Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После минутного молчания Эдита едва заметно кивнула головой и с видом разгневанной королевы направилась к выходу.
Раймар не тронулся с места. Когда она исчезла в лесу, он глубоко вздохнул и провел рукой по лбу. Только теперь он опомнился и понял, что зашел слишком далеко.
Так вот какова была благодарность брата, для которого он принес столько жертв! Вот каким он был в глазах девушки, к богатству которой стремился Макс! «Старый, сухой холостяк, которому недоступны высшие побуждения и который желал, во что бы то ни стало, удержать молодого художника в мещанском кругу!» Еще вчера Эрнст отнесся бы к подобному известию с горькой усмешкой, теперь же он крепко стиснул зубы и глядел вслед молодой девушке, грозно нахмурившись.
– Между ней и Рональдом что-то есть! – пробормотал он. – За посторонних так горячо не заступаются. Впрочем, какое мне до этого дело? Если я осмелюсь сделать то, что должен сделать всякий человек, дорожащий незапятнанным именем, на меня накинутся со всех сторон. Кто-нибудь должен заговорить первым, и так как на это нет охотников, – он выпрямился, словно сбрасывая с плеч давнишний груз, – то я покажу, что я – не трус, который «гибнет во мраке». Вопрос решен, а там – будь, что будет!
В ту минуту как Раймар собирался уходить, снова прозвучал веселый призыв дрозда, вылетевшего из развалин и понесшегося в тенистый лес. На маленьком кладбище снова воцарилась тишина, и солнечные лучи по-прежнему обливали горячим золотом старую, выветрившуюся от непогоды плиту с многозначительной надписью: «Пробуждение».
4
Нотариус Трейман в Гейльсберге был самой популярной личностью. Уже давно сложив с себя свои обязанности, он все еще продолжал играть видную роль в городе. Старик скопил себе небольшое состояние и, будучи холостяком, жил теперь в свое удовольствие на попечении старой экономки.
Добродушие Треймана и готовность услужить всем и каждому снискали ему всеобщую любовь. Но эти похвальные качества мгновенно изменяли ему, как только кому-либо приходило в голову недостаточно почтительно отозваться о Гейльсберге. Нотариус любил свой родной город и скорее готов был простить личную обиду, чем дурной отзыв о нем.
Когда в семью его сестры пришло горе, Трейман сделал все, что было в его силах. Он сразу увез сестру из Берлина в Гейльсберг вместе с ее младшим сыном Максом, а старшего племянника Эрнста оставил там закончить необходимые дела, связанные с их разорением. Это была очень трудная задача для молодого человека, и он, примирившись с мыслью о полном крахе отца, приложил все усилия к тому, чтобы спасти его честное имя. Не меньше труда представляла для него и другая задача – создание более или менее сносного существования для матери и брата.
В последнем Эрнсту пришел на помощь дядя Трейман. Он передал ему должность нотариуса в Гейльсберге, посвятив его при этом во все тонкости своих обязанностей. Старый нотариус и не подумал о том, что молодой юрист, мечтавший о блестящей карьере адвоката, смотрел на свое новое положение как на умственную смерть. Поэтому, заметив пренебрежительное отношение Эрнста к своему новому образу жизни в Гейльсберге и постоянно видя его мрачным и необщительным, Трейман счел его неблагодарным и недостойным его любви. Эрнсту ведь доставили спокойное и обеспеченное положение, чего же ему еще надо было?
Тогда Трейман перенес свою любовь на младшего племянника, балуя его при этом не меньше своей сестры. Он возлагал на него огромные надежды и считал его будущей знаменитостью.
Максу, конечно, это было весьма по душе, и в качестве «наследника» он все чаще и чаще злоупотреблял щедростью дядюшки. Ввиду этого он старался, во что бы то ни стало сохранить благорасположение старика.
Эрнст уехал на два дня в Нейштадт, и Трейман счел своим долгом показать его другу Гартмуту все достопримечательности Гейльсберга. Он таскал майора по всему городу и как председатель исторического общества повсюду давал необходимые объяснения. Поднялись они и на крепостной курган, где находились развалины замка. Трейман до мелочей знал всю родословную графского семейства и, рассказывая ее, так углубился в средние века, что не знал, как и выпутаться из них. Тогда он закончил, сделав торжественный жест рукой:
– Да, мы стоим здесь на историческом месте! Каждый камень, каждый клочок земли в Гейльсберге повествуют о великом прошлом! Вот именно это и возвышает его над другими городами провинции. У нас история…
– А в Нейштадте – железная дорога, – словно поддразнивая Треймана, перебил его майор, – и к тому же штейнфельдские заводы дают ему немалые преимущества над Гейльсбергом. Хорошенький город!
– Вы такого мнения о Нейштадте? – раздраженно заметил старик. – Ну, а восемь лет тому назад там было лишь жалкое местечко, вовсе и не заслуживающее названия города. Но тут всемогущему Рональду пришло в голову построить там свои заводы и провести железную дорогу. Да и теперь там одни рабочие, везде угольная пыль, постоянный шум машин и вечно серые будни. Вот что представляет собой Нейштадт!
