Сочинения - Иоанн Кассиан Римлянин

На этом основании у всякого принимаемого отбирают все прежнее его имущество, не позволяют ему иметь и той одежды, которую он носил прежде. Авва, среди братьев сняв с него собственную одежду, облекает его в монастырские одежды и этим дает ему знать, что для него уже сделались чуждыми все те вещи, которыми прежде обладал, и что, отвергнув всякую мирскую пышность, он должен возлюбить нищету Христову и жить уже не мирским богатством, а подаянием от монастыря; словом, — не должен иметь ничего. Не должен заботиться, по заповеди евангельской, о завтрашнем дне, не должен стыдиться сравняться с бедными, т. е. с обществом братьев, к которым причисляет себя Христос, не стыдился бы называть их братьями, а хвалиться должен тем, что он сделался одним из них.

глава 6 Почему скинутая одежда хранится экономом

Скинутая с него одежда хранится у эконома до тех пор, пока не узнаны будут, путем разных испытаний, его успехи в терпении и прочих добродетелях. Если в продолжение известного времени узнают, что можно оставить его и что ревность его нисколько не изменилась, то отдают одежду нуждающимся. Но если заметят в нем склонность к ропоту или к неповиновению, то, сняв с него монастырскую одежду и облекши в собственную, выгоняют. В монастырской одежде не позволяют никому уходить, ибо считают неприличным носить ее тому, кто охладел в сво-\38//ем намерении. Поэтому никому не позволяют явно выходить из монастыря; выходят из него или убегающие, подобно беглым слугам, в глубокую ночь, или выгоняемые по общему приговору, признанные недостойными монашеского звания, с которых со стыдом снимается одежда монастырская перед всеми братьями.

глава 7 Почему принятый в монастырь не скоро причисляется к братству

Принятый, после достаточного испытания, в монастырь и облеченный в монастырское одеяние, не допускается сразу же в сообщество братьев, а отдается под наблюдение старцу, который отдельно живет недалеко от монастыря, занимаясь принятием странников и услужением им. Если в продолжение целого года он безропотно будет услуживать странникам, через это получит наставление в смирении и терпении и долгим упражнением докажет их, то его допускают в сообщество братьев и поручают другому старцу, который начальствует над десятью младшими, по приказанию аввы, наставляя и направляя их по примеру установления Моисеева (Исх 18, 21–23).

глава 8 Чему сначала младшие учатся, чтобы после могли преуспевать в подавлении страстей

Старец тот, прежде всего, старается научить его побеждать свою волю, желания, чтобы он мог постепенно восходить к высшему совершенству; а для этого намеренно приказывает ему делать то, что противно ему. Многими опытами доказано, что не может обуздать своих похотей тот монах (особенно из молодых), который не научился послушанием умерщвлять свою волю. Поэтому они говорят, что тот, кто не научился сначала побеждать свою волю, тот никак не может подавлять гнев, уныние, блудную по-\39//хоть; не может иметь истинного смирения, постоянного единения и согласия с братьями и долго пребывать в общежитии.

глава 9 Младшим приказывается не скрывать своих помыслов от старца

Преподав новичкам первоначальные наставления, стараются вести их к большему совершенству, при этом лучше узнавая — истинное или притворное у них смирение. А для более удобного достижения этого учат их не скрывать из–за ложного стыда никаких сердечных помыслов, а тотчас, по возникновении их, открывать старцу своему и в суждении о них не доверять своему мнению, а считать худым или добрым только то, что старец признает таким. Оттого хитрый враг ни в чем не может уловить молодого монаха, как неопытного, ничем не может обольстить того, кто полагается не на свое, а на старцево суждение, и не может враг убедить скрывать от старца свои внушения, бросаемые в сердце как огненные стрелы. Иначе хитрый дьявол никак не может обольстить и низложить молодого монаха, если не убедит его — по гордости или стыдливости — скрывать свои помыслы от старца. Это общий и ясный признак дьявольского внушения, если мы стыдимся открыть его старцу.

