Белое пламя дракона - Илья Крымов

Тобиус следил за округой, применив Истинное Зрение, ища зацепки, хоть какие-то знаки того, что в пристанище разбойничьей шайки окопался другой маг. Обычно такие вещи сразу бросались в глаза хотя бы потому, что волшебники, будучи существами территориальными и индивидуальными, стремились оградить и разметить собственную территорию. Как правило, они окружали себя защитными и оповестительными чарами, магическими ловушками и всем прочим в том же духе. Тобиус искал признаки, но не находил ничего.

Бородач на этот раз очень долго распекал нерадивых взломщиков на радость остальной шайке. Заметив веселье, он прошелся и по гулякам, обдав их грязной, словно помои, руганью, отнял у кого-то бутылку и сам приложился к горлышку. Когда он пошел обратно, Тобиус напрягся, готовясь вступить в дело. Бородач скрылся в здании, и мгновения стали растягиваться патокой, пока не прозвучал звук порохового выстрела. Маг вскочил и тут же опрокинулся навзничь, потому что следом за выстрелом раздался звук падающей на землю двери фургона и рокот взрыва. Ударная волна прокатилась во все стороны, руша самые обветшалые дома, обдавая людей смертельным жаром, и мир потонул в огне. Фургон взорвался.

Когда маг пришел в себя, избавился от писка в ушах и белых пятен в глазах, когда вылез из развалин рухнувшего дома, он увидел настоящую бойню уже второй раз за несколько часов. Даже для его закаленного рассудка это было тем еще испытанием. Развороченные обломки фургона, клочья огня, разбросанные тут и там, занявшиеся хибары, едкий дым, ошметки человеческих тел, посеченных, несомненно, поражающим элементом в виде монет… железных. Неестественный цвет пламени говорил об особых алхимических добавках. Все это запечатлевалось в мозгу Тобиуса застывшими гравюрами, накладываясь одно на другое и образуя уродливую картину, пахнущую скотобойней и пиротехнической лабораторией. Где-то внутри подала тоненький голосок мысль о том, что, возможно, кого-то удастся спасти. Тобиус и сам не знал, зачем бы ему спасать кого-то из этих препоганых людей даже при возможности, но какая-то часть его «я» всегда занималась глупостями вроде мыслей о спасении всех людей в мире и подбивала хотя бы попытаться, на что наставники в Академии часто качали головой.

– Бомбануло так бомбануло, – поделился своим мнением Матисс Кордол, приближаясь в слабеющем свете огненного зарева. Рядом с ним нетвердой походкой двигался Реджинальд Истер-Килибенс. – Выбрались через окно с другой стороны, чудом не попали под рухнувшую крышу. Не залатаете ли нашего нанимателя, чар? Они действительно успели подпортить его шкурку.

Лицо невысоклика походило на один сплошной синяк, бугристый и грозящий вскоре полиловеть. А еще кто-то порезал его щеки, нанес длинные кривые борозды от уголков рта до ушей, при этом не рассекая плоть полностью. Стоило ему открыть рот – и щеки бы порвались.

– А теперь, – промолвил волшебник, закончив сращивать поврежденные ткани, – вы объясните, какого ахога взорвался этот ваш проклятый…

Раздался треск. Не резкий и мимолетный, как когда что-то ломается, а продолжительный и ритмичный, извлекаемый преднамеренно. Из наполовину рухнувшего дома выбрался бородач. Одной рукой он пытался зажимать рану на груди, а другой вращал в воздухе трещоткой.

– Надо было целиться в голову! – рявкнул Кордол на нанимателя.

– А не надо было меня дергать! – ответил тот.

– Клянусь душой, именно это я слышал перед тем, как на нас навалился ураган когтей! Надо бежать!

Над Туманной лощиной раздался переливающийся хриплый рев в несколько глоток, и был он беспощадно близок, не оставляя людям и невысоклику надежды на побег. Бородач закашлялся, харкая кровью, и упал ничком, проклятая трещотка наконец умолкла. Однако на окраине деревни раздался треск, как раз резкий и мимолетный, будто что-то огромное сметало гнилые заборы и рушило остовы заброшенных домов. Оно появилось очень скоро, выметнулось к совсем ослабевшему огню безобразным темным комом шерсти и пронзило ночь шестью пылающими зеленью огоньками.

Тренькнула тетива, и их стало пять. Рыкнув, чудовище ринулось к людям, но Тобиус возвел заклинание Щит, которое выдержало первый удар туши, хоть и с треском, а потом он ударил в ответ Воющим Клинком и буквально рассек многолапое нечто на две части. Какие-то мгновения оно еще шевелилось, но потом затихло, и зеленые огни погасли, а к прежним запахам примешались едкие, незнакомые никому, кроме Тобиуса, ароматы консервирующих бальзамов. На своем исходе эта тревожная ночь соизволила все же затихнуть.

