Французская одноактная драматургия - Жан Ануй

Марсель Митуа

Странный мир театра

Marcel Mithois — LES COUPS DE THEATRE (1964)

Действующие лица:

Федра — Сюзанна.

Арикия — Николь.

Ипполит — Жан.

Драматург.

Гримерная Сюзанны. Жан в костюме Ипполита и Николь в костюме Арикии слушают транслируемый со сцены по внутреннему динамику голос актера, играющего Тесея:

«Недавно был уверен я вполне…Теперь встают сомнения во мне,И мысли будто катятся по склону…Еще раз должно расспросить Энону.Что было, знать мне надо навсегда!Эй, страж! Энону привести сюда!»[1]

Жан. Нет, выключаю! (Выключает динамик.) Этот Мирель в Тесее просто возмутителен!.. А странно, генералом у Ануя он был великолепным. Не знаю почему, но он все время хочет показать Тесея маразматиком.

Николь (убеждающе). Жан, чего ты ждешь? Почему ты ничего не говоришь?

Жан. Ты с ума сошла! Я, молодой актер, пойду вдруг и скажу этому патриарху, что он плохо играет Тесея?.. Прежде всего, мне на это наплевать, а потом, через две недели спектакль снимут независимо от сборов. Зачем мне зря наживать врага?

Николь (с силой). Жан, чего ты ждешь? Почему ты прямо не говоришь Сюзанне, что мы любим друг друга?

Жан (удивленно). Как — чего жду?.. Да удобного случая.

Николь. Их каждый вечер — сто.

Жан (с иронией). Конечно, недостатка в них нет. Почему бы, например, столкнувшись в дверях, при смене картин, не сказать ей: «Я тебя оставляю». Удобных случаев много! Но мне нужны благоприятные обстоятельства. Чтобы она отдохнула, расслабилась или, наоборот, была очень радостной или огорченной, но не по этому поводу. Я хочу, чтобы в тот момент, когда она меня потеряет, она могла за что-то уцепиться.

Николь. Мне кажется, ее успех в «Федре» — внушительный спасательный круг.

Жан. Нет, это уже в прошлом. Два месяца, как она открыла на бульварах моду на Расина. Я лучше подожду, когда я буду с ней наедине…

Николь. Ты смеешься надо мной? Ты что, по ночам не остаешься с ней наедине? Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты проводишь у Сюзанны все те вечера и ночи, которые не проводишь у меня?

Жан (выведенный из терпения). Неужели ты думаешь, что я не знаю, что ты это знаешь? Нет-нет… У нее дома я никогда не решусь. «У нее дома», пойми, — это ведь так долго было «у нас дома». И она все делала для того, чтобы это было «у меня дома». Мне будет казаться, что я брошу ей в лицо, как пачку старых писем, всю ее любовь и ту роскошь, которой она меня окружила… Нет-нет, нужно куда-то уехать.

Николь (с иронией). Например, на гастроли. Ничего себе! Предупреждаю: я больше ждать не буду. И если нужно, я ей сама скажу.

Жан. Моя любимая, ты этого не сделаешь! Ты понимаешь…

Николь. Что я понимаю?

Жан. Ну… что уже больше десяти лет, как я ее любовник, что она сделала из меня актера… что она меня выбрала, полюбила, поддержала, устроила мне и дебют, и карьеру, и любит меня с каждым днем все больше и больше.

Николь. А я, Жан, значит, тебя не люблю?

Жан. Конечно, любишь. И именно поэтому и должна меня понять. Ты должна сделать усилие, потому что ведь тебя я люблю. Ты и я… перед нами будущее…

Николь. Нет, спасибо. В любви важно только настоящее… И я хочу, чтобы оно у меня… у нас было. Я ни за что не соглашусь ждать из-за какой-то шестидесятилетней старухи…

Жан. Не преувеличивай. Сюзанне сорок три года.

Николь. Шестьдесят. Я видела ее паспорт.

Жан. Ну и что?

Николь. А то: тебе тридцать пять, мне тридцать. Мы уже вышли из возраста, когда любовные свидания проходят под присмотром дуэньи!

Жан. Как ты резка!

Николь. Когда речь идет о моем счастье… о нашем счастье — то да!

Жан. Но если я причиню ей боль, это будет для меня большим несчастьем.

