Убить грешника. Остросюжетная ироническая история - Юрий Курик

С наружности начальник тюрьмы полковник Ремер Станислав Григорьевич производил впечатление бравого служаки: почти двухметровый рост, строен не по годам, на обличье мужествен и красив. Не речист. Мог выражаться коротко и ясно на трёх языках: По-русски, по фене и по матушке. Аскетизм в своём имидже поддерживал, и сознательно его культивировал, чтобы, Боже упаси, ни у кого не возникло и тени подозрения об использовании им служебного положения в личных целях.

Святее Папы Римского господин полковник не был и стать не мечтал. Он имел свой маленький гешефт от надёжных людей за кое-какие послабления избранным тюремным сидельцам. Серьёзные люди подохли бы от смеха от гешефта Станислава Григорьевича, но больше брать и чаще он опасался. Боялся не суда, а зависти ближних. Она многолика и многохитра на подлости. Многих довела до нар и параши.

Господин полковник тридцать лет почти безупречной службы ждал случая хапнуть быстро, много и сразу скрыться. Слинять от сослуживцев, семьи, друзей и подруг со сменой паспорта, личности и страны проживания.

Ждал, сцепив зубы, глядя на эпидемию воровства среди бывших порядочных граждан, облечённых властью.

Ждал своего шанса разбогатеть и безжалостно душил в себе желание, в компании себе подобных, рвать куски бюджетного пирога. Соотношение аппетита, риска и результата не внушал оптимизма. Полковник с терпением паука-крестовика тридцать лет подкарауливал случай набить мошну под завязку и ещё чуть-чуть в карманы. На текущие расходы.

Фортуна – дамочка слепая и ветреная. Не случилось бы Станиславу Григорьевичу счастья, если бы «Яшка Бычара» не вогнал «Свистуну» заточку в ливер по самое не балуйся. «Яшка» и «Свистун» правильные пацаны. Они на этапе ещё схватились. Конвой с овчарками растащил их, но все понимали: не дай Бог им встретиться на зоне – схватятся до смерти. Причину взаимной ненависти никто достоверно не знал. Поговаривали о карточном долге, о какой-то козырной бабе ангельской красоты, но большинство уверяло, мол, «Свистун» на последнем деле кинул «Яшку Бычару» на лимон зелёных. Бобло при аресте краснопёрые шмонали на три круга. Бесполезно. Если слух в цвет, то «Свистун» заготовил себе неплохую нычку на день торжественного выхода на волю. Не получилось. Сланый пацан «Свистун» словил заточку в ливер, и через четыре часа мучений и бесполезной возни медиков отбыл в страну вечных снов.

Полковник Ремер попытался лично допросить «Свистуна» перед смертью и узнать причину драки с «Яшкой Бычарой», но успеха не имел. Записал бред умирающего «Свистуна» на диктофон и удалился не солоно хлебавши.

«Яшка Бычара» пережил своего врага на сорок восемь часов. Его в карцере запинали до смерти вертухаи.

И не случилось бы никаких сенсаций, не стой за «Яшкой» и «Свистуном» по кодле из отмороженных зеков. На прогулке они бросились друг на друга в яростную и беспощадную поножовщину. Пластались молча. Насмерть.

У молодых вертухаев заиграла романтика в жопе и они кинулись, очертя голову, в кровавую мясорубку озверевших зеков с благородной целью: разнять и образумить разъяренных мужиков.

Двое из пяти бесшабашных вертухаев сразу налетели на зековские ножи и рухнули, не успев сказать «мама» на сыру землю. Троих взяли в заложники. Кровавое побоище, собрав смертельную жатву из двух вертухаев и шестерых зеков, волшебным образом прекратилось. Толпа орущих, матюгающихся зеков с заложниками откатилась в блок «А». По пути разгромили пищеблок, прачечную, подожгли санчасть.

Станислав Григорьевич поднял по тревоге личный состав, усилил охрану периметра для предупреждения попыток побега, доложил по команде в УФСИН о бунте заключённых и рискнул, без оружия, в одиночку, вступить в переговоры с лидерами бунтарей. Зеки мужество начальника тюрьмы оценили. Внимательно и долго слушали, как полковник вяжет словесные кружева и вешает им лапшу на уши.

Наконец до них дошло – полкан тянет время в ожидании прибытия волкодавов спецподразделения УФСИН с бронетехникой, для подавления бунта.

Зеки заткнули фонтан полковничьего красноречия и выкатили свои требования:

Всех ссученных за сутки отправить на этап. Иначе поставим их на ножи.

«Кума» сменить, иначе зарежем заложников.

Вертухаев, замеченных в избиении зеков, привлечь к ответственности и уволить из органов.

Для поддержания порядка требуем смотрящим «Деда Хасана» из Возжаевской зоны Амурской области.

Для людей далёких от нюансов криминальной жизни, требования взбунтовавшихся заключённых, на первый взгляд, не представляли что-то из ряда вон выходящим.

