Синдром зомби - Игорь Царев

Видимо, они знали, что обещали. Но я не поверил им. Да и что такое "подопытный кролик", тогда еще не подозревал.

Прошло совсем немного времени, и опять ко мне привязались "хулиганы". От удара по голове потерял сознание, попал в больницу с диагнозом "сотрясение мозга". В палату пришли сотрудники милиции и сказали, чтобы после выписки я зашел в 155 отделение, где будут расследовать случай "о нападении". Лучше бы мне этого не делать, так как после разговора в милиции, на котором почему-то присутствовал сотрудник госбезопасности, цепочка странных случайностей замкнулась, и я попал в первый круг ада. На выходе из отделения меня поджидала машина "Скорой помощи" и несколько дюжих санитаров...

Так неугомонный правдоискатель Николай Иванович Анисимов попал в психушку. С первых же дней стали колоть какие-то препараты (названия не говорили), вызывающие удушье и сильные боли. На просьбы сообщить в Новосибирск матери о своем местонахождении отвечали отказом. Диагноз тоже не называли, смеялись в лицо: "Сумасшедший". И поясняли: "Только сумасшедшие ходят жаловаться в ЦК КПСС..."

Через несколько месяцев Анисимова поездом переправили в Новосибирскую психбольницу. А там (может накладка какая вышла) признали его совершенно здоровым и выпустили. Даже на учет не поставили Зато вызовы в местный КГБ продолжались регулярно: обвиняли в злостной пропаганде против Советской власти, рекомендовали "не мутить народ", снова угрожали психушкой.

Из неофициальных источников:

"...В результате воздействия электромагнитных излучений могут возникать нарушения в нервной системе, расстройства вестибулярного аппарата, дерматиты, зуд, боли... Высокочастотное поле намного сильнее действует на тех, кому с помощью уколов или с пищей ввели вещества, ионизирующие кровь и ткани организма..."

(Из выступления кандидата технических наук В. Слепухи в г. Зеленограде).

...В невеселую сказку в качестве главного героя попал Анисимов. После возвращения из "психушки" начался качественно новый этап его жизни.

В тот день, когда он собрался идти в отдел кадров, чтобы устроиться на работу, которую потерял за время своих мытарств, раздался телефонный звонок. Незнакомый голос насмешливо предупредил: "Не ходи, не стоит, работать не дадим..." Звонок его испугал: Николай Иванович ни с кем не делился своими планами, как же мог узнать таинственный абонент о его намерении пойти на работу именно сегодня?

Но упрямый Анисимов только закусил губусколько он уже выслушал таких угроз! Но когда стал собираться, его туфли начали буквально на глазах расползаться, трещать и рваться по швам. За спиной раздался грохот-это опрокинулись стулья Стакан с водой, стоявший посредине стола, скользнул к краю, завис на мгновение и упал на пол...

Не обращая внимания на взбесившиеся вещи, Анисимов достал другие ботинки, но и их не смог надеть. Пальцы на ногах вдруг согнулись, будто их свела судорога, и никакой силой невозможно было их распрямить.

Пальцы сжимались каждый раз, когда Николай Иванович собирался обуться. Рвались новенькие капроновые шнурки. Дверной замок эаклинило. Неведомая сила, мешавшая покинуть квартиру, сбивала с ног упругими ударами. А когда обессилевший Анисимов прилег на постель, в голове его что-то громко щелкнуло и противный писклявый голос зачастил как автомат одно и то же слово: "Шизофреник! Шизофреник! Шизофреник!"...

Дочитав до этого места письме Анисимова, я понял, что начинаю сомневаться в нормальном состоянии автора. Вывод напрашивался сам собой: усталый мозг не выдержал напряжения и дал сбой. Но я продолжал читать.

"Я прекрасно сознавал,- писал Анисимов,- что никакое это не психическое расстройства (врачи-психиатры из Независимого центра подтвердили чуть позже, что я здоров), не ударился в мистику, не запаниковал, так как чувствовал, что мне противостоит не неведомая сила, а вполне конкретная земная организация. Что было удивительно, так это их технические возможности, и еще-почему они тратят столько средств и времени на обыкновенного в общем-то человека? Но то, что меня облучают с помощью какихто приборов, сомнения не вызывало. "Обрабатывали" меня круглые сутки. По ночам пытали звукамив квартире не переставая наяривал духовой оркестр. Репертуар убогий: похоронный марш сменялся "Интернационалом", "Интервационал" - похоронным маршем, иногда для разнообразия протяжно выла милицейская сирена. Я пробовал затыкать уши, накрываться подушкой-ничего нe помогало. Звуки возникала где-то под черепной коробкой, как будто туда встроили радиодинамик.

Последствия "обработки" стали сказываться уже через несколько дней. Я похудел настолько, что одежда болталась на мне, как на швабре, резко ухудшилось зрение, мышцы то и дело сводило судорогами, холодный пот сменялся невыносимым жаром, тело, едва я пытался расслабиться, помимо моей воли группировалось в какую-то неестественную позу, постоянная pвота доводила до изнеможения, начали выпадать волосы и зубы, на груди появилась язва, из ушей и носа время от времени тонкой струйкой текла кровь, кожа шелушилась и кое-где сходила целыми клочьями... В голове "поселились" два голоса мужской и женский. Они посменно комментировали каждый мой шаг, каждое мое действие, а потом начали приказывать: "Иди направо, теперь налево, сделай то-то". Если я не подчинялся, тело пронизывала непереносимая боль.

Голоса смеялись: "Запомни раз и навсегда, каждый шорох, каждое твое движение у нас как на ладони. Твои глаза-наша кинокамера, не вздумай чтолибо делать без нашего разрешения..." Когда я чувствовал себя совсем плохо и пытался вызвать "Скорую", телефон переставал работать. Когда пытался выйти из дома, меня постоянно что-то удерживало - то отключалась память и я не мог найти найти одежду, то у самой двери начиналась неудержимая рвота, то заклинивало дверной замок. Невидимые голоса издевались: "Шизик! Не суетись, подумай о своем будущем! В психушку и на тот свет всегда успеешь!"

Словом, жизнь превратилась в настоящий ад. Я перестал ориентироваться во времени, перестал отличать день от ночи.

Последствия мождо было предположить заранее- я снова оказался в психушке. Интересная деталь: среди санитаров, которые перевозили меня, оказался уже знакомый мне милиционер. Ударив меня по лицу, он сказал; "Ну что, скотина диссидентская, власть тебя не устраивала? Сейчас поедешь куда следует, там из тебя быстро сделают шизика!"

В психбольнице мне стали вводить "галоперидол", "сульфозин" и еще какие-то неизвестные лекарства, от которых мое состояние только ухудшилось. Врач ко мне ни разу не заходил, хотя я неоднократно пытался связаться с ним через медсестер.

Через сорок дней, когда меня выписали, я уже еле передвигался, чуть ли не падая на каждом шагу. А "внутренние голоса" не умолкали: "Это не последняя психушка, так и сдохнешь среди помешанных! Скоро арбуз от слона отличить не сможешь..." Голову по-прежнему словно сковывал невидимый обруч, а тело постоянно ощущало действие слабого электрического тока .."

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});