Позвольте представиться! - Роман Брюханов

мигали какие-то цифры, а еще там было что-то вроде штампа «дата погружения в криосон».

Да они заморожены! Я вгляделся в окошечко. А ведь правда: ледяное голубоватое свечение, изнутри на смотровом окне заметно немного инея… Значит, не гробы? Криокапсулы. Кажется, так называли те штуки, в которых замораживали людей для отправки в колонию. Что тогда они делают здесь? И еще один вопрос, возможно, даже более важный:

– А что мы тогда видели раньше?

Мы бросились через первый зал в следующий. Потом еще в один. Чем дальше, тем старше становились замороженные. Мы всматривались в их лица, разглядывали запакованные в одинаковые облегающие комбинезоны тела. Круглые металлические пластинки на висках и цифровые коды на руках.

А потом глядели на свои.

Мне хотелось встряхнуть каждого из друзей, особенно Алису, спросить то, что всем понятно, но во что невозможно поверить: «И мы тоже?! Мы такие же?!» Но вместо меня вопрос задал Крот:

– Это что, получается, мы постарше родаков будем?

И засмеялся. Хорошо уметь вот так – улыбаться, когда хочется кричать. Я так не мог, но от его слов меня немного отпустило. Да, похоже нас и правда нашли и разморозили, а потом вырастили как своих. И да, мы всегда знали, чувствовали, что отличаемся, разве нет?

Мы шли через залы, похожие друг на друга, – менялись только лица и имена замороженных. Их метки на висках соединялись с капсулой пучком зеленоватого света, а от самих криокапсул хвосты проводов уходили к центральному компьютеру. Я невольно коснулся круглой пластинки на своей голове и подумал, связан ли я еще с общей сетью? Похоже, что да, ведь я видел призраков, а Хани – даже слышала. «Яркое сознание». Наверное, тот светловолосый мальчик – тоже такое же «яркое сознание». И мне показалось, что в одном окошке я даже увидел его скованное холодом лицо.

Я наверняка ошибся, здесь ведь тысячи людей. И все же… Ведь все те призраки – это они? Часть их личности, их сознания, умноженная и выпущенная на волю «Морфеем-0748», который длил жизнь замороженных. Уже так долго… Может, поэтому мы здесь? Потому что времени осталось не так много? Но что мы можем? Разморозить всех этих людей? Да их же тысячи, вчетвером мы и за год не управимся. И эхом прозвучал вопрос Хани:

– Что мы будем делать? Как нам их разбудить?

Будто это само собой разумелось, что мы должны их будить. Алиса так не считала:

– Если, – с нажимом на первое слово, – мы решим их будить.

– Но… а как еще? Разве мы теперь можем просто так уйти, зная, что они здесь? – спросил я.

– А вот так, Алекс. Ты представляешь, сколько их тут? Их в разы больше, чем нас и родителей. Что это за люди? Что будет с нами, если все они разом станут частью нашей жизни?

– Что, свое место потерять боишься? – хмыкнул Крот. Вот уж некстати было подпускать ей шпильку, если хотел уговорить… Но Крот, оказывается, и не думал уговаривать: – Вообще-то, я с Алисой согласен. Может, они какие заразные или бракованные? Чего они тут болтаются, не зря же их не взяли в колонию? Короче, я против.

Я не сразу нашелся что и сказать. Сразу было ясно – мы с Хани в меньшинстве. Два не равно двум, когда на одной стороне Алиса и Крот. Такое вообще случилось впервые, насколько я помнил. И все равно… Ведь так нельзя, нельзя!

– А если бы я, я был в одной из этих камер сейчас? Вы бы и меня оставили?

– Не глупи, – отрезала Алиса, – ты свой, а они нам никто, чужие. В конце концов, они все равно ничего не чувствуют, оставлять их не жестоко даже, а просто… Просто никак.

– Неправда! Их сознание живо, Хани их слышала, да мы все слышали. А знаешь почему? Потому что они не чужие. Вот, – я ткнул в свою метку, потом задрал рукав, обнажая код «ПО 0748–2485», – они – такие же, как мы! Или мы как они. Даже цифры эти на компьютере – 0748 – как у нас на руках. Мы-то сами не больные и не бракованные. Так что вовсе они не никто. Они свои, как ты, как Хани, как я! А вы сами, и ты, и Крот, говорили же… Ваши ведь слова, ну? Своих не бросают!

Выплеснул и сам понял, как наивно, по-детски прозвучало. Да эти двое меня сейчас на смех поднимут. И ладно бы, плевать, но не при Хани… Я приготовился отвечать – кулаками, если надо.

– Не бросают, – вдруг совершенно серьезно ответила Алиса. И даже Крот не съехидничал, а тоже кивнул почти торжественно.

Я еще не совсем поверил и ощутил, что стою сжав кулаки, подавшись телом вперед. А Хани смотрела на меня с гордостью.

– Ты прав, – продолжила Алиса. – Мы попробуем.

* * *

Никто из нас раньше не размораживал людей. Можно было, конечно, позвать родителей, ведь у них-то, как мы выяснили, какая-никакая практика была, но мы не стали. Новые споры – именно то, без чего сейчас очень хотелось обойтись. Из-за отсутствия опыта начать решили со взрослых. Не то чтобы их было совсем не жаль, но все же.

«Морфей-0748» явно не мог сам открыть капсулы, иначе помощники ему не понадобились бы, поэтому мы стали искать какие-нибудь кнопки или что-то в этом роде. На крышке капсулы, прямо под смотровым окном, нашлась панель, реагировавшая на прикосновения пальцев.

Первым подопытным выбрали мужчину – еще не совсем старика, но с серебринками в волосах. Потыкали в панель – не наугад, конечно, но почти. Крышка отъехала не сразу, но мы поняли: что-то происходит внутри. Наверное, надо было медленно привести человека в чувство, подготовить тело к разморозке. Мы понимали и ждали.

– Я в колонии? На ОЗ-1206? – сиплым голосом спросил мужчина, едва открыв глаза. – Почему здесь дети? Где персонал?

– Ты на старушке Земле, – хихикнул Крот, и Алиса тут же выдала ему затрещину.

– Вы на Земле, – повторила она, оттесняя Крота от капсулы. – А мы…

– На Земле? Какого черта? Я… Вылет задержали? Что случилось? Почему вы меня разморозили, кто позволил?

– Мы не знаем, почему вы не улетели. На самом деле – только не переживайте, пожалуйста… На самом деле с тех пор прошло больше сотни лет.

– Да это шутка какая-то, да? Розыгрыш? – быстро-быстро заговорил мужчина, бегая глазами, будто в поисках понимающих зрителей, которые вот сейчас-то ему всю правду и расскажут.

– Нет, извините, – пожала плечами Алиса, – все именно так, как я вам сказала. У нас тут убежище недалеко, мы вас нашли случайно. Ну, почти.

Мужчина замолчал. Он осмотрел всех нас, до него, видимо, стало доходить, что никто тут не шутит. Попытался вылезти из капсулы и встать, упал