Акафист Григорию Распутину - Евгений Черносвитов

Еще немного о лысой купчихе Яблоковой

…Купчиха была первой пациенткой Григория Ефимовича Распутина. Нужно здесь напомнить, что «пациент» от латинского слова «patient», то есть, «страдание» от этого же слова и «пассия», то есть, возлюбленная. По благодарности за двойное спасение – от понесших ее лошадей, и от безволосия – она возлюбила в Распутине… нет, не масластого и жилистого мужика, распространяющего от себя на версту специфический запах, а «христоса». Она и первой назвала его «старцем», что в сознании русского человека связано не с возрастом, а со святостью. Старцем Г. Е. Распутин явился и перед голубыми очами Анны Танеевой-Вырубовой, а затем Александры Федоровны. Но вот что интересно, старшая дочь императора Ольга и самая младшая Анастасия видели в Распутине «своего возлюбленного… друга», далеко до половой зрелости. А Танечка и Машенька – «смешного и вечно растрепанного дядьку Гришу». Но катались на нем верхом-то все четверо. Отношение Алешеньки к Григорию Ефимовичу особенное. Но об этом позже.

Яблокова, как потом неоднократно признавался Распутин, особенно случайным попутчикам, натолкнула его на мысль заниматься исцелением различных болезней. Благо, что он работал санитаром в Тюменской лечебнице. Но по его-то масштабам если лечить, то лечить массово всех, кто желает исцелиться и от всех болезней, с которыми к нему обращаются. Но и перед самой смертью, когда за плечами остались десятки тысяч «излеченных», не переставал наедине с собой недоумевать о глупости людской и доверчивости. Перефразируя известную поговорку, «покажи ему мизинец – он и излечится». Женский пол то он знал, по какой причине идут к нему. Пациентки все больше двух возрастов – в момент, когда бутон вот-вот распустится и тогда, когда он вот-вот сбросит свои лепестки, завянув. Сколько «лямура» вначале, еще нерастраченного, свежего, горячего и ласкового, как восходящее на юге солнце. Столько же его и в конце, уже нерастраченного, горячего, алчного, как заходящее солнце на юге, сжигающего в своих еще сильных лучах. Г. Е. Распутин постоянно перечитывал записки француза Дидерота (Дени Дидро – французский философ-просветитель, – Е.Ч.). Екатерине II, где он сообщал ей тайны человеческой души: «Во всякой женской душе непременно прячется монахиня, жаждущая падения… Всякая человеческая душа подобна механическому пианино – нужно знать только расположение ее клавиш и уметь на них играть».

Купчиха научила его, собственно, (за одну ночь!) и тому, что от него ничего не требуется, чтобы сильно воздействовать на людей, манипулировать ими. Необходимо только его присутствие. И он вспомнил слова молодой бурятки, излечившей его от тяжелой травмы головы. Она все приговаривала – «Я побуду с тобой рядом и тебе полегчает». И молча тихо сидела около него часами. И вспомнил он одного беглого, повстречавшегося ему за Байкалом – как только тот войдет в кабак, так бутылки с шампанским сами по себе начинают вскрываться. О таких в народе еще говорят – «от тебя молоко киснет». Трофим – звали этого мужика – оправдывался: «Я тут причем когда все, к чему бы я ни прикоснулся, разрушается? И там, где я, там ничего не ладится!»

Отдыхая в этих своих воспоминаниях, Григорий Ефимович вспомнил сейчас, год спустя после гибели его, «самого крепкого мужика столицы». Да что столицы – России, Петра Аркадьевича Столыпина. Вспомнил, как он внутренне робел, когда его сопровождали в кабинет Столыпина, как лихорадочно перебирал в голове, чем удивить, а если удастся, то и смутить Столыпина. Когда же зашел, то сам удивился, что этот сильный, умный и властный человек напрягся и не смог выдержать взгляда Распутина. Если бы он знал, что в душе тогда творилось у Григория Ефимовича, как трусил и мельтешил он в мыслях своих! Да, нужно молчать и присутствовать и люди сами тебе все скажут, что ты захочешь узнать от них, и сами для тебя все сделают, что ты захочешь, чтобы они сделали. Только не показывай удивления, держи фасон и принимай все без суеты, как должное… Он встретился со Столыпиным незадолго до его гибели. И когда узнал о ней – мелькнула странная мысль – а так и должно было быть, после моей встречи с ним, вскоре! На душе стало так, как будто что-то потустороннее, большое коснулось его. Внутренний голос подтвердил уверенно: «С каждым так будет, кто пойдет против меня… кто заставит маня робеть перед собой».