– Что это?

Тобиус временил с ответом, разглядывая зловонное нагромождение плоти и шерсти, сидя на корточках. Три головы, двенадцать лап, а значит, всего двенадцать клыков и шестьдесят когтей.

– Химера, – наконец выдал он, – созданная из трех медведей. Обычная, я бы даже сказал, безыскусная химера. Три медвежьих трупа, расчлененных, а потом собранных в одно огромное уродливое целое, наполненное магическим бальзамом, помогавшим ей имитировать жизнь.

– Это одна из самых мерзких и страшных тварей, которых я видел в своей жизни, и мне казалось, что если мы сегодня выживем, то нам очень повезет. А вы разрубили ее одним ударом. Как это понимать?

– Как есть, так и понимайте, сир Реджинальд, – промолвил Тобиус. – Боевая магия может уничтожить практически все что угодно, а это существо предназначалось только для того, чтобы пугать и убивать простых смертных. Ни пули, ни стрелы, ни мечи ее не остановили бы, а вот магия – легко.

Волшебник прошел к трупу бородача и поднял с земли сломавшуюся при падении трещотку.

– А это артефакт, обеспечивавший подчинение, причем на удивление ладно сделанный. Вот только покойник сей ни разу не маг. Он пользовался трещоткой и, судя по остаточным следам его астрального тела, постоянно держал ее при себе. Но он не маг.

Свет проник в Туманную лощину на правах полновластного хозяина, ибо солнце не смущало ни название этого заброшенного местечка, ни его дурная слава. К этому времени трое путников уже некоторое время взбивали пыль на обочине дороги Подсолнухов, пока их не нагнала карета, запряженная четверкой лошадей. Из кареты вышел закованный в броню гном, сжимавший в руке массивный пороховой пистолет, способный прошить любую кирасу как фольгу и оставить в человеке дырку величиной с небольшую дыню. Гномы были мастерами создавать компактное оружие с чудовищной убойной силой.

Заглянув в карету, сир Реджинальд Истер-Килибенс вернулся к своим работникам и сунул каждому из них в руку по золотой монете.

– И это все? – не удержался от того, чтобы скривиться, Матисс. – После того, что мы…

– Это все, что было обещано, – твердо ответил невысоклик, – за любые неприятности, имевшие место быть во время вашей работы.

И он и гном погрузились в карету, после чего она развернулась и быстро помчалась в обратную сторону.

– Вот ведь низок паршивый! – сплюнул в пыль наемник.

– Ну, он действительно с нами расплатился, – пожал плечами волшебник, пряча золотой кругляш в своей сумке.

Через два часа они оба мылись в бадьях с горячей водой, которые для них заботливо подготовила прислуга придорожного постоялого двора «Точные весы», в комнате, поделенной на две части занавесью.

– Но ты не знаешь самого интересного, – рассказывал вольный стрелок, который с попустительства Тобиуса решил вдруг перейти на «ты». – Когда я пробрался в дом, Истер-Килибенса там охраняли пятеро, но ни один не заметил, что он подрезает веревки крошечным ножичком из рукава. Прежде чем я пустил в ход меч, он освободился, выхватил у одного из них нож и метнул ему же в глотку. Очень короткое расстояние, у ножа не было времени для набора скорости, но он воткнулся по рукоять, будто им выстрелили из арбалета, хм. Я убил троих, а он в это время выпустил кишки еще одному, причем наш дорогой сир Реджинальд был хром и хорошо виден врагам, в отличие от меня. Как человек, повидавший много головорезов, скажу тебе точно: этот невысоклик – опытный убийца. Вот и думай теперь – что все это было и как нам удалось выжить?

Волшебник молчал, сидя в успокаивающе-обжигающей воде и крутя в руках трещотку, пока приятная молодая служанка старательно скребла ему спину. Позже они с Кордолом спустились в общий зал, заняли отдельный стол и сделали заказ, ни в чем себе не отказывая. Сначала принесли вино и легкую закуску, чтобы гостям веселее было ждать основных блюд, и они выпили за то, чтобы и впредь удавалось сохранить собственные шкуры в целости, а собственные кошели – в тягости. Волшебник медленно покручивал трещотку, извлекая из нее нервные непостоянные звуки, чем несколько раздражал наемника.

– Выбрось уже эту дрянь и забудь. Мы живы благодаря тебе, и пора бы возблагодарить Господа-Кузнеца за то, что с нами был маг, вот что!