Мелкие радости и большие огорчения - Максим Владимирович

– Фу! Плохой! Убей его Билл! Он съел наш ужин! Два патрона в голову! Джо – индейцы!

Раздались звуки, сильно напоминавшие взрывы петард, но псу не было желания проверять, так ли это на самом деле. Пёс повернулся и поскакал по лужам, подумав, что больше не будет подходить к неизвестным коробкам, от которых несёт машинным маслом. Когда улицы опустели, коробка зашевелилась и медленно стала двигаться по плитам тротуара в сторону промышленной зоны. Время от времени из её недр слышались звуки, напоминавшие свист, правда, не сильно похожий на человеческий, а скорее походил на то, что если бы вдруг чайник попытался насвистеть марш пионеров, попадая в ноты, но лишённый внутреннего содержания. Словно бы свистевший не понимает смысла свиста, слепо следуя по нотам, автоматически. Иногда свист обрывался и из коробки слышался мужской голос, словно бы из ведра.

– Эй, сержант, вы давно не чистили свою лошадь! Да и вам самому не мешало бы поплескать в речке! Как же вы собираетесь охотиться на краснокожих, ведь они вас за милю унюхают! Эй, там, сзади! Подтянись! Впереди ещё полсотни миль! Краснокожие никогда не спят, следите в оба!

Глава третья

– Начнём с Трёх Основных Законов Роботехники – трёх правил, которые прочно закреплены в позитронном мозгу. <…> Первое: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. <…> Второе: <…> робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, если эти приказы не противоречат Первому Закону. <…> И третье: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому или Второму Законам. Айзек Азимов, «Хоровод».

Утренний автобус номер «08» забрал с остановки «31-й квартал», только двух сонных пассажиров, инженера молодого рыжеволосого невысокого Юджина Кобальта, работавшего в концерне «Ин-вольт», на фабрике по производству оборудования возобновляемой энергии, и повара закусочной «Креветка Фло», большого темнокожего побритого под ноль мрачного субъекта. Инженер был хмур, потирал глаза, красные от недосыпа и попойки, и осторожно оглядывался назад, на развалившегося в самом конце салона сразу на двух креслах типа опасной наружности. Водитель автобуса поглядывал через камеру в салон, поскольку за дорогой следил автопилот, и он был тут вроде инспектора, а также на случай поломки. Кобальт соображал, что скажет своей тёще, работавшей в том же цеху, что и он, куда её зять пропал на выходные, и почему не отвечал на запросы по всем видам связи. Сказать правду означало попасть по огонь гнева и возможно получить повестку в суд, для оформления развода. Развод значил для него потерю дома и делёж имущества, а возвращаться в общежитие он не желал, тратить же деньги на съёмное жилище не хотел, из чисто экономических соображений. Потерять жену, значило сильно ухудшить свою характеристику и возможно поставить крест на продвижении своего проекта, а может быть и самого себя по служебной лестнице. Под ногами Кобальта стояла коробка желтоватого картона, подмоченная и источавшая лёгкий запах машинного масла.

Бывший заключённый тюрьмы V-9, Косо Матай, покончивший с преступным прошлым, по причине неприятия общественной жизни в местах принудительного содержания большого количества мужчин. В автобусе была система Ин-пас, вместо обычной кондукторской системы оплаты, поскольку держать кондуктора на линии, которой за день пользуются от силы пара сотен человек, не имело смысла. Управление общественным транспортом было полностью убыточным, но отказаться от кондукторов не могло, по причине приказа 01—88/1, требовавшего от муниципалитетов и городских служб максимально использовать человеческий ресурс, по причине увеличивавшей безработицы. Матай считал, что намного честнее было бы платить безработным некую сумму, среднюю по городу, необходимую для существования, тем самым освобождать рабочие места для действительно желавших работать, и одновременно снижая общий уровень преступности не за счёт внедрения новых дорогостоящих роботов-полицейских и патрульных поисковиков, а за счёт удовлетворение минимальных материальных требований большей части потенциальных заключённых. Находясь три года в тюрьме, где волей-неволей приходилось общаться с другими заключёнными, Матай составил общий усреднённый портрет стандартного заключённого. Это мужчина средних лет, и всё чаще стали попадать в эту категорию молодые люди, не способный найти работу более года, пойманный на месте преступления роботом, а не человеком-полицейским, за кражу имущества, ценностью, не превышающей десять экю. Полицейские зачастую отпускали воришку, заставив того вернуть украденное на место, но роботы были лишены каких-то там чувств сострадания и оценки реальности, следуя сложному алгоритму, заложенному в их жидкие кристаллические мозги. зарабатывая в тюремной библиотеке переводом кулинарных рецептов и подрабатывая на кухне-комбинате, Матай с учётом издержек и ограничений на владения наличностью, дабы не провоцировать контингент на вовлечение в азартные игры и потребление алкоголя, или даже наркотиков, в среднем получал за месяц сто экю. На более примитивной работе, работая на территории, заключённый мог заработать не менее сорока экю в месяц. Он замечал такую тенденцию, за время, проведённое в V-9, что те, кого выпустили, через какое-то время возвращались на срок обратно, на срок от полугода и выше, после чего освобождались и спустя три-четыре месяца возвращались назад. Тюрьма стала чем-то вроде вахтового способа заработка, где тебя кормят и одевают, а ты ещё и денежки копишь на счёте. На пенсионный счёт тоже зачисляли баллы, равные тем, которые заключённый мог бы заработать на свободе при постоянной усреднённой форме занятости. Многие заключённые за время своего невольного содержания за счёт государства, занимались самообразованием, поступали заочно в колледжи и институты, и по выходу из ворот №2 получали возможность устроиться на какое-то предприятие, пускай и с пониженным коэффициентом оплаты. Иные получали специальности и проходили тестирование, становясь водителями погрузчиков, операторами мусоровозов, инспекторами роботоремонтных мастерских, сотрудниками службы благоустройства. Самообразование Матай не давалось, зато он получил в тюрьме сертификат повара третьей категории, и приз «Лучший работник кухни» два года подряд. Выйдя на волю, он получил три предложения от разных организаций общественного питания, но выбрал «Креветку», хотя она и располагалась дальше остальных, зато работы там было меньше, начальником был бывший заключённый, с пониманием относившийся к персоналу, а уровень зарплаты был для него везде первый год одинаковым.

