О любви и не только – 3. Рассказы, повесть - Аркадий Грищенко

– Даже тебе, мой дорогой, не сделать того, что мне хочется!

Для Неварко это показалось странным. Он удивленно молчал, переваривая сказанное Ириной. Как это может быть, чтобы ему, Филиппу Неварко – первому человеку в Димитровске – не выполнить то, что захотелось этой крохотной лапулечке! С его-то возможностями! Что-то здесь не так.

– Ну, говори, не томи! – Филипп разом взмок от волнения. – Хочешь, в Америку съездим? Или – к япошкам? Может, купить тебе Мерс накрученный? И права в придачу?

– Не-а! – игриво произнесла любовница. – Я петь хочу, со сцены…

В это время звякнул мобильник. Филипп рывком схватил его со стола, соединился с абонентом и рявкнул:

– Да занят я! Очень занят, дел куча! Позвонишь попозже…

Он изумлённо смотрел на Ирину и мысли одна за другой мелькали в его голове. Петь, в принципе, умеют все. Например, за столом на дружеской вечеринке Филипп и сам иногда вопил матерные песни, а некоторые его дружки даже и голос имели, отличались приличным музыкальным слухом. Васька-валет тот же. Но определить в певицы Ирину?.. Не слишком ли это было бы круто? Она ведь и пары слов-то толково произнести не может! Кое в чём Филипп всё-таки разбирался неплохо. Но с другой стороны… Когда посмотришь в этот ящик, который телевизором обозвали, то таких исполнителей увидишь, что и в подмётки Валету не годятся. Если дело хорошо поставить, то и с моей Иришки могла бы какая ни какая певчая кралечка выйти. Соловьинушка ты моя!..

Ирина Андреевна в это время ковыряла мизинчиком краску на подоконнике и изо всех сил старалась показать свое расстройство, вытирая уголки красивых глаз сиреневым платочком. Искоса она поглядывала на задумавшегося любовника. Наконец он поднял голову, перехватил её взгляд и широко улыбнулся. Видно было, что он принял решение и это решение было в её пользу!

– Ты будешь петь, моя лапонька! – сказал он просто – Для этого кое-что придётся организовать. Но это уже не твоя забота, крохотулечка моя. Иди ко мне, иди скорее к папочке…

* * *

Директор димитровского Дворца культуры Сироткин Паша сидел в своём рабочем кабинете и пил водку. Он даже не закусывал, просто наливал в стограммовый стакан из бутылки с блестящим горлышком прозрачную жидкость и залпом отправлял в горло. Таким образом Паша-распредвал, он же – Сирота ненаглядная, избавлялся от меланхолии, от скуки жизни текущей. В углу кабинета, за столом, скопилось с дюжину разных бутылей с водочными наклейками. Ничего кроме водки Паша не пил. Это было его фирменное пойло. Нужно отметить, что водка почти не разбирала директора местного культурного центра, ему от неё становилось чертовски хорошо, весело, остаток дня после выпивки он проводил легко, решал запросто возникающие проблемы, щунял нашкодивших сотрудников, успевал связаться с областным центром и договориться о приёме заезжих гастролёров, разместить их в местной гостинице и познакомиться с какой-нибудь симпатичной гастролёршей с последующим приятным времяпрепровождением.

Вот и сейчас крупное тело местного красавца Сироткина набиралось приятной на вкус спиртовой жидкости в предвкушении вечерней встречи с Верой Малининой, пикантной девицей из всем надоевшего квартета «Розовые голубки». На российской сцене квартет давно потерял популярность, его ещё немного терпели в далеких сибирских селениях, да в глухой провинции вроде Димитровска. К тому же здесь солистка группы Малинина – старая разведёнка – давно обхаживала красавца Сироткина, но до сих пор не позволяла ему ничего лишнего, в тайне мечтая соединить с ним свою неудавшуюся жизнь, может быть даже переехав в Димитровск.

Громко зазвонил телефон. Паша с натугой перегнулся на другой конец стола, взял трубку и послушал. Звонивший был хорошо знаком – известный всему городу Филипп Неварко, хозяин местного рынка, глава группировки отчаянных ребят, подмявших под себя всех городских деловых людей. К Пашке эти ребята ничего не имели, но Филипп частенько обращался к нему с просьбами, например, просил организовать билеты на концерт для своей крали. Они при встречах вспоминали детские и школьные годы, так как жили в домах напротив и ходили в один детский сад, в одну школу.

– Привет, Распредвал! – развязно начал Неварко. – Как житуха проходит? Как прежде молодость пропиваешь?

