Юридический парадокс государства - Сергей Капитонов

Развитие излагаемой в упомянутой книге политологической концепции сопровождается утверждением о том, что «государствоведение означает изучение (ведать) государства. А в более широком значении – государственности, элементы которой присущи субъектам (составным частям) федераций и национально-государственным образованиям». Там же приводится мнение французского политолога Ф. Ардана: «Государство – идея и факт. Абстракция и организация».

Само по себе это утверждение юридических ассоциаций бы не вызвало, если бы не одно «но». Дело в том, что еще в девятнадцатом веке автор «Энциклопедии государственных наук» Роберт Моль отмечал, что причиной возникновения организаций являются цели. Они же становятся и причиной ее разрушения. Может быть поэтому, также в девятнадцатом веке, Б. Чичерин в своем «Курсе государственных наук» упоминал о специальных юридических средствах поддержания стабильности государства, подразумевая под ними обязательный закон и профессиональную юридическую деятельность, направленную на его гарантирование. Государство было охарактеризовано им как постоянное юридическое устройство, связывающее народ в одно целое. Иными словами, лишенное отмеченных юридических составляющих – рамок, исключающих появление разрушающих целей, государство, как организация, легко утрачивает свое главное свойство – постоянство.

С позиций теории организаций, менеджмента, политологии и социологии в качестве стабилизатора организации в этой сфере видятся совсем другие средства. Результатом специфики неюридического восприятия познаваемого объекта предстает доминирование подхода, в рамках которого все, что не соответствует целям организации и нарушает гармонию ее структуры, выводится за пределы ее содержания. Отсюда и возникают искушения манипулирования аппаратными структурами и обоснования самодостаточности формализации не только технических операций, сопровождающих труд чиновников, но и самого подхода к оценке качества продукции труда чиновников, именуемой теперь услугой. Более того, такой подход исподволь подталкивает к включению в характеристику сущности организации собственной выгоды, которую она преследует. В комплексе перечисленные эволюции, естественно, не только обособляют государство в некую организацию чиновников, но и служат причиной призывов к одобрению научно и политически обеспеченного противостояния человека и государства. Представляется, что эти результаты не что иное, как следствие подмены юридического арсенала стабилизации государства средствами, предлагаемыми с позиций перечисленных наук.

«Государство, – говорится в упоминаемой книге, – особая, универсальная для общества данной страны организация, обладающая уникальной властью (публичной государственной властью) и специализированным аппаратом для регулирования определенных сторон общественных отношений.

Юридически же власть проявляется, прежде всего, в возможности обращения доверия избирателей в общеобязательный закон. И, чем больше избирателей доверяют власти, поддерживая принятые законы, как верно заметил профессор Ю.Н. Старилов, тем большую стабильность обретает государство.

Регулирование, как упорядочение и приведение некой материи в соответствие с какими-то ориентирами или стандартами, юристами и неюристами трактуется также различно. Причем различия эти очевидны. А результаты диаметральны.

С юридических позиций регулирование воспринимается, прежде всего, как упорядочение доступа к социально значимым благам. Причем понимать его следует не как ограничение или ущемление такого доступа, а как гарантирование превращения закрепленного законом права в способ реализации законного интереса или конкретную, не ущемляющую ничьи права пользу. А закрепление в законе ограничения проявляет не посягательство на возможность реализации индивидуального интереса, а создание условий для того, чтобы один индивидуальный интерес не противоречил другому.

С позиций неюридических пока просматриваются совсем иные перспективы. Власть, трактуемая как доступ к возможности творить законы, способна породить стремление к ограничению круга политических конкурентов. А регулирование, трактуемое как избавление от любого несоответствия стандарту, в качестве неизбежного последствия влечет установление формальных барьеров для желающих заявить о своих правах и интересах избирателей. Еще чуть-чуть, и все будет почти как в распространенной рекламной формуле, уверяющей потребителя в том, что его выбору предлагается только самый достойный вариант. Остальные варианты не предлагаются исключительно как недостойные. Есть юридически вполне понятные опасения в том, что дальнейшее развитие таких теоретических концепций может стать неисчерпаемым источником оправдания противопоставления государства и гражданина, государства и общества.

