Первый слой памяти - Кир Булычев

Старик мне верил. Но старик был горд.

– Я думаю, что он вернется даже раньше срока. Может быть, через день или два он уже будет здесь.

И тут же я понял, что попался. Нельзя было этого говорить. Старик лучше меня знал, что Резо должен был работать под землей по крайней мере еще две недели. Мне следовало раньше обратить внимание на настенный календарь, который висел над головой старика. Месяц апрель был обведен красным карандашом, и дни со второго числа до сегодняшнего дня были перечеркнуты крестиками. Старик считал дни.

И я ему почти все рассказал. Я рассказал, что экспедицию завалило под землей. Что все живы, мы знаем это наверняка, но тот, один человек, который выбрался наверх, болен и не может показать путь к остальным. Он в больнице. Я работаю в той больнице, и он просил отвезти бальзам.

Старик слушал молча, не перебивая. Он закрыл глаза и был неподвижен, даже, казалось, не дышал.

– Я знаю вход, через который они пошли вниз, – сказал он, когда я кончил рассказ. – Много лет назад люди искали горный бальзам, но потом они потеряли дорогу, забыли. А как далеко они прошли в этом году? В каком месте их покинул Бесо?

И я представил себе пещеру так, как она была нанесена на плане у Теймура. Я хорошо помнил план, обведенные тушью участки, обследованные в прошлом году, карандашные извивы ходов этого года и пунктирные линии будущих разведок.

Обвал застал их на базе, в зале, где стояла рация. Это в четырех километрах от главного входа. Он задел часть зала, там было оборудование. И когда они нашли фонарь и осмотрели завал, то оказалось, что пробиться к выходу не удастся.

– Ты говоришь, что люди не пострадали?

– Доктор сломал руку, и еще одна женщина сильно ушиблась.

– Я всегда говорил Резо, что нельзя брать женщин под землю.

– А остальные отделались легко. И тогда все перебрались в соседний зал, а Теймур послал Бесо и еще одного человека искать путь наверх. Им дали фонарь, и они пошли.

– В каком направлении?

Я попытался вспомнить. Я представил себе этот ход, сужающийся до размеров кроличьей норы, когда приходится вжиматься в породу и не знаешь, расширится ли он когда-нибудь или придется ползти назад.

– Он шел на восток.

– И далеко они прошли?

– Нет. Они вернулись за аквалангом. Это…

– Я знаю, что такое акваланг.

– Ход расширился. Там был еще один зал, но выход из него был под водой.

– И дальше Бесо пошел один?

– Да. У них оставался один акваланг, притом они все равно не могли протащить доктора и ту женщину. А Бесо скалолаз. И он худой. И все надеялись на него.

– А что сказал Резо, когда они прощались?

– Резо сказал, чтобы он обязательно нашел вас и отдал пакет с бальзамом, когда выйдет. Он объяснил, как найти ваш дом.

– Почему ты сказал мне, что тебя зовут Гиви и ты работаешь в больнице? Ты ведь там был? И ты вышел наверх?

– Я клянусь вам, что сказал правду. Бесо лежит в больнице.

– Ты кажешься мне хорошим человеком, но ты все время почему-то обращаешься ко лжи. Если ты Бесо, то почему ты поехал сюда, а не привел людей к тому месту и не показал им путь? Если ты Гиви, то как же Бесо вспомнил, что было под землей, и не сказал, где он вышел наверх?

– Он плохо чувствует себя. Он забыл.

Старик вздохнул. Он устал со мной бороться.

– Если пройти от деревни вверх по ущелью три километра, – сказал он, – там есть щель в земле. Я сам туда не спускался. Но я думаю, что, если идти, как ты сказал, можно приблизиться к людям. Скажи, сколько Бесо шел?

– Его нашли на дороге поздно вечером. Часов в десять.

– Где?

Я сказал где.

– Нет, это далеко от того места, но все-таки можно попробовать. Я пошлю с тобой Георгия. Он ловкий парень и знает те места.

За дверью зашуршали шаги, скрипнули доски веранды. Старик чуть улыбнулся.

– Она уже побежала, – сказал он. – Она слушала за дверью.

«Я вынырнул из ледяного потока. Я боялся, что у меня остановится сердце. Ведь у меня не было резинового костюма, только акваланг. Костюм остался в завале. Я снял акваланг и несколько раз подпрыгнул, чтобы согреться. Воздух казался теплым после воды, но это была обманная теплота. Каково им там, в пещере, без фонаря? Когда я уходил, они пели песню. В четыре голоса. Красиво пели. Ничего, выберусь наверх – отогреюсь. Я проверил компас, не попала ли вода. Нет, все нормально. Я выбрал ход, который вел выше других к востоку…»

Доски веранды заскрипели резко и часто. В дверях стоял невысокий парень в армейских брюках и синей рубашке.

– Вы меня звали, дядя Баграт?