Гартмут улыбнулся. Он знал, что жители Нейштадта высмеивали «исторических гейльсбергцев», а те презирали «современный Вавилон», как они прозвали соседний город за его быстрый рост. Между тем нотариус продолжал:
– Эрнст опять уехал туда «по делам»! Хотелось бы мне знать, что это за дела! У них ведь там свои нотариусы и свои судебные власти. Скоро у этих господ нейштадтцев будут и свои законы. Но от Эрнста не добьешься ни одного слова.
– Вероятно, это частные дела, а, может быть, и служебная тайна. Он ведь сегодня вернется. А вы читали в газетах, что Рональда со дня на день ожидают на заводах?
– Разумеется, читал. Газеты сообщают об этом, словно речь идет о приезде какого-то знатного князя. Да и он сам ведет себя здесь как настоящий набоб[2]. Неделями приходится, например, добиваться у него всемилостивейшей аудиенции и по целым часам высиживать в его приемной, чтобы затем быть попросту выгнанным вон. Меня он тоже раз выгнал!
– Да как же он мог сделать это? – изумленно спросил майор.
– Это случилось в прошлом году и произошло из-за Гейльсберга. Видите ли, в нашей земле, несомненно, находится много исторических сокровищ. Следовало бы произвести раскопки, а у нас нет денег. Тогда у меня появилась мысль обратиться к Рональду, для которого необходимая нам сумма ничего не составляет. Я попытался, было убедить его, что этим он мог бы принести много пользы обществу и науке, но он не дал мне и слова выговорить.
– Могу себе представить! – сухо заметил Гартмут.
– Он коротко заявил мне, что у него попросту нет денег для подобных глупостей. Для него любая торфяная яма стоит выше всей исторической почвы Гейльсберга, и через десять лет Нейштадт будет большим промышленным городом, а Гейльсберг останется все тем же жалким городишкой. Да, да, он посмел сказать мне это! – Старик чуть не задыхался от сильного волнения. – А ведь десять лет тому назад он был лишь простым конторщиком у Раймара. Вы знаете это?
– Да, знаю, – равнодушно ответил майор. – Ведь там я и познакомился с ним, но с тех пор не видел его ни разу. Покойный Раймар очень высоко ценил коммерческий талант Рональда, хотя, конечно, никогда не ожидал, что тот сделает такую карьеру.
– Мошенническую карьеру, – презрительно поддакнул Трейман. – Честным путем не добудешь из земли миллионов и не создашь в течение нескольких лет десятка предприятий, каждому из которых необходимо посвятить целую жизнь. Ах, чего только не шепчут о нем повсюду! Вся эта история добром не кончится. Я уже не раз предупреждал об этом Эрнста, но это его нисколько не интересует. Да, впрочем, Эрнста и вообще ничего больше не интересует.
Майор вдруг вздрогнул и перегнулся через перила, возле которых они стояли. Снизу послышался детский крик. Гартмут шагнул через перила и скрылся в кустах обрыва.
– Держись крепче! Я сейчас приду, – раздался оттуда его голос, а через несколько минут он снова появился с маленькой девочкой на руках. Донеся ее до развалин, он поставил ее на ноги и проговорил: – А ведь это могло скверно окончиться! Ты ушиблась?
Малютка была бледной от испуга, но не плакала, а только внимательно осматривала руку, на которой виднелась большая царапина. Она взглянула на майора и храбро проговорила:
– Мне вовсе не больно.
– Молодец, девочка! – похвалил майор. – Ну, покажи-ка! Да, это – простая царапина, о которой и говорить не стоит.
Он вынул носовой платок и вытер им несколько капель крови, выступивших на руке малютки. В это время к ним подошел Трейман и удивленно воскликнул:
– Да это Лизочка из Гернсбаха! Как ты туда попала?
– Я хотела взобраться вот сюда, – ответила девочка, указывая рукой на крутой обрыв, – а камни упали, и я вместе с ними…
– И повисла на кусте сирени, за который, к счастью, и удержалась, – добавил Гартмут, все еще возясь с ее рукой.
- Сбежавший жених - Элизабет Вернер - Исторические любовные романы
- В добрый час - Эльза Вернер - Исторические любовные романы
- Любовь юного повесы - Элизабет Вернер - Исторические любовные романы
- Роковые огни - Элиза Вернер - Исторические любовные романы
- Соперница королевы - Элизабет Фримантл - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Скандальное красное платье - Элизабет Бойл - Исторические любовные романы
- Нежданный праздник - Мэри Бэлоу - Исторические любовные романы
- Эгоист - Эльза Вернер - Исторические любовные романы
- Тайна ее сердца - Элизабет Хойт - Исторические любовные романы
- Только он - Элизабет Лоуэлл - Исторические любовные романы