глава 10 Какое послушание молодые оказывали даже в том, что относится к естественным потребностям

Что касается послушания, то младшие без ведома или позволения старца не только не смеют выходить из кельи, но не решаются самостоятельно удовлетворять и общую естественную нужду. Поэтому все, что ни приказывает старец, они без всякого исследования спешат исполнить как божеское повеление, так что иногда с

\40// полным доверием, усердием, без всякого колебания принимаются за исполнение невозможных приказаний и из уважения к своему старцу не думают о невозможности его приказания. О послушании их я теперь не говорю; ибо, если Бог вашими молитвами поможет нам, то в своем месте для доказательства я представлю тому примеры.

глава 11 Какая пища у египтян считается лакомой

Также не буду я говорить о том трудном и высоком воздержании, которого мы не можем сохранить ни по климату, ни по нашей немощи; ибо они считают величайшим наслаждением, если на трапезе братьям предлагается вареная дикая капуста, приправленная солью. Скажу только о том, сохранению чего не может нам воспрепятствовать ни немощь плоти, ни климат, если только не будет в нас слабодушия и хладнокровия.

глава 12 С какою поспешностью, оставляя все, идут на то дело, на которое призывает ударяющий в дверь

Итак, сидя в кельях своих и занимаясь рукоделием и размышлением, как только услышат звук ударяющего в дверь, который зовет их на молитву или к какому–либо делу, каждый тотчас выходит из своей кельи, так что занимавшийся письмом бросает писать на том месте, где застанет его призыв, не смея даже докончить начатой буквы, потому что они не столько заботятся о совершении дела и своей пользе, сколько о том, чтобы доказать свое послушание, которое они предпочитают не только рукоделию, чтению, молчанию, покою в келье, но даже всем добродетелям. Они готовы терпеть все невыгоды, только бы ни в чем не нарушить доброго послушания.

\41//

глава 13 У египтян считалось преступлением называть что–либо своим

Излишним считаю упоминать о том правиле их, по которому никто не должен иметь своей коробки, корзины и ничего такого, что нужно было бы запирать как собственность. Знаем, что они живут в такой скудости, что кроме рубахи, небольшой епанчи, полусапог, милоти и рогожи ничего не имеют. А в иных монастырях это правило столь строго соблюдается, что никто не смеет ничего назвать своим, и считается большим преступлением для монаха говорить: это — моя книга, моя письменная доска, мой грифель, моя одежда, мои полусапоги. За это он должен принести покаяние, если случайно, по неосторожности или по неведению, произнесет такое слово.

глава 14 Если кто и много зарабатывал своим трудом, то никто не присваивал себе ничего лишнего

Хотя иной своим рукоделием приносит столько пользы монастырю, что прибыли от того достаточно на содержание не только его, но и многих других, однако никто не хвалится своими трудами и из прибыли ничего не присваивает себе, а каждый берет для себя только два хлеба[6], которые там можно купить всего за три динария. Между ними никто даже и в мысли не присвоит себе частного дела в свою пользу. Хотя каждый все имущество, находящееся в житницах монастырских, счита-//

\42//ет своим общим достоянием и как владелец всего должен всячески заботиться обо всех вещах монастырских, однако всякий, чтобы сохранить добродетель нищеты, удаляется от всего, считая себя больше странником, питомцем монастыря и служителем, нежели владельцем вещей.

глава 15 О неумеренном старании иметь много своих вещей

Между тем мы, жалкие, хоть и пребываем в общежитии и о нас пекутся игумены, но живем так широко, что нам недостаточно не только шкатулок или ящиков, но и сундуков и шкафов для того, чтобы прятать в них то, что мы собираем или приносим из мира. Поэтому мы, отвергнув всякое уважение к своему званию, не стыдимся иметь свои ключи и явно носить на пальцах перстни, которыми печатаем запертое, и так любостяжательны, что иногда из–за маловажной, ничтожной вещи раздражаемся и, если кто хоть пальцем прикоснется к ней, воспламеняемся таким гневом, что от возмущения сердца не можем и слова вымолвить. Но, оставив говорить о наших пороках, о которых и вспоминать неприлично, я займусь лучше, согласно принятому плану, перечислением добродетелей египтян, которым мы должны подражать, и кратко изложу правила их, чтобы после этого заняться некоторыми деяниями старцев для яснейшего доказательства истины сказанного мною.