Живучий - Константин Муравьёв

— Ну, тогда пойдем, милок, — сказала она, — тут недалеко. Да и поездов уже сегодня не будет.

Она споро собрала свой нехитрый скарб. Я же взял свою дорожную сумку, в которой у меня не было ничего, кроме оружия, пары полотенец, набора для умывания и бритья, зубной щетки, нескольких футболок, куртки, кофты и еще одной пары обуви. Хотя нет. Кое-что там все-таки имелось…

За несколько дней до этого. Пригород крупного города

— Слышь, Ржавый, а ты уверен, что у этого задохлика должны быть бабки?

— Сам видел, как он пачкой тряс, когда в кафешке расплачивался. Денег — стопарь! Нам хватит.

— Тихо, придурки, вон он идет, — говорит третий, до сих пор молчавший и стоящий на стреме.

По улице им на встречу неторопливо идет молодой парень лет двадцати. Темная простая куртка, джинсы. Лица не видать. Соломенного цвета растрепанные волосы. На плече сумка. Вот он подходит к повороту, за которым и притаились гопники.

— Слышь, пацан, закурить есть? — Старая, но избитая фраза, с которой обычно все и начинается.

Дальше все идет совершенно не так, как того ожидали братаны. Хлюпик разворачивается, и в его руке они замечают волыну. Он, даже не разгибая руки, сразу стреляет Ржавому в ногу.

— Вы, — очень спокойно говорит он, — вякнете, и все тут ляжете. Понятно?

Ржавый скулит, остальные двое тупо пялятся на ствол в руке неизвестного. Тому, видимо, надоело ждать ответа, и он направил оружие на следующего.

— Кивните, если поняли.

Все трое, даже раненный бандит, разом закивали. Только сейчас до них стало доходить, что нарвались они на какого-то отморозка, которому что они есть, что их нет — глубоко фиолетово.

— Хорошо. Это уже результат. — И глянув на них, он спросил: — У кого из местных самый большой нал на руках?

— У Гоши-Борца…

— Адрес?

Один из бандитов быстро назвал затребованный адрес.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил их неизвестный и так же спокойно ушел.

— Нас завалят, — тихо и со страхом в голосе пропищал раненый в ногу Ржавый.

— Не успеют, — тихо ответил самый рассудительный из них, а потом посмотрел на своих подельников. — Здесь ничего не произошло и мы ничего не видели. Никого не встречали и никому ничего не рассказывали. А ты поранился, когда грибы в лесу собирал. И вообще, сегодня нас в городе не было. Поняли?

— Э, а как же нога?.. — спросил испуганным голосом раненый.

— Ты лучше о башке своей подумай, — и постучал того по лбу, намекая на еще одну новую дырку в ней. Заметив, что до того стало доходить, сказал второму: — Потащили его. Есть у меня одна знакомая деваха, она его подлатает…

И тройка ушла, а на месте происшествия, кроме закатившейся в канализационный люк гильзы и пятна крови, больше ничего не осталось.

Через некоторое время. Коттеджный поселок

— Глянь, кто там долбится? — сказал грузный крупный мужчина одному из своих телохранителей.

Через пару минут после того, как телохранитель отправился к двери, в коридоре раздались шаги.

— Шерман, кто там? — осведомился работодатель.

За что Петра Егорова прозвали Шерман, сам Георгий Еркола, в городе больше известный как Гоша-Борец, прозванный так за юношеское увлечение борьбой, не знал, да особо и не интересовался никогда.

Сейчас он совершенно не напоминал того подтянутого, сильного парня, который был надеждой их области на многих соревнованиях. Слишком обрюзг и растолстел. Запустил себя. Лоснящаяся кожа, двойной подбородок, свисающие щеки. Но в глаза бы ему этого никто не сказал. Еще на волне девяностых Гоша ударился в криминал, и, будучи тогда еще мелким бандитом, сколотил банду, которая подмяла под себя все торговые точки на окраине города. Были и сходки, и стрелки, и разборки, и перестрелки. Торговля наркотиками и оружием. Рэкет. Шантаж. Похищения. Но Борцу везло. Пули всегда летели мимо. Всех, кто был с ним или вокруг него, убивали, а он поднимался все выше и выше.

Теперь он был одним из самых авторитетных людей в городе и даже представить не мог, что в дом к нему может войти кто-то посторонний.

Открываются двери, к ним кидается еще один телохранитель, но валится с простреленным плечом.

— Борец? — спрашивает у сидящего на диване авторитета молодой белобрысый парень.

— Ты хоть понимаешь, на кого наехал?! — впадая в бешенство, орет Гоша и поднимается с того дивана, на котором и лежал. — Да я тебя урою! Ты у меня…

Что должен был сделать у него этот парнишка, Борец договорить не успел. Тот успел поднять руку с пистолетом и выстрелил ему в ногу.