– Доброе утро, Гоги. Мне нужна твоя помощь. Проснись.

Гоги протер заспанные глаза.

– Ты можешь провести нашего гостя к трещине в верхнем ущелье?

– Сейчас?

– Очень спешное дело. Он тебе объяснит по дороге. Возьмите веревку и крючья. Там, под землей, люди. Надо им помочь.

Он не сказал, что среди них его сын.

– Конечно, дядя Баграт.

– И возьмите лепешек и воды. Может, вам придется идти долго.

Я думал о том, что мне, Гиви, мысль о том, чтобы спуститься в какую-нибудь темную, холодную пещеру даже ради спелеологов, была бы ужасна. Бесо этого не боялся. Я тоже этого не боялся.

– Я буду ждать, – сказал старик.

Старушка стояла на веранде. Она протянула мне моток крепкой веревки и хурджин с лепешками и бутылью. Она перекрестила меня и оставалась на веранде, пока мы не скрылись из глаз. Щенок проводил нас до калитки и вежливо тявкнул на прощанье.

– Почта открыта? – спросил я.

– А что вам нужно? – спросил Гоги. Он был ниже меня на голову, но шагал широко, стараясь попасть мне в ногу.

– Телефон.

– Почта закрыта, а телефон есть у Левана. Вот его дом.

– Мы их не разбудим?

– Все уже встали.

Георгий обогнал меня. Когда я вошел в комнату, хозяин дома, в пиджаке поверх майки, коротко поздоровался со мной, показал на телефон и сразу вышел из комнаты. Георгий взял у меня веревку, хурджин и тоже вышел, сказав: «Через восемь набирайте».

Я позвонил в институт. Вниз, в справочное. Там не отвечали. Я совсем забыл, что еще нет семи, а город просыпается куда позже, чем Мокви. Я позвонил наверх, в ординаторскую. Вряд ли наши ушли, тем более после моего таинственного исчезновения.

Трубку подняли сразу. Это была Нателла. Я спросил басом:

– Как состояние больного Бесо Гурамишвили?

– А кто говорит? – спросила Нателла.

– Его дядя.

Я боялся, что, если она меня узнает, начнутся расспросы.

– Бесо немного лучше, но он еще без сознания. Это не ты, Гиви?

Нателла была не уверена. Она спросила, словно извинялась. Мне стало жалко ее.

– Да, это я. Но мне сейчас некогда. Я потом позвоню.

Я сразу повесил трубку.

Георгий с Леваном ждали меня.

– Он пойдет с нами, – сказал Георгий.

Мы поспешили к горам. Свернули с дороги и начали подниматься по тропе. Мои спутники шли быстро. Солнце начало пригревать. Я чувствовал, как бьется у меня сердце. Это от малоподвижной жизни. Надо по утрам делать гимнастику.

«…Я поднялся и заставил себя опереться на локти. Там, откуда я только что свалился, горела вечерняя звезда. Она уместилась точно в центре отверстия, и, хотя я знал, что вряд ли теперь доберусь до него, звезда была чем-то надежным, принадлежащим к светлому и сухому верхнему миру. Я сел. Было трудно дышать. Нет, не трудно, невозможно дышать. Надо было лечь и заснуть. Сколько часов я пробирался сюда? Десять, сто? Наверно, я на несколько минут потерял сознание, потому что, когда я снова открыл глаза, звезда сместилась к краю отверстия. Я стянул с себя куртку. Она мне только мешала. Сейчас я передохну и начну все снова…»

– Еще минут пять осталось, – сказал Георгий, – и будет та щель.

Далеко внизу, поблескивая под солнцем, вилась дорога. Где-то там и нашли Бесо…

«Нет, меня нашли дальше. Я лежал на земле. Было холодно. Был поздний вечер, я не мог поднять головы, чтобы посмотреть на ту звезду и сказать ей спасибо. Дорога была совсем рядом. Проехала машина, но у меня не было голоса, чтобы крикнуть. У меня ничего не было. Я попытался сползти по откосу вниз. Рука не послушалась меня, запуталась в свитере, свитер был мокрым то ли от воды, то ли от моей крови. Я знал, что кровь течет из виска, но мне нечем было ее остановить. Я знал, что сползу по осыпи дороги и меня заметят. И по моему следу на осыпи найдут отверстие в горе. На другой стороне дороги, чуть наискосок, стоит дерево с двумя вершинами. Я лягу вдоль осыпи и покачусь вниз, как бревно. Только бы не потерять пакет Резо. Ни в коем случае не потерять… Там бальзам для его отца… В деревне Мокви, крайний дом, и там он меня ждет. Я покатился вниз по осыпи, а камни высовывались из нее и били меня, как кулаками…»

– Стойте, – сказал я.

– Устали? – спросил Георгий.

– Вы знаете эти места? Там, внизу, у дороги, есть большое дерево с двумя вершинами…

Они задумались.

– Может, у поворота?