Государство действительно предстает «предметом изучения многих наук», но от этого оно не утрачивает юридической сущности собственного феномена. Хотя бы потому, что именно с юридических позиций ясно видно, что как без пользы, обеспечиваемой гражданину, не может быть государства, так и без доверия, подкрепляемого государством, не может быть гражданина.

Государственность проявляют в юридической плоскости и юридической форме юридически значимые взаимоотношения. Они складываются между политиком, чиновником и гражданином. При этом политик указывает и юридически закрепляет курс на взаимное и для всех нас приемлемое благополучие. Чиновник юридически профессионально обеспечивает реализацию избранного политического курса. А гражданин, пребывая в системе юридических гарантий, производит и потребляет блага, а также служит источником власти. В этом смысле государственность – в равной мере значимое для всех нас свойство, в какой бы из перечисленных ипостасей мы ни выступали. Именно поэтому государствоведение объективно представляет собою юридическую систему знаний о государственности в ее различных связях и опосредованиях.

Вне системы названных координат представления о сущности взаимоотношений людей и организаций в государстве способны легко исказиться, а представления о закономерностях проявления структуры таких взаимоотношений способны приобрести самостоятельное, оторванное от юридического в своей сущности феномена государства значение. А отсюда до подмены совершенствования государственности формальными операциями со структурами и процедурами остается совсем недалеко.

Невозможно не согласиться с мнением В.Е. Чиркина о том, что «выводы государствоведения должны реализовываться в интересах совершенствования формы государства». Однако при этом нелишне помнить, что форма – всего лишь выражение содержания. Как задача, – всего лишь ступенька к достижению цели. А вот функция – основное свойство государства, препятствование проявлению которого способно обратить в формальность даже такие значимые в государстве ценности, как обеспечение социального, экономического, научно-технического прогресса и всестороннее развитие личности.

Есть определенные основания полагать, что, пребывая в таких рамках, система юридических представлений о государстве и проявлениях государственности – государствоведение, окажется способной объяснить, в чьих интересах и при каких условиях «власть способна отчуждаться от общества и самодовлеть». «Подавлять развитие общества и свободу личности».

В действительности, в теории и на практике государствоведение не призвано «обеспечивать соединение интересов государства, общества и личности». Оно призвано обеспечивать, прежде всего, исследование, а также полезное для всех нас проявление основного свойства государства – его функции. Коль скоро государство – явление юридическое, юридическим будет и его основное свойство. Свойство, выступающее первопричиной и условием для других проявлений государства. И содержанием юридической функции государства предстают гарантирование ответственности средствами познания и реализации права и гарантирование законного интереса (пользы) средствами познания и реализации государства.

Представляется, что именно гарантирование ответственности и обеспечение пользы (законных интересов) граждан нашего государства выступают решающим условием для проявления целого ряда других свойств государства, в частности, в сфере экономических, социальных, политических и идеологических взаимоотношений в государстве. Государство – действительно «особый инструмент». Только не политический, а юридический. Его основное юридическое свойство – выявление и поддержание общеобязательной меры. Меры, обеспечивающей главные, сохраняемые государством ценности – социальный, экономический, научно-технический прогресс и всестороннее развитие личности. Предназначение государства – реализация прав и законных интересов граждан, в какой бы ипостаси по отношению к нему они ни выступали. И в этом смысле у государства нет и не может быть никаких альтернатив. Прежде всего потому, что оно в силу присущей ему юридической функции обеспечивает условия созидательного взаимодействия законных интересов. И исследователю-юристу надо серьезно заблуждаться в объекте научных притязаний, чтобы согласиться с отказом в праве на существование юридической теории государства и соответствующей ей практики реализации государственности – государствоведения. И совсем серьезно заблуждаться, считая таковую не иначе «как порождением тоталитаризма». Уж если условием поддержания стабильности государства объективно выступает некая обязательная мера, подразумевающая нейтрализацию способных разрушать организацию целей, посредством собственного, для кого-то и принудительного (юридически обеспеченного) гарантирования, то лучше профессионалов-юристов – теоретиков и практиков государствоведения с этим никто не справится.