшей сопернице. — Ты чего тогда на соревнование не явилась? А я тогда «бронзу» взяла и «мастера» получила.

«— И правда, почему я тогда не явилась? — подумала Кира и вспомнила. — Ах да, Павлуша Шубин! Погасло солнышко в моей душе…»

И опять обжигающая тоска опалила ей сердце.

От этой щемящей тоски по заветной, так и неосуществившейся мечте стать мастером спорта она расстроилась так сильно, что слёзы выступили на её глазах. Опустив голову, Кира покопалась в сумочке, достала очки от солнца, нацепила их и только сквозь тёмные стёкла, скрывшие её истинные чувства, посмотрела на бывшую соперницу.

— Важные дела помешали, — холодно ответила она, а могла нагрубить: ведь перед ней сидела та самая ненавистная Бутырина, которая подложила верблюжью колючку под вальтрап Красавице, и Кира упала на соревнованиях, и не смогла потом сесть в седло — лошадь брыкалась и кусалась от боли, и их сняли с дистанции.