— Спрашиваю один раз, потом мне это расскажет кто-нибудь из твоих людей. Сколько у тебя в доме денег и где они?

Авторитет начинает вертеть головой, стараясь или что-то придумать или выиграть время. Но молокосос делает еще один выстрел. Сейчас он прострелил лежащему на полу бывшему бандиту руку.

— Где?

До бывшего рэкетира наконец доходит, что к нему пришел кто-то такой же, как он, а может, даже хуже. Борцу стало страшно. Он хочет жить. Ему нравится жить! Он привык к своему существованию.

— Сейф в подвале. Там сигнализация. Ее смогу отключить только я. И кодовый замок.

— Идем. — И парень указывает пистолетом в направлении выхода.

Борец, слегка ворочаясь, поднимается и, еле шевеля ногами телепается туда. У него есть шанс. В сейфе лежит пистолет. Он успеет… Молодой идет вслед за ним.

«Сейчас ты у меня попляшешь! — радостно думает Гоша. — Только бы дойти… Ну а потом ты кровью умоешься, падла!»

Вот и нужная дверь. Он отключает сигнализацию, подходит к сейфу. Специально останавливается, чтобы заметить, где остановился его сопровождающий.

«Сейчас!» — счастливая мысль пролетает в его голове, когда он открывает двери сейфа. Он хватает лежащий внутри пистолет и резко разворачивается. Но парня, который конвоировал его, на месте уже нет. Хлопок, и грузное тело падает на пол.

…Вот так у меня появились деньги. И кое-какие драгоценности. Этот боров очень любил «рыжуху». К тому же, я покупал серебро и золото в слитках малыми партиями, где только мог. Особенно полезными были различные ломбарды, мастерские и антикварные магазины.

Оружие я не покупал. Для него было рано, да и разрешение на него оформлять нужно. По понятным причинам, официально сделать этого я не мог, а с криминалом после этого случая я пока решил не связываться. Я, как мог, рубил хвосты.

Месяц назад. Деревня

Закинув свою сумку за плечо, я подхватил сумку бабульки, и она повела меня вглубь их небольшой деревеньки. Послышался странный звон.

— У вас что, тут церквушка где-то есть? — спрашиваю я, осматриваясь.

— Да нет, это Нилыч опять что-то в своей кузне мастерит.

— Так у вас тут и кузня есть? — удивляюсь я.

Будто на заказ, именно то, что я и искал. Найти бы еще кожевенника, который смастерит куртку и обувь, и будет вообще замечательно, но это пустые мечты. По обуви, я уже несколько раз рассматривал вариант мокасин. Делаются просто, ходить удобно. Правда, изнашиваются быстро. Но там посмотрим.

— Ну, кузня — не кузня, — отвечает старушка, — а кузнец есть. Кастрюльки там залатать, по мелочи еще что сделать…

— А как думаете, он ножи или мечи ковать умеет?

— А зачем тебе? — насторожилась бабулька.

— Да все за тем же, — махнул рукой я. — Просто у нас в городе, если и есть что-то кованное, то по баснословным ценам, и разрешение специальное нужно. А тут… Может, с ним договориться удастся?

— Так сходи к нему да узнай, — уже спокойно пожимает плечами бабулька, — он мужик понятливый, думаю, сторговаться сумеете. Только пить с ним не соглашайся и в карты не играй! Без портков оставит. Бес плешивый…

— Спасибо, учту, — улыбнулся я рекомендации.

И, немного помолчав, вспомнил, что до сих пор так и не спросил, как зовут бабульку, да и сам не представился.

— Простите, забыл полюбопытствовать. Как вас зовут? Меня Степаном кличут.

— Степа, значит, — покивала старушка. — Хорошее имя, наше. Меня зовут Агриппина Ниловна.

— Приятно познакомиться, — кивнул я.

Пока шли, я расспрашивал свою попутчицу об окрестностях, самой деревеньке и о том, что тут есть. Оказалось, что не очень много. Телевизор, например, есть только у того самого Нилыча. Правда, электричество тут периодически отрубают, и из каналов показывает всего один. В общем, живут местные, как в эпоху царя Гороха или еще раньше, но особо не переживают по этому поводу. Тут, как оказалось, даже продуктового магазина не было; вернее, он был, но, так сказать, переездной, и работал этот универмаг на колесах очень редко, только когда им сюда пенсию завозили. Денег-то у местного населения практически не водилось, ну а те немногочисленные необычные товары, вроде конфет или того же сахара, им перепродавали проводники. Поэтому, кстати, и домотканая одежда. Как я понял, проще все сделать самим, чем купить.