(П.А.Столыпин – 1862—1911 гг., русский государственный деятель, министр внутренних дел и председатель совета министров с 1906 года. Определял курс правительства с 1907 по 1911 гг., собирался провести в стране аграрную реформу – получила название столыпинской, в результате которой разрешалось выходить из крестьянской общины на хутора и отруба (закон от 9.11.1906, укрепление Крестьянского банка, принудительное землеустройство (законы от 14.6.1910 и от 29.5.1911) Реформа потерпела неудачу, так как оказывалось сильное сопротивление и со стороны помещиков – землевладельцев и финансовой буржуазии (сверху),и со стороны крестьянства, которое отказывались брать землю в аренду. Убит эсером Д.Г.Богровым.)) Вот как вспоминал эту встречу с Распутиным сам Столыпин: «Распутин бегал по мне своими белесоватыми глазами, произносил загадочные и бессвязные изречения из священного писания, как-то необычно разводил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается неопределимое отвращение к этой гадине… Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза и что он производит на меня какое-то довольно сильное, правда, отталкивающее, но все же моральное впечатление. Преодолев себя, я прикрикнул на него! Я сказал ему прямо, что на основании документальных дачных он у меня в руках, и я могу раздавить его в прах, предав суду по всей строгости закона, в виду чего резко приказал ему немедленно, безотлагательно и притом добровольно покинуть Петербург, вернуться в свое село и больше здесь никогда не появляться…» Да, волновались и суетились оба. Видимо, в чем-то равны были, мужик, опиравшийся на авторитет лишь своей физиономии и государственный, муж, занимавший столь высокие посты. Дворянин и крестьянин, из бывших крепостных… Тут есть о чем подумать!

Прабабушки-прадедушки прорабов перестройки: продолжение акафиста Г. Е. Распутину

Начнем издалека. Тэффи (княгиня Лохвицкая-Бучинская Надежда Александровна, 1876 – 1952 гг. – Е.Ч.), когда Г. Е. Распутин ходил по святым местам и писал свои «письма к царям», сочинила «Бедного Азра». Это стихотворение небольшое и мы приведем его целиком:

«Каждый день чрез мост Аничков,Поперек реки Фонтанки,Шагом медленный проходитДева, служащая в банке.Каждый день на том же месте,На углу, у лавки книжной,Чей-то взор она встречает-Взор горящий и недвижный.Деве томно, деве странно,Деве сладостно сугубо:Снится ей его фигураИ гороховая шуба (так называли в столице филеров – Е.Ч.)А весной, когда пробиласьВ скверах зелень первой травки,Дева вдруг остановиласьНа углу, у книжной лавки.«Кто ты? – молвила, – откройся!Хочешь – я запламенеюИ мы вместе по законуПредадимся Гименею?»Отвечал он: «Недосуг мне.Я агент. Служу в охранкеИ поставлен от начальства,Чтоб дежурить на Фонтанке»

(1911 г.)

Это, так сказать, светская хроника столичных времен наших прабабушек и прадедушек. Следующие же мысли Г. Е. Распутина отражают духовную сторону тех давних событий. Ну, а деяния? Готовилось убийство П. А. Столыпина. По инициативе В. И. Ленина была создана Российская организационная комиссия (РОК) которую возглавил Г. К. Орджоникидзе для созыва 6-й (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП.

Из «Краткого описания Константинополя». Мысли Г. Е. Распутина

…В настоящее время, как у греков, все епископы грамотные и боголепие соблюдают и служат, но нищеты духа нет, а народ только и идет за нищетой духа, толпами пойдет за ней, потому что боголепие высоко, а нищета духа выше. Без нищеты епископ заплачет, если креста не дадут, а если она есть в нем, то и худая ряса приятна, и за худой рясой пойдет толпа. Этому я очевидец – простите я со многими епископами очень знаком, да спасет их господь за их единение.

…А почему теперь уходят в разные вероисповедания? Потому, что в храме духа нет, а буквы много – храм и пуст. А и в настоящее время, когда отец Иоанн (Кронштадский – Е. Ч.) служил, то в храме дух нищеты был, и тысячи шли к нему за пищей духовной.

…И теперь есть, да мало таких служителей, есть епископы, да боятся, как бы не отличили простых монахов, более святых, а не тех, которые в монастыре жир нажили, этим трудно подвизаться, давит их лень. Конечно, у бога все возможно, есть некоторые толстые монахи, которые родились такими, ведь здоровье дар, в некоторых из них тоже есть искра божья, я не про них говорю… (1911 г.)