Наследник - Алексей Лапышев

четыре. — Подумал я и мы рассчитались за немаленький набор конфет и шоколада.

Я отсчитал, собранные в складчину восемьдесят рублей с мыслями:

— Ассортимент совсем не плох и цены приемлемые. Конфеты по тридцать рублей за кило и шоколад по червонцу. При том что средняя зарплата, насколько я читал тут как в союзе в то время под три сотни, а генерал, такой как мой сводный дядя, и все пять тысяч может получать. Так же как и профессор. Жить тут можно. А деньги нашлись по карманам, все таки мы не из бедных.—

И еще один марш рывок, теперь уже до особняка Шереметьевых-Романовых. Подлетели вчетвером, с красивой корзиночкой на пару кило конфет и шоколада, и четырьмя букетами.

Дядя Борис посмотрел на нас, потом на жену и произнес историческую фразу:

— Вижу что взрослые, все правильно сообразили и собрали. Комендантский час отодвигается пока на час, а там посмотрим.—

Кузены и кузина сильно обрадовались, а я подумал равнодушно:

—Не испугать Вам всякими комендантским часами того, кто в настоящий разгуливал и настоящими патрулями дискутировал на тему — кто тут хозяин в городе.—

И мы все таки постучались, в красивые резные двери, старинного особняка на Волхонке, а нас уже ждали, открыли и запустили.

Виновница торжества стояла на пороге и с улыбкой встречала гостей. И я с первого взгляда понял, что это нет не любовь в обычном понимании этого слова. Нет, это родственные чувства, невероятно сильные. Просто желание защитить это Рыжее солнышко, не ведомым образом попавшее на землю.

—Сестренка. — Подумал я и еще раз ее оглядел: —Маленькая, гладенькая, в зеленых глазах бесятся чертенята, легкая курносость, только придает изюминки. И конечно, рыжие волосы, как огонь, легли на плечи, оттеняя их матовость. —

Улыбка летит от меня в ответ, поздравления, подарки и новые мысли:

—Повезет парню, которого она полюбит. Или не повезет, который посмеет обидеть, ох не повезет. — Думаю я и улыбка, уже не покидает моего лица, видя как она радуется нашим цветам и корзинке с конфетами.

—Какие вы молодцы, мои любимые принесли. Спасибо. — Бросается она на шею Ане, невероятно милая в своей непосредственности, хотя далеко уже не ребенок, пятнадцать лет все-таки.

—Ты Дана благодари, его идея. Он прям сейчас нас и потащил за букетами от нас лично и конфетами от всех. — Признается Аня, а в глазах Лады мелькает искреннее удивление, вылившееся в неожиданное признание:

— Не ожидала от тебя, Даня. Мне казалось, что все равно и на всех. А ты оказывается совсем не такой. Спасибо, Даня. — Говорит она, совершенно серьезно.

Я киваю и тут же отвечаю, как всегда, с улыбкой и в стихах:

***********************************************************

Того, что был

Уже и след простыл.

Теперь я вот такой

Со всеми и ...с тобой

***********************************************************

Теперь уже все, удивленно на меня смотрят, а только пожимаю плечами, как бы говоря:

—Теперь вот так, иногда. Привыкайте.—

И как будто слышу от них:

—А нам нравится. Привыкнем.—

И праздник полетел своим чередом. Закружила, завертела, та самая круговерть тостов и поздравлений, потом танцев и музыки, разговоров ни о чем и обо всем. И я постоянно чувствовал на себе внимательные оценивающие взгляды как старшего поколения явно влиятельных гостей, присутствующих на празднике, так и сверстников. А кто-то из сверстниц похоже еще о чем-то и расспрашивал моих кузин, присутствующих на празднике.

— Интерес я явно вызвал — Решил я и броуновское движение брожения по залу вынесло меня на балкон.

Нет не покурить и прочие потребности, которые скорее из анекдотов о славном поручике Ржевском, тоже не причем. Просто подышать свежим воздухом и в общем проветриться.

Но просто постоять и проветрится не получилось, точнее получилось, но довольно не долго. Только я облокотился о перила балкона, на втором этаже особняка, с того самого торца здания, что обращен в парк и на набережную Москвы-реки и собрался насладиться вечерней свежестью, как:

— Пусти. Отстань. — Услышал я, удивительно знакомый голосок, той самой рыжей сестренки.

Невнятное бухтение где-то внизу, в парке и снова:

— Пусти, не надо, я не хочу. — Снова она и напугана похоже.

— Не дело. — Думаю я: — Не хочет девочка, значит надо остановиться.—

И я спрыгиваю с балкона на землю. Парк не большой, примерно тридцать на тридцать метров и найти тут нарушителей не проблема.

Рывок в направлении шума и картина маслом, буквально спустя несколько минут:

Рыжая сестренка, которая Лада, прижалась к стене парковой беседки и пытается оттолкнуть в наглую лапающего ее парня, наголову ее выше. А тот разошелся на максималках, ничего не слышит и не собирается, уже и юбку заворачивает, и губы в поцелуе поймать пытается. Действует по известному и довольно пошлому принципу:

— Надежно зафиксированная девушка, в предварительных ласках не нуждается.—

И