Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаешь, ты прав. Молчи пока, если силы есть. Мне всегда казалось, что тетя Вера больше тебя жалеет, а дядя Женя Надюшку. Если они узнают, что ты знаешь им тяжело будет. Придет время - скажут, - у Ники потекли слезы.
Утрись, - Мишка протянул ей рукав валявшейся на полу рубашки, обещала же молчать.
Конечно, - встрепенулась девочка. - Не волнуйся. Мы об этом больше говорить не будем, во всяком случае до тех пор, пока ты не захочешь.
Придет время, - согласился Мишка.
А знаешь, я тебе сейчас одну вещь скажу. Тайну чужую, но с меня слова не брали, так что можно. Наша Лера Лушина тоже из Спитака. У неё отец военный был, там служил. Леру на зиму мама в Москву к бабушке привезла, оставила, а сама к мужу уехала. Там и погибли оба. Лера осталась сиротой. Жили они с бабушкой хорошо, но этой зимой старушка заболела, её в больницу надолго положили, что-то с легкими. Леру устроили в детдом для одаренных и весной в нашу школу перевели. Бабушке сейчас получше, она снова дома. Так что Лера и там живет, и в детдоме. Так легче материально. Она в детдоме ещё и няней работает. Ей, кстати, тоже в декабре пятнадцать. Прямо тридцать первого.
Откуда ты это знаешь? - Мишка весь напрягся.
Она мне сама рассказала, мне и Муське. Но ты ведь не протрепишься?
Мишка кивнул.
Мы даже к её бабушке домой вместе ездили, - продолжила Ника. - Хорошая такая бабуля, добрая. Лера девчонка замкнутая, но отзывчивая. Правда?
Да. Она нормальная, - как-то слишком сдержанно заметил Мишка и добавил, - Закон парных отношений.
Что ты имеешь ввиду? - не поняла Ника.
Спитак.
И Мишка разъяснил суть закона, открытого врачами Скорой помощи.
- Стол накрыт! - Сережка и Надя возникли в дверях.
День был без числа. Сначала второй, а потом первый.
Это у Гоголя в "Записках сумасшедшего" есть такая глава. Привалясь к спинке самолетного кресла Ника вспомнила о ней и решила, что в её жизни было два дня без числа - вчера и сегодня.
Вчера началось обычно: будильник, душ, завтрак, по дороге в школу выслушивание очередной муськиной исповеди про Павлика, уроки и перемены. Вот на переменах кое - что было необычное. Ника по рекомендации Мишки пришла в юбке, в короткой, но не мини - боязно. Ноги не остались без внимания. Петухов присвистнул:" Класс!", Лейкина надулась, Жанночка чмокнула в щеку, сказав:"Растешь!", Ишуков покраснел и весь день бросал косые взгляды, Пинкис предложил списать алгебру без очереди. Ивлева фыркнула: "Ладно, я не ревнивая, да и грудь у меня покруче." Но, впрочем, все скоро привыкли, сама же Ника решила, что лучше ходить в брюках - теплее и нет нужды думать, что у тебя что-то не так. Тем более, что она была дежурная и предстояло поливать цветы после уроков в "Биологии", а как в юбке до кашпо на окне добираться?
Этот вопрос встал особенно остро, когда Ника обнаружила, что вслед за ней в "Биологию" увязался Зяблов. Она отпустила с дежурства влюбленную Муську - та собиралась снова проехаться с Павликом до его дома на троллейбусе, наврала ему, что у неё на этой остановке тетя живет. А так как тетя болеет, она, Муська, хорошая племянница, ездит банки на спину ставить. Павлик верил и сочувствовал. И Ежова тоже на этом троллейбусе ездила уже второй день. "У неё, наверное, там дядя. И тоже хворает, несчастненький. Ежова ему горчичники на пятки лепит" - ехидно подумала Ника, проводила взглядом из окна троицу, обернулась и увидела Зяблова.
Ты, что, Саш, забыл что-нибудь? - спросила она, стараясь разрядить обстановку - ей хотелось чтобы он скорее ушел.
Забыл. - Зяблов как-то нехорошо засопел и стал медленно приближаться к окну.
Что? - Ника старалась сохранять спокойствие.
Тебя! - Глаза у него стали ещё уже, он передернул мышцами на груди и плечах и слегка прогнулся назад.
Нику охватила паника. Руки задрожали, горло пересохло и она судорожно покрутила головой, соображая, куда бы отпрыгнуть. С одной стороны был стол учителя с другой окно.
Вдруг из коридора донесся глухой звук - Гришка уронил кисть на пол. Они у него часто падали. И тогда, повинуясь не столько разуму, сколько какому-то первобытному инстинкту, Ника крикнула:
Гриша! Пожалуйста, поди на минуточку!
Она сама не узнала свой голос. В нем было отчаяние, стыд, надежда.
Прыжок, шаги и Гришка, нет, не вошел, влетел в класс.
Он в момент понял то, что Ника только почувствовала
и быстро вырос перед девочкой, оттирая парня спиной.
Ты до кашпо не можешь дотянуться, - помогая ей справиться с неловкостью, художник взял у Ники лейку, - сейчас помогу. - И, повернувшись к Зяблову, добавил, - а ты пили отсюда, мальчик. Мы без тебя цветочки польем.
Зяблов застыл на месте и злобно скрючил пальцы.
Ушки не моешь? - Заботливо осведомился Гриша. - Может мыла дома нет? Может дать мыло?
Саша скрипнул зубами.