– Остановка «Белый сад»! – Приятным голосом популярной певицы Аннабель огласился залитый голубоватой подсветкой салон. Автобус плавно притормозил, двери открылись, впустив холодный утренний воздух в салон, и через пять секунд, подсчитал Матай, закрылись. Заморгав поворотниками, автобус плавно стартовал, и вернулся на свою полосу. Мимо автобуса на скорости явно превышающую допустимую скорость в тридцать пять, пронесся, завывая турбиной ярко-красный Легаси, который Кобальт проводил с завистью. Водитель автобуса выругался и включил рацию, вызывая диспетчера.

– Диспетчерская, в 7:32 на остановке «Белый сад» автобус обогнал Легаси красного цвета, номер не виден. Определяю скорость в восемьдесят. Да. Спасибо, Ирэн.

Загудели сервоприводы, в салоне системы кондиционирования стали быстро нагревать до приемлемой температуры, выбираемой автоматическим комплексом Бриз-2М, одновременно очищая атмосферу салона от грязи и микробов. Матай подумал, что один этот автобус обслуживает человека два, как минимум, водитель и диспетчер, хотя роботы давно могли бы заменить их, повысив КПД и сэкономив господину Шустеру много денежных знаков. Над головой на экране панели появилась реклама нового автомобиля Сити-Вэн второй серии, который радостно кивая головой и смешно жестикулируя, превозносил Эд из шоу Эда и Лары. Машина отвратная на вкус Матая, к тому же стоила три годовых зарплаты повара. Немного общаясь с клиентами кафе, он слышал много нелестных отзывов про первые Сити-Вэн. Возможно, их некачественная сборка и постоянные проблемы с электрикой были связаны с тем, что собирался он на заводе Калгари Мотор, расположенную в тридцати милях, возле рудников «Хоар майнинг компани», добывающих редкие металлы, и небольшого города Блэкджек. Одна из тех кампаний использующих труд заключённых, пенсионеров и инвалидов, получая за это субсидии из бюджета. Кто-то обмолвился ещё в тюрьме, что позиционируя себя этаким меценатом и филантропом, Курт Эшли Второй попросту высасывает правительственные деньги, прикрывая свои аферы заботой о населении. Но массам этого было не понять, поэтому на выборах в Конгресс сын Курта Эшли Второго Ян Курт Эшли получил почти семьдесят три процента голосов, обойдя бригадного генерала Влада Корнилова, героя битвы при Портолеса, на двадцать процентов. Эд на экране всё еще продолжал кривляться, призывая немедленно выбрать именно Сити-Вэн, который собирают такие же простые люди, как и вы, а не противные бездушные роботы. Напоследок, он ввернул одну своих из новых шуток, которыми в последние время отравлял жизнь на работе Матая, вопя из телевизионной панели в кафе. Юмор его никогда не славился утончённостью, а после какого-то неожиданного приобретения у какого-то старого хрыча целой тетради глупых и плоских шуток, которыми мог пользоваться либо умственно неполноценный, застывший на уровне подростка-двоечника, либо безмозглый алкоголик, живший за чужой счёт. Сейчас он пошутил по поводу размеров кошелька мужа и размера женской одежды супруги. Что там ещё дальше будет, сравнивание размеров внешних органов?