Станислав Григорьевич сразу оценил наглость выдвинутых условий. Тюрьма под руководством полковника, после тяжёлой и долгой борьбы, избавилась от звания «синей», и уголовные авторитеты уже не правили свой бал. Тюрьма стала «красной». В ней в течение 15 лет царили «краснопёрые». Порядки жёсткие. Вертухаи с помощью актива, из числа ссученных, ломали настоящих пацанов с их принципами воровского закона.

«Кум» – начальник оперчасти майор Рыбалко Олег Николаевич – реальный победитель «синих» и торжества «краснопёрых». Без него, без актива, удержать тюрьму в «красной зоне» почти невозможно.

В довершение всех бед – требование этапировать из Возжаевской колонии смотрящим «Деда Хасана». Полковник много слышал о принципиальном старом воровском авторитете. О его знаменитых «тёрках» между зеками и администрацией. Мнение старого вора в законе обсуждению не подлежало, а приговор не обжаловался. Перед ним преклонялись «синие» и уважали «красные», но тюрьма полковника с появлением «Деда Хасана» безусловно обретёт ярко синий цвет.

Всё понятно. Кроме одного: во сколько трупов обойдётся штурм тюрьмы, и кого назначат крайним?

Невесёлые думы полковника прервал грозный рокот тяжёлой бронетехники. Он выглянул в окно: тёмные силуэты БТРов окружали тюрьму по периметру. Лёгкий штабной бронетранспортёр остановился у администрации и из него вышли пять офицеров. «По мою душу…». – подумал Станислав Григорьевич, и пошёл встречать комиссию.

Доложил старшему – молодому генерал майору из обл. УФСИН Пантыкину Семёну Игоревичу – коротко о сути событий и требованиях заключённых.

– Ну, что? – спросил генерал, обращаясь сразу ко всем. – Даём приказ командиру «Рыси» на штурм?

В ответ тишина.

– Сергей Иванович! – продолжил генерал, обращаясь к лысому, крепкому, как гриб-боровик, подполковнику. – Сколько «двухсотых» твои «рысятки-ребятки» наделают?

– Сколько прикажете, товарищ генерал! Меньше, чем в полтора десятка не уложимся. – отрапортовал подполковник.

– Больше будет. – вмешался Станислав Григорьевич. – Они точно актив положат и заложников.

– Да? – деланно удивился генерал. – А ты, Станислав Григорьевич, думал они им вместо заточки георгин в жопу засунут и в парк гулять отправят? Если штурмовать, то кровушки прольётся не дай Бог! Не сносить тебе головы, полковник! Да и звёзды лишние тебе на плечи давят.

Начальник тюрьмы, в предчувствии начальственного

разноса, ссутулился, опустил голову:

– Так точно, товарищ генерал!

– «Так точно! Так точно!» – передразнил полковника генерал. – На этот раз «не так точно!» Штурма не будет. Не потому, что мы внезапно заразились «добротой». Скажи, полковник, спасибо международной организации по защите прав заключённых. Они методом научного тыка выбрали твою тюрьму для наблюдения и инспектирования.

У полковника от удивления открылся рот:

– Охренеть!

– Вот именно! – подхватил генерал неуставное выражение. – Охренеть и не встать! Поэтому, товарищи, без кровопролития и насилия. Токмо путём переговоров попытаемся утихомирить бунтовщиков. Станислав Григорьевич, готовь приказ о переводе начальника оперчасти в распоряжение отдела кадров УФСИН Из активистов сформировать этап для отправки в Башкирию. Срок отправки через два часа. Контролёров, виновных в избиении отстранить от выполнения обязанностей. В темпе вальса провести служебное расследование и завтра к обеду передать материалы в военную прокуратуру. Полковник, всё понятно?

– Так точно. Разрешите уточнить?

– Да.

– По «Деду Хасану»… Он же нашу тюрьму «синей» сделает.

– Не сделает, если у тебя башка на плечах есть.

– Но…

– Познакомься, полковник! – генерал кивком головы показал на майора весьма неприличной, можно сказать затрапезной, внешности многолетнего любителя портвейна – Кузьмин Николай Иванович. Помощник от старшего брата с васильковым околышком. Он привёз вожжи для «Деда Хасана».

Майора эфэсбэшника Станислав Григорьевич не встречал последующие трое суток, и, честно говоря, забыл о его существовании. Всё время оказалось полностью занято ритуальными плясками перед толпой взбунтовавшихся заключённых. Люди за колючкой ждали штурма и готовились к кровавой схватке с волкодавами из спецподразделения «Рысь». Они не думали и не мечтали победить натасканных, вооружённых и обученных бойцов. Каждый зек в душе знал, что их прогонят через кровь, проломленные головы, сломанные ключицы, отбитые почки и, как взбесившихся зверей, загонят по своим норам. Они все знали, чем окончится их бунт. На их требования наложат три кучи. Нет, для соблюдения политеса, генерал из УФСИНа примет их требования и, стуча левой пяткой в орденоносную грудь, пообещает клятвенно их рассмотреть и привлечь к ответственности виновных лиц. Взамен потребует немедленно прекратить противоправные действия и разойтись по камерам.