А может по уху дать? - Уже безо всякой доброжелательности продолжил Гриша, наклоняясь к Зяблову. - Тоже хорошо мозги прочищает и слух восстанавливает. Вали отсюда, понял?
И Зяблов понял. Дверью хлопнул так, что учебный скелет в углу покачнулся.
Бледная Ника привалилась к подоконнику.
Пристает? - спросил спаситель будничным голосом, от которого вдруг стало спокойно.
Да, надоел, этот Зяблов, сил нет. А сейчас я и вовсе струсила. Спасибо. - Ника покраснела.
Пустяки! - Художник - историк махнул рукой. - Ты полей цветы, а я кисточки вымою и провожу тебя.
Да не надо, спасибо, - Ника совсем смутилась.
Старшим-то не перечь, камышинка!
Почему "камышинка"? - засмеялась она.
Потому, что стройная и глаза карие. На коричневый цветок камыша похожи. А ещё на Мишку Турова. Вы что родственники?
Нет, растем вместе с пеленок. Глаза у меня бабушкины, она испанка, а у него, - Ника запнулась и, быстро найдясь, соврала, - дед был цыган.
А-А, - кивнул Гриша, - понятно, гены. Ну, давай, Грегор Мендель, заканчивай и пойдем.
Их совместный выход из школьных дверей не остался незамечен. Две одиннадцатиклассницы презрительно хмыкнули в спину.
Ника снова дернулась. Гриша скосил глаз.
Проблемы?
Я тебе репутацию испорчу, скажут что-нибудь.
Вот кто обо мне что говорит это мне по фигу, а вот что Зяблов за углом "Булочной" торчит, причем явно тебя поджидает, это мне не нравится.
Ника повернула голову в указанном направлении и действительно увидела преследователя.
О, господи! Да что он привязался!
Давно? - Поинтересовался Гриша.
С первого сентября. Прямо бес в него вселился. В прошлом году нормальный парень был. Не умный, не тихий, но и не лез ни к кому. А сейчас...
Да, фиг с ним, - прервал провожатый, - лучше расскажи что-нибудь интересное. Ты, кстати, где живешь?
Ой, ты не волнуйся, мы с тобой только за поликлинику повернем, а дальше я быстро добегу, - спохватилась Ника.
Я спрашиваю, где ты живешь, а не умеешь ли ты бегать, - Гриша посмотрел на неё сверху вниз, он был выше на голову.
Ты длинный, как бамбук! - Вдруг сказала Ника и снова смутилась.
Вот это уже разговор! Нам, болотистым растениям, есть о чем поболтать. Так где живешь-то?
За парком. Можно мимо Универсама, так короче.
Спешишь? - Гриша вытащил жвачку. - Хочешь?
Нет, не спешу.
Тогда парком. Так жвачку-то хочешь?
Нет, и ты не жуй, у меня кое-что получше есть, - Ника распечатала корейскую пачку. - Вот, сушеные водоросли, вчера пробовала. Вкусно.
Гришка взял соленую пластику.
Некоторое время шли молча, таская из пакетика прозрачные листочки.
- Хорошая штука. Где взяла?
Мишкин отец дал, мы у них в гостях были.
Он тебе правда как брат? - Зачем-то уточнил Гриша.
Да, мы всю жизнь вместе, - ответила Ника и, на всякий случай, чтобы не оставалось сомнений относительно их с Мишкой отношений, добавила, - у него сейчас душевные страдания.
Из-за кого? - Оживился провожающий.
Я не трепло! - Отрезала девочка.
Права, - Гриша наподдал ногой колючий каштан, тот щелкнул и развалился.
Посадка каштановой рощи, - Ника сделала тоже самое.
А ты веселая! - Гриша улыбнулся.
Да, знаешь, особых поводов для грусти в общем-то нет. Семья нормальная, учусь прилично. Только по физике трояки. Зато на двух языках говорю. Подруга есть хорошая, Муська. И болею я, вроде, редко. Правда в конце лета ангина была, тяжелая, даже от физры на всю четверть освободили. А так все ничего. Тусовки, жаль, нет.
У меня тоже тусовки нет.
А ты в институте со старой группой не общаешься?
Нет. - Он вздохнул, тряхнул густой шевелюрой, темнокаштановой, с золотистым отливом, и спросил, - Не протрепешь никому?
О чем?
О том, что скажу?
Нет, говори.
У меня академка не из-за гриппа. Я наркотой отравился, еле откачали. Месяц в больнице лежал. Дрянь какую-то попробовал, все новые ощущения искал и чуть не нашел на дне ящика с крышечкой. Того, в который в белых тапочках кладут.
Гриша снова тряхнул головой, как бы прогоняя тяжелые воспоминания.
А как сейчас? - Тревожно спросила Ника. Ей стало жаль Гришу. Она испугалась, что его вдруг могло не быть, такого высокого, сильного, умного. И улыбки его доброй тоже могло не быть. Кошмар!
- Санитар на полставки - Ирина Соковня - Русская классическая проза
- Неболейка - Ирина Соковня - Русская классическая проза
- ФБ - Ольга Сергеевна Козэль - Русская классическая проза
- Маленькие птичьи сердца - Виктория Ллойд-Барлоу - Русская классическая проза
- Мемуары советского мальчика - Анатолий Николаевич Овчинников - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Фрида - Аннабель Эббс - Историческая проза / Русская классическая проза
- Третья столица - Борис Пильняк - Русская классическая проза
- Как быть съеденной - Мария Адельманн - Русская классическая проза / Триллер
- Тонкая нить - Елена Рунгерд - Русская классическая проза
- Я потрогал её - Иван Сергеевич Клим - Контркультура / Русская классическая проза