Том 48. Тринадцатая - Лидия Чарская

"Роза — красивый нежный цветок, который хорошо пахнет" — выводила крупно на доске мелом Марья Андреевна.

Саша-растеряша, окончательно потерявшая голову в это необычайное утро, не менее тщательно выводила в своей тетрадке:

"Коза — плаксивый влажный петух, который холодо чахнет…"

Потом, вместо того, чтобы обмакнуть перо в стоявшую перед ней чернильницу, она без малейшего колебания отправила туда собственный палец и была несказанно удивлена, что вместо точки у нее получилась огромная клякса величиной с медный пятак.

Не клеилась работа и у других девочек.

Софочка, совсем сонная, выводила в рифму на своей страничке: "Роза — заноза, коза — слеза… колбаса…" Дальше этого списывание не продвигалось.

Потом началась всеобщая зевота.

Ляля-малютка, чертившая палочки карандашом на отдельном листе бумаги, зевнула первой.

За ней Наташа Чижова. Еще через минуту — Катиша-трусиша, потом Вера, Наля-сказочница, Маня, Сара, большая Липа, словом, все по очереди, одна за другой.

Зевнула следом за ними и сама Марья Андреевна.

Чтобы рассеять себя и детей от невозможной дремоты, Марья Андреевна сказала преувеличенно громким голосом:

— Я буду рассказывать вам сказку, дети, а затем заставлю каждую из вас повторить.

Сделав небольшую паузу, она начала певучим голосом, растягивая слова:

— В некотором царстве, в некотором государстве, — тут воспитательница еще раз незаметно зевнула, — жил-был царь с царицей и с маленьким царевичем. У царевича была забавная игрушка (опять зевок, еще более продолжительный, чем раньше), очень забавная игрушка, а именно — небольшое зеркальце, в котором отражалось все, что делал доброго или дурного сын царевича и… — снова зевок, который Марья Андреевна всеми силами старается подавить, и опять течет плавно ее сказка: — Царевич видит в зеркале все свои дурные и хорошие поступки, и…

Глаза у Марьи Андреевны слипаются. Она делает еще одно усилие побороть сон, широко раскрывает глаза и неожиданно замечает странную картину.

Ее девочки, начиная с большой Липы и заканчивая Лялей-малюткой, дружно всхрапывают, упав головками на свои тетради. Двенадцать девочек, приняв, очевидно, стол за подушку, видят сны, забыв обо всем.

Только двенадцать, а где же тринадцатая девочка?

Марья Андреевна видит, что место вихрастой девочки пустует.

"Куда могла скрыться эта Кодя?"

Марья Андреевна хочет встать со стула, но, обессиленная, падает снова на прежнее место. В тот же миг проказник-сон прокрадывается и к ней, и учительница засыпает так же сладко, как ее двенадцать воспитанниц.

* * *

Где же, однако, Кодя?

На большой лесной поляне дремлет прозрачное синее озеро. Ветви ракит, свесившись у берега в воду, купаются в нем. На его гладкой поверхности отражаются мохнатые сосны, ясное голубое небо и пролетающие стаи диких гусей… А в глубине озера ходят вереницы серебристых жирных карасей.

Слава и его младшая сестричка знают прекрасно о богатствах лесного озера. С вечера еще брат и сестрица раздобыли большую корзину, обтянули ее парусиной, привязали якорь в виде большого кирпича, обмотанного веревкой, вырезали отверстие в парусине и опустили в это отверстие на дно корзины кусочки сырого мяса и хлебные корки. Это была приманка для карасей.

Накануне вечером дети Симановские сбегали на лесное озеро — благо Валерия Сергеевна разрешила им ходить туда, так как озеро было неглубоким и вполне безопасным, — столкнули корзинку в воду, а на утро решили пойти посмотреть на улов.

Каково же было удивление обоих, когда они увидели на берегу лесного озера вчерашнюю новенькую, Кодю Танееву, с ее забавной внешностью развеселого мальчугана!

Она стояла у самой воды и бросала камни в озеро, целясь, как настоящий мальчишка.

— Почему ты так рано встала? Почему звонят невовремя в колокол? — осведомился Слава, подходя к новенькой, и посмотрел на нее с любопытством.

— Ха-ха-ха! — весело расхохоталась Кодя. — Это по моей милости, — и, не оставляя своего занятия, она рассказала детям про свою проделку с часами.

— Ха-ха-ха! — залились в свою очередь смехом Слава и Люся, выслушав ее рассказ.

— Гав-гав-гав! — выразил свое сочувствие общему веселью и Жучок, прибежавший помогать своим юным хозяевам в рыбной ловле.

"Ха-ха-ха! Гав-гав-гав!" — не менее сочувственно отозвалось и лесное эхо.

