Тысяча лет в долг - Клугер Даниэль Мусеевич

— Добро пожаловать, странник... — Ее низкий, чуть вибрирующий голос проникал, казалось, в самое сердце. — Добро пожаловать, дорогой коэн... Подойди, не бойся... Я так долго тебя ждала... — Ее изящная, белая почти до прозрачности рука призывно качнулась.

Двигаясь словно во сне, Семен сделал шаг, другой... Краешком сознания он понимал, что не должен смотреть на чудесно появившуюся женщину, смутно чувствовал, что не следует слушать ее, не следует приближаться.

Но ничего не мог поделать. Слабые опасения, отзвук воспоминания о неявной смутной опасности — все это оказалось словно смытым томительно-сладким влечением. Отныне он подчинялся лишь зову волшебного голоса и прекрасных глаз. Шаг за шагом он приближался к центру зала. Волны слабого серебристого света, окружавшие красавицу, становились ярче — словно приближение Семена вливало в это сияние дополнительную энергию. И черты красавицы одновременно становились все четче и прекраснее. Семен чувствовал, что желание волшебного прикосновения, чудесного поцелуя уже разрывает грудь, ему стало трудно дышать...

Он уже почти приблизился к светящейся женщине, увидел ее улыбку, полную взрывной радости, протянул руки, — когда позади вдруг раздался резкий, словно удар бича, голос:

— Не смей!

Семен замер на месте в нелепой позе — занеся ногу для последнего шага и вытянув руки вперед. Его словно внезапно опутала холодная отрезвляющая сеть.

Лицо прекрасной незнакомки исказил гнев. Глаза метали молнии, от улыбки не осталось и следа. Она пронзительно взвыла и протянула руки со скрюченными пальцами к Семену. Тот отшатнулся. Наваждение, мгновение назад охватившее его, исчезло. Теперь в аромате, заполнявшем зал, он ощутил явственную примесь запаха тления.

Сияние померкло. И вместе с тем красавица трансформировалась в странное призрачное существо с неопределенными чертами, в клочок серо-голубого тумана. Какие-то туманные отростки, в которых с трудом угадывались очертания рук, все еще тянулись к Семену. И тогда резкий голос за его спиной произнес — еще резче, чем в первый раз:

— Исчезни!

Туманная фигура мгновенно растаяла в воздухе. Вместе с ней окончательно исчезло странное дурманящее оцепенение, минуту назад целиком владевшее Семеном.

Он покачнулся. Осторожно перевел дыхание. Спросил — не решаясь повернуться:

— Чт-то это б-было?..

Человек, который находился у него за спиной и чье появление спугнуло призрачную женщину, не ответил. Он неторопливо обошел Семена, все еще стоявшего по стойке «смирно», прошел к большему трону, сел на него и только после этого произнес — обыденным, даже несколько скучным голосом:

— Вот так всегда. Угораздило же меня жениться на такой стерве. Поверишь ли: глаз да глаз нужен... — Он вздохнул. — Но красива, красива. Даже прекрасна. Верно?

— К-кто? — чуть обалдело спросил Семен. Заикался он не от страха, скорее из-за внезапной слабости. И фигура на троне виделась ему неясно по той же причине: на ресницах дрожали вызванные физической слабостью слезы.

— Лилит, кто же еще, — пояснил сидевший на троне. — Моя законная супруга. И ведь обуздать ее — проще некуда. Казалось бы, произнеси подряд семнадцать ее имен — сразу же сделается как шелковая. Но вот поди попробуй во время хорошего семейного скандала вспомнить все имена... — Он с сожалением вздохнул. — Хорошо Ашмодею, его Наама послушная... А что ты стоишь? Садись. И скажи спасибо, что я не опоздал. Еще немного — и она коснулась бы тебя прядью волос. Даже я уже ничего не смог бы поделать.

— Стоп-стоп-стоп... — Вот теперь Семену действительно понадобилось присесть. И он в изнеможении опустился на скамью, осмысливая услышанное. — Так это была Лилит?

До него только сейчас дошел тот факт, что он находился на волосок от совершенно чудовищной судьбы — судьбы вечного пленника дьяволицы Лилит, первой жены Адама, той самой, которая любит посещать сны молодых мужчин, ночующих в одиночестве. Он даже забыл на мгновение, что покойнику бояться нечего.

