Память - Пол Андерсон

Торрек сопротивлялся, пока силы не покинули его, но все было напрасно. Если это только возможно, молил он, если б только мог он познать чистую смерть!

Слабость и темнота окутали его, и вдруг словно что-то взорвалось внутри головы, и ему показалось, будто мозг раскалывается на части. Он успел заметить, как Смит вплотную придвинулся к нему. Последнее, что осознал Торрек Гарпунер, было удовольствие на лице Смита.

КОРЭЛ ВАНЕН

Он взвесил на руке цилиндр и пробормотал:

— Пять лет…

— О, он может содержать несколько столетий, ценных для изучения, мальчик мой, — сказал доктор Фрейн Хорлам. — Когда для хранения информации используются индивидуальные молекулы…

Ванен перевел взгляд с цилиндра на старого психолога. Он не знал точно, как себя вести. С одной стороны, старик не принадлежал к цивилизации Кадра и потому не заслуживал особого уважения со стороны лейтенанта Астрослужбы. С другой стороны, Хорлам возглавлял основные научные исследования, а в исследовательской экспедиции подобная работа выполнялась лишь в военных целях.

Подумав, Ванен ответил с безличной, ни к чему не обязывающей вежливостью:

— Мне совершенно неизвестна эта теория. Пока мы беседуем на общие темы и не касаемся конкретных вопросов, вы, может быть, будете настолько любезны, что немного просветите меня.

Хорлам поднял седую голову:

— В общих чертах, если не возражаете. — Он откинулся на спинку стула и взял сигару. — Курите?

— Нет! — Ванен взял себя в руки. — Насколько вам известно, я — человек Академии и категорически против пороков.

— Почему? — Хорлам бросил этот вопрос так небрежно, между двумя затяжками, что Ванен, не думая, ответил:

— Потому что служить Гегемонии и Кадру гораздо эффективнее… — он прервал себя. — Вы меня провоцируете!

— Если вам угодно так думать.

— Над этим не смеются. Не заставляйте меня докладывать о вашем поведении.

— Жизнь на корабле изменяется вдали от дома, — сказал Хорлам без видимой связи с предыдущим. — Прошли семь лет с тех пор, как мы улетели. Никто из находящихся на борту не знает, где мы находимся, а тем, кто остался дома, не известно, куда мы летим. Звезды настолько изменили положение, что старые имперские астрономические данные стали бесполезными, а космос так велик, и звезд так много… Если мы не вернемся, понадобятся, возможно, сотни лет на то, чтобы другой корабль Гегемонии отправился в исследовательскую экспедицию по этому маршруту.

Тревожное замешательство Ванена все росло. Он хотел отчитаться сразу, как только проснулся в лазарете, но его заставили отдохнуть некоторое время, а потом направили в кабинет Хорлама для неофициального разговора, чтобы проверить его восстановленное «я» и подтвердить, что он вновь готов к службе. Но этот разговор оказался слишком уж неофициальным!

— Зачем вы все это говорите? — спросил Ванен тихим, нарочито бесстрастным голосом. — Это банальности, но ваш тон… некоторым образом сказанное вами граничит с отклонением.

— На основе чего я могу заработать себе нечто на шкале исправлений — от выговора до смерти, лоботомии и удаления памяти, так? — Хорлам улыбнулся сквозь сигарный дым. — Все равно, мальчик. Вы должны также знать, что на борту корабля нет тайной полиции, которой я был бы обязан отчитаться. Я говорю все это по одной простой причине: есть некоторые вещи, о которых я обязан вам рассказать. И хочу смягчить удар. Это ваше первое путешествие в Глубокий космос?

— Да.

— И вы находились на корабле только два года. Потом вашу память очистили и вас поместили на планету. Остальные члены команды обследовали эту часть Галактики еще пять лет. В таких условиях многое меняется: ослабляется дисциплина, люди отходят от идеализма. Вы сами это увидите, так что не удивляйтесь сверх меры. Кадру ведь известны подобные явления, он к ним привык.

Внезапно Ванен понял, что именно поэтому люди никогда не возвращаются из Глубокого космоса в родные миры Гегемонии. Уже после первого настоящего долгого путешествия их никогда уже не подпускают к Внутренним Звездам ближе, чем на расстояние годичного путешествия, и их домом становится огромная морская база. Это известно заранее и объясняется необходимостью карантина, и все соглашаются на такую жертву во имя служения Кадру.

Ему стало ясно, что болезнь, которую он непременно должен был перенести и против которой должны быть навсегда защищены люди Внутренних Звезд, отнюдь не физического свойства. И когда он осознал все это, ему стало легче.

— Отлично, — сказал он, улыбаясь, — я понимаю.

— Рад это слышать, — отозвался Хорлам. — Это намного все упрощает.

Ванен положил цилиндр на стол.

— Но мы обсуждали вот это, не так ли?

— А, да. Я объяснял основную идею, — Хорлам вздохнул и приступил к лекции. — Частицы памяти, включая и подсознательные, представляют собой синапсические пути, «пролегающие» в нервной системе, — если мне будет позволено прибегать к столь вольным выражениям. На личность постоянно влияют ее наследственность, физическое состояние (здоровье, диета и тому подобное), что и отражается этими синапсическими путями. Эти пути, ибо они — явление физическое, можно разложить, а следовательно, и записать.

Внутри этого цилиндра — сложное соединение протеина, чьи молекулы выборочно искажаются, чтобы записать снятые данные. Но это детали. То, что можно снять, можно также выборочно наложить в качестве колебаний, аннулировать, стереть, — назовите этот процесс как вам угодно — так что взрослый человек превратится в лишенную памяти безмозглую оболочку. Но подобное тело с поразительной скоростью вновь набирает знания; оно менее чем за год превращается в новую полноценную личность.

Если новые воспоминания, подобные тем, которые вы приобрели за последние пять лет, разложить и изъять, старые записи могут, так сказать, «снова заиграть» — вращенные в вашу нервную систему. И тогда лейтенант Корэл Ванен снова вернется к жизни.

Молодой человек нахмурился.

— Я все это знаю, — запротестовал он. — Вы объясняли мне это лично, когда я получил приказ… но, возможно, забыли, ведь для вас это было пять лет назад. Сейчас меня больше интересуют технические детали, например тип использованного сигнала.

— Я многого не могу сказать вам, — с сожалением отозвался Хорлам.

— Классификация? Простите, что я спрашиваю.

— Дело не в классификации. Нет, во-первых, вам придется изучать три новые науки, прежде чем все это станет вам понятным. Во-вторых, это древняя имперская технология, практически утраченная в течение Темных Веков. Примерно тридцать лет назад исследовательский корабль нашел обломки машины и множество записей на руинах одного из городов Балгута-4. Медленно и с огромным трудом исследовательская бригада, в которой работал и я, воссоздала психолазер, как мы его назвали, и кое-как научилась использовать его. И все равно мы еще бродим впотьмах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});