Николь. Ничего! Поскорее покончи с этим раз и навсегда. Я тоже страдаю, что делю тебя… пусть даже с самой великой актрисой века… великой Сюзанной! Сознайся, в глубине души именно это для тебя главное: насколько меньше пришлось бы тебе страдать, если бы речь шла о продавщице из галантерейного магазина. А вот бросить примадонну — тут у тебя угрызения совести… Что за народ мужчины! Впрочем, ничто не разубедит меня, что ты думаешь и о своей карьере… Конечно! Без Сюзанны придется вкалывать, зарабатывать себе имя в ноте лица. Прощайте, золотые роли героев-любовников… Прости, Ипполит. Прощайте, триумфальные гастроли в фарватере мадам Сюзанны! И чередование премьер как в новых пьесах, так и в классике перед публикой, заранее готовой аплодировать… (С иронией.) Я этого не боюсь, мой любимый. Мы будем участвовать в конкурсах. Не так уж мало театральных директоров. По крайней мере мы будем уверены: если нас ангажируют, то за наш талант. Ты будешь знать, что играешь Ипполита не потому, что ты любовник Федры, а я — что приглашена на роль Арикии не потому, что нравлюсь Ипполиту. И ты увидишь — не так уж это будет неприятно.

Жан. Это будет лучше.

Николь. Тогда скала! ей сегодня же.

Жан. Николь! Ты прекрасно знаешь, что, когда она играет Федру, ей нужно несколько часов, чтобы прийти в себя… В конце концов, я не хочу ее убивать!

Николь. Где ты думаешь провести ночь?

Жан. У тебя. То есть, нет! В моей квартирке.

Николь. Ладно! Я отпускаю тебя. Но чтобы завтра утром…

Жан. Я тебе уже сказал, что у нее дома я не смогу.

Николь. Позови ее к себе.

Жан. Она забеспокоится. Она почувствует что-то неладное.

Николь. Ну тогда… Жан, что же тогда? Неужели мы всегда будем скрывать свою любовь? Что нам, до самой смерти придется ее обманывать? У меня нет больше сил. Я не могу вечно притворяться.

Жан. Нет, не вечно…

Николь. Но, Жан, я тебя люблю. И хочу открыто любить — и сейчас и всегда, хотя, может быть, это глупо. Я не прошу тебя жениться на мне, но я хочу, чтобы наша любовь стала праздником. Веселым, радостным. Я не хочу ловить косые ревнивые взгляды, я хочу делить с тобой все мелочи жизни, я хочу, чтобы ты был рядом, когда я накрываю на стол, я хочу видеть, как ты бреешься по утрам, как ты пишешь письма, как ты репетируешь роль в костюме… Пусть это глупо! Но я хочу любить тебя весь день, каждый час без тебя будет бесконечно долог, а с тобой пролетит мгновенно… Пойми, я хочу чувствовать себя так, как будто иду, держась за руку, по освещенной дороге. Я хочу не только любви, но и дружбы. Что, я требую слишком многого?

Жан. Нет, любовь моя! Я этого тоже хочу.

Николь. Обними меня.

Жан. Осторожно, она может войти… Включи радио, чтобы слышать… на чем они там…

Николь включает динамик.

Слышен голос Сюзанны:

«Я к нему пылала грешной страстью.Боги разожгли то пламя.Остальное свершено Эноной».

Жан. Выключи, Николь.

Николь (выключает). Финал. Любимый, скажи ей все сегодня вечером. Решись!

Жан. Что ж, прямо так и выложить, как только она вой-дот?

Николь. Я считаю, что так даже лучше. Шквал аплодисментов после рыданий на сцене — она на крыльях радости и триумфа — удар, который ты ей нанесешь, воспримется не так болезненно.

Жан. Ты думаешь? Несчастная! Если бы ты знала, как она меня любит!

Николь (печально). Если бы ты знал, как я тебя люблю!

Жан. Она может умереть!

Николь. Это по театр. В жизни от этого не умирают.

Слышны аплодисменты.

Осторожно, она идет!

Из-за кулис слышно, как Сюзанна, приближаясь, во весь голос с разными интонациями несколько раз произносит последние слова своего монолога:

«Все клянут! Хоть каплю сожаленья!..Смерть, скорей! Кончай мои мученья!»

Сюзанна (входя). «Смерть, скорей! Кончай мои мученья!» Вы меня ждете, детки?

Пауза.

Что с вами? Плохо сыграли? А! Пока я не забыла: Николь, котенок, в пятом акте в твоей сцене с Мирелем не теряй ритма, умоляю тебя. Вопросы идут быстро (Читает.)

«А как ты можешь верить в клятву,Чернящую его печальный образ?Ужели ты его так мало знаешь?»

Все это быстро.