Словно сквозь позванивающую пелену услышал он обращенный к нему вопрос. Смысла вопроса он не понял, но теперь голос показался ему удивительно знакомым. Семен поднял глаза и внимательнее присмотрелся к сидящему на троне спасителю от страшной участи. И все недавние страхи мигом вылетели из головы. Он вскочил на ноги. Сделал несколько шагов. Глаза его расширились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Т-ты?!

Перед ним был тот, кто едва не купил «Книгу Залов» у Хаима. Даже ермолка на голове была той же самой, вязаной. Правда, прежний черный костюм любитель каббалистической литературы сменил на широкую ниспадающую хламиду темно-синего, почти черного цвета.

Самым же странным было то, что удивление Семена Когана длилось очень недолго и было не столь уж искренним. В глубине души он ожидал чего-то подобного.

— Кто ты такой? — воинственно спросил Семен. — И чего тебе от меня надо?

— Ну вот. — Обладатель вязаной ермолки развел руками. — Я-то думал, ты уже обо всем догадался. Похоже, я несколько переоценил твои умственные способности. Очень жаль, если так. Я бы предпочел, чтобы ты обладал острым умом... и еще некоторыми качествами.

— Мои качества — мое дело, — проворчал Семен. — Ты бы лучше представился. А то как-то нехорошо получается: ты меня знаешь, а я тебя — нет.

Любитель Каббалы усмехнулся.

— Ты что же, не помнишь, куда пришел?

Семен прекрасно помнил. Просто заурядная внешность собеседника — при всей экзотичности наряда и окружающей обстановки — вызвала у него естественную растерянность.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты и есть князь Гееномский? — подозрительно спросил Семен.

— Почему бы и нет? — спросил в свою очередь вязаный.

— Погоди-погоди... — Семен затряс головой. — Ты — Сатан?

Сидящий на троне утвердительно кивнул.

— И книгу ты мне подсунул нарочно? — уточнил Семен.

— Можно сказать и так, — произнес князь Гееномский благодушно. — Можно сказать — подсунул. А можно рассматривать это просто как форму конфиденциального приглашения. Как еще я мог бы тебя заполучить в гости? Самолеты к нам сюда не летают, автобусы не ходят. Прийти к тебе, представиться и сказать: так, мол, и так, уважаемый, зовут меня Самаэль, иначе — Сатан, не угодно ли посетить мой дом? Поболтать, обсудить кое-что... Хочешь сказать, ты бы принял приглашение?

— Конечно нет. — Семен фыркнул, представив себе такой разговор.

— Вот то-то, — подхватил Сатан. — Беда в том, что репутация моя среди людей несколько подмочена. Хотя, клянусь собственными крыльями, я всего лишь добросовестный исполнитель. Между нами говоря, даже не главный... — Тут он, видимо, подумал, что не стоит особо уничижаться, и поспешно добавил: — Ну, и не из последних, конечно... И потом, согласись, я играл открытыми картами. Любой человек, мало-мальски знакомый с Каббалой, легко понял бы, что с книгой не все в порядке... Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Все равно это нечестно, — сердито сказал Семен. — Ладно, с тобой ничего не поделаешь. Но ты говорил — в гости... — Он немного подумал. Недоверчиво спросил: — Хочешь сказать, что я не умер? Что я жив?

Сатан, не отвечая, развалился на троне и насмешливо улыбнулся.

— Погоди, погоди... — Семен нахмурился. — Не хочешь же ты сказать, что твой Гееном — это и есть чертоги Меркавы?.. Хотя нет, ты же сам признал, «Книга Залов» — поддельная. Значит, я нахожусь... Черт, да где же я нахожусь? В аду или не в аду?

Тут Семен ужаснулся. Если он живьем попал в ад, то его будущее весьма неопределенно. Хорошо описаны в книгах пути умерших грешников. Но что может испытать в преисподней живой человек — это, пожалуй, ему предстоит узнать в самом скором времени. И перспектива эта нисколько Семена не радовала.

Впрочем, Сатан недолго наслаждался очевидным испугом своего гостя. Смуглое лицо его, обрамленное подстриженной седоватой бородкой, посерьезнело. Он сказал со вздохом:

— Успокойся, это не преисподняя. Хотя испытания, тебе предстоящие, могут оказаться еще более опасными. Впрочем, — заметил он успокаивающе, — во всяком деле нужно искать приятные стороны. Если даже ты здесь погибнешь, хотя я очень надеюсь, что этого не произойдет, — поспешно добавил он, видя совсем уж потемневшую физиономию Семена, — преисподняя тебе покажется не такой уж страшной.