— Ты, однако, молодец, девчонка! — весело крикнул Слава, ударив Кодю по плечу. — Ты мне ужасно нравишься, говоря откровенно. Словно ты и не девочка вовсе, а свой брат-мальчуган… Девочки все, кроме, пожалуй, одной Софы, такие невозможные трусихи — насморка боятся, кашля боятся, собаки боятся, грозы боятся, не говоря уже о темной комнате, которой они боятся больше всего! Ни побегать, ни порезвиться с ними! Толкнешь их нечаянно — рев! Ноги промокнут — у них сейчас же кашель! Терпеть мы с Люсей таких не можем! Правда, Люська? — обратился он с живостью к сестре. — Ни ты, ни я, мы не выносим таких!

— Понятно, не выносим! — без малейшего колебания подтвердила Люся. — А ты, новенькая, совсем другая!

— Конечно, другая, — согласилась с ними Кодя.

— Да, ты будешь почище Софы, пожалуй! Той до тебя далеко!

— Далеко! — подтвердила Люся.

— Знаешь, Кодя! — с большим воодушевлением сказал Слава. — Ты такая умная, смелая, что я хочу тебя принять в наш кружок!

— Какой кружок? — переспросила его Кодя.

— Наш лесной кружок… Видишь ли, мы все — Люся, Софа, я и Жучок — лесные братья, состоящие из самых смелых, храбрых и бесстрашных обитателей этих мест. Мы образовали свой кружок. Мы совершаем подвиги, стараемся доказать, что мы неустрашимы, как и те краснокожие индейцы, про которых мы читали в книгах. И мы все изображаем индейцев. Каждый в нашем кружке имеет свое индейское имя, или прозвище. Я — Следопыт-разведчик, Люся — Смелая Рука, Софа — Мудрый Змей, а Жучок — Быстрая Лапа. Четыре индейца только, но дело не в количестве, а в нашей готовности идти на всякий подвиг… Иногда четверо равняются четырем тысячам. Понимаешь?

— Понимаю! — ответила Кодя весело. Ее начинала забавлять эта интересная игра.

— Когда я увидел тебя сегодня, то сказал самому себе: вот первая девочка в мире, которой я бы мог подчиняться, как своему брату краснокожему! Я охотно выбрал бы ее даже в предводители нашего племени, если она исполнит три необходимых для этого подвига храбрости. Исполнишь?

— Посмотрим, каковы будут эти подвиги! — усмехнулась Кодя.

— Увидишь! Пока же надо принять тебя в наш кружок. Для этого необходимо произнести обеты и поклясться выполнить их все до конца.

— Поклянусь и выполню! — отозвалась Кодя.

— Хорошо, отлично. В таком случае повторяй за мной…

Тут Слава и Люся с невозмутимо серьезными лицами подхватили под руки Кодю и поставили ее на колени посреди зеленого холмика из мха, еще влажного от утренней росы.

Слава поднял с земли какую-то дубинку и, держа ее высоко, как знамя, над головой, начал говорить торжественным тоном, останавливаясь на каждой фразе, чтобы дать возможность Коде повторять за ним:

— Я, Кодя Танеева, тринадцатая девочка "Лесного убежища", торжественно вступаю в кружок краснокожих и торжественно обещаю исполнить точно все обязанности, возлагаемые на меня кружком, а именно: первое — говорить всегда и всем одну истинную правду.

— Говорить истинную правду, — повторила Кодя и заметила тут же про себя: "Но этого и обещать нечего! Я и так постоянно ее говорю и не умею лгать!"

— Второе — быть бесстрашной, мужественной и не останавливаться ни перед какими препятствиями, — продолжал Слава. — Третье — терпеливо переносить всякие неприятности и боль. Четвертое — защищать всех, нуждающихся в защите. Пятое — помогать бедным. Шестое — никогда не хвастать своими подвигами. Седьмое — всячески выручать и членов кружка, и посторонних людей из опасности. Восьмое — дружески относиться к прочим членам кружка. Девятое — никогда не плакать и не быть тряпкой. И, наконец, десятое, — заключил торжественно Слава, — совершить три подвига храбрости. Во всем этом приношу мое обещание перед небом, озером, лесом и моими новыми товарищами. Отныне да будет так! Клянусь исполнить данные мной обеты!

— Клянусь! — повторила Кодя, подняв по примеру Славы кверху правую руку.

— Теперь… одна маленькая неприятность.

Тут Слава взмахнул своей дубинкой и ударил ею Кодю по спине.

Новому члену кружка краснокожих индейцев сделалось очень больно, спина заныла, но он смолчал и даже не поморщился, вспомнив вовремя один из обетов о терпении и выносливости, необходимых каждому члену кружка.

— Итак, храбрый товарищ по кружку, обнимемся, я исполнил свой долг! — протягивая руку Коде, все так же торжественно произнес Слава и пожал руку девочке.