Сироткин вздрогнул. Откуда Филипп узнал, что Паша делает? Он потянулся со стоном, зевнул, как будто только что спал, и пробурчал:

– С чего пить-то? – Сироткин покосился в угол с пустыми бутылками. – Откуда чего взять? Вот если бы старый школьный товарищ прислал пару ящиков какого-нибудь прозрачного зелья, да и сам бы пожаловал! Вот тогда…

Неварко перебил этот монолог, не дав ему затянуться:

– Замётано! Сейчас затарюсь и мы вдвоём с моей Цыбулькой тебя посетим, жди…

Всё это показалось Сироткину странным.

«Быть беде!» – подумал он. Ну, действительно, зачем Филиппу его поить? Не иначе как придумал что-то, поживиться за счёт Пашки хочет. Но что с клуба взять можно? По всем комнатам, по залам поскрести, да и то, похоже, больше нескольких старых столов и стульев, да дырявого киноэкрана ничего не найдёшь! Есть, правда, магнитофон с большой глушинкой, но на него могут позариться разве только любители танцев из ещё более глухой провинции, чем та, к которой относился славный город Димитровск.

«А бабу-то свою зачем он тащит? – продолжал размышлять директор местного очага культуры. – Может, надоела и он передать её мне хочет?»

Этого Сироткин тоже не желал. Не мог красавец Павел смотреть на эту холёную сучку, не в его вкусе была Ирина Андреевна, слишком слащава была на мордашку.

Пока он в этом духе размышлял и томился, прошло какое-то время. В дверь постучали, вначале тихо, а затем со всей мочи. Павел, тяжело ступая зимними ботинками, прошёл к двери, повернул ключ и приоткрыл её.

– Ещё разок – привет! – Филипп прошёл в кабинет вразвалочку, протянул руку в коридор и вытянул оттуда смущённую Ирину Андреевну.

– Будьте как дома, – буркнул Павел и показал на засаленные кресла.

– А то! – заулыбался, присаживаясь, Филипп. Он вытащил из кармана бутылку армянского коньяка «Арарат» и поставил на стол. – Не вижу подходящей посуды, чтобы налить для всех хорошей выпивки! Паша, ты, видать, совсем не готовился гостей встретить.

– Просто ты быстро примчался! – Сироткин внимательно посмотрел на бывшего однокашника. – Случилось что-то?

Филипп многозначительно помолчал, затем просто сказал:

– Случилось. Моя кралечка петь захотела. Твоя задача – организовать её певческое образование.

Ирина Андреевна сидела красная, но по её упрямому выражению лица было ясно видно, что от своей идеи она не откажется ни за что на свете! Паша молча взялся руками за голову. Он мог предположить всё, что угодно, но только не это. Ему стало тоскливо. Пропади она пропадом эта работа, когда каждый ненормальный может запросто захотеть петь и зайдёт на огонёк попроситься обучить его пению или, например, игре на скрипке…

Он знал Филиппа, знал, что для своей бабёнки он сделает всё, что бы она ни попросила, и спорить, доказывать что-либо здесь бесполезно.

– Понятненько… – протянул Сироткин, явно выигрывая время. Он решал в уме, каким этаким макаром ему провести великую комбинацию, превратив заблудшую овечку в солидную солистку сцены. Это вряд ли и Остапу Бендеру бы удалось! – И какой же репертуар вы надумали выбрать для выступлений?

– Ты это… без выражений! – обиделся почему-то Неварко. – Надумали и надумали. Организуй дело. Поможешь – в долгу не останусь!

Конечно, такие слова Неварко говорил всегда, он никогда и ни с кем не расплачивался уже много лет. Он, можно сказать, давно жил при коммунизме: брал сколько хотел и всё – бесплатно.

Директор клуба по-прежнему размышлял, после крепкого пойла мозги у него работали что надо. Он уже прикинул несколько вариантов, хотя ни на одном пока не остановился. Вынув из стола три мутных от частого употребления стакана, Паша открутил пробку у поддельного, личного производства самого Неварко «Арарата», разлил по полстакана и сказал великие слова:

– Пьём за твою пассию! Отныне она уже не Ирина Андреевна, это имя мы решительно отметаем! Берём сценический псевдоним Андрина!!! Как? Звучит?

Неварко от всех этих новых слов чуть не похужело. Он привык приказывать, да не как-то заковыристо, а простыми русскими словами, ну, например, если нужно было кого-то замочить, то он так и командовал: замочить и в асфальт закатать! Причём не позже пятницы… И попробовал бы кто-то этой команды не выполнить!

А вот Ириночка его, пампусенька – красавица, захлопала в ладошки, изобразила восторг от слов, произнесённых хранителем культуры их тихого благопристойного городка.

– Вечером вам, Андрина, предстоит посетить со мной одну из лучших певиц нашей великой Родины. С ней вы и начнете заниматься вокалом. Итак, за начинающую звезду эстрады! – Сироткин выплеснул горькую настойку в рот.