Твоя кровь в моих венах (СИ) - Солнышко Светлана

Не будь она такой… маленькой и такой… зеленоглазой, не будь она…

О, да ладно! Ясно, что любого другого нового студента он бы уже заставил бегать на задних лапках, причем не прилагая к этому особенных усилий. А ей позволяет и спорить с собой, и вообще дает ей столько поблажек и подсказок, а она… Ну и черт с ней, ей же хуже! Джойс почувствовал, что его первоначальная симпатия к ней практически улетучилась.

Занятие по физподготовке обернулось полным кошмаром.

Есения всегда считала себя физически развитой девушкой, но задания, которые ей пришлось выполнять, были рассчитаны на сильных крепких парней, и никто не собирался снижать планку из-за того, что у нее иная половая принадлежность.

Она не могла бегать с той же скоростью, хотя бы потому что ее ноги были чуть ли не в два раза короче, она не могла прыгать на такую же длину, она не могла столько же раз отжаться или подтянуться, и все ее «промахи», конечно же, обсуждались в уничижительном и насмешливом тоне ее однокурсниками.

Ей было до жути обидно и казалось несправедливым. Ведь для женщины ее показатели были даже выше нормы, но это никем не принималось во внимание. Она была хуже других студентов на курсе, и точка.

Преподаватель хоть никак и не комментировал ее «неудачи», но и не запрещал парням зубоскалить на ее счет. Впрочем, Есения отметила, что, если какой-то другой студент был в чем-то слабоват, на его счет прохаживались точно так же, поэтому она не могла вменить им в вину, что они «мстят» именно ей.

Зато Джойс блистал. Казалось, нет ни одного упражнения, ни одного физического действия, которое было бы ему неподвластно. Причем выполнял он их не просто хорошо, а, черт возьми, виртуозно. Его движения были похожи на художественные произведения, настолько они были отточены и грациозны. Стоя в сторонке и дожидаясь своей очереди, Есения отчаянно завидовала тому, как великолепно он владеет своим телом. Он не был самым мускулистым или самым высоким, не казался самым сильным, но все задания выполнялись им играючи, и девушке казалось, что дело тут совсем не в физической подготовке, а в его уме. Он умел так использовать свои не самые выдающиеся характеристики организма, что оставлял других далеко позади.

Даже когда, после выполнения сложнейшего акробатического трюка на перемещающихся брусьях, он шел по спортзалу к своему месту, перебрасываясь шутками с другими ребятами, то производил неизгладимое впечатление. Его, кажущаяся ленивой и небрежной, грация хищника демонстрировала минимализм и лаконичность движений. Ничего лишнего, но все — великолепно: уверенно, точно, изысканно.

«Наверное, если бы я освоила эту науку…» — подумала было Есения, но вдруг разозлилась на саму себя. Неужели она восхищается им? Неужели она находит в нем что-то положительное? Конечно, у него есть определенные достоинства, но по большому счету это человек, совершенно лишенный человеческой теплоты. Он машина, которая умеет хорошо рассчитывать, робот, компьютер. Она бы не удивилась, если бы узнала, что и свои движения он тоже рассчитал и математически выверил. Может быть, из него и получился хороший командир, но неужели лидеру группы не нужно быть чутким и понимающим? Не нужно уметь быть снисходительным к недостаткам других? Неужели командиру не обязательно видеть в подчиненных живых людей?

И в этот момент, то ли по воле случая, то ли по сознательному действию, но Джойс оказался недалеко от нее и, усмехнувшись, сказал что-то проходившему парню, который перед тем выполнял упражнения на брусьях, но в последний момент потерял сосредоточенность и получил ощутимый удар сдвинувшейся балкой по голове:

— Лев, ты уж осторожней! Отобьешь себе мозги, кто будет сочинять нам прошения в ректорат?

Парень скорчил гримасу и ответил с сарказмом:

— Придется менять прозвище, коли не смогу более быть великим писателем прошений.

Тут-то Есения не выдержала и тихо, стараясь не быть услышанной никем, кроме Джойса, едко прошептала:

— Почему ты позволяешь членам твоего отряда издеваться друг над другом? Почему сам это делаешь? Разве это способствует духу коллективизма и прочим вещам, которые ты декларировал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он взглянул на нее так, что она почувствовала себя брезгливо раздавленной букашкой.

— У нас никто ни над кем не издевается, — спокойно, но холодно произнес он. — Это обычные шутки и дружеское подтрунивание друг над другом. Ты разве видела, чтобы кто-то обижался? Я думаю, тебе стоит поработать над собственной завышенной самооценкой и привести ее в соответствие с реальным положением вещей. И больше, пожалуйста, не обращайся ко мне с идиотскими вопросами.

Есении показалось, что ее окатили ледяной водой, а потом еще и дали пощечину. Она не поверила словам Умника, когда тот сказал, что проверки Аттилы тяжелее условий дальнего космоса. Джойс ей казался хоть и холодным расчетливым человеком, но не монстром, который сознательно захочет втоптать в грязь другого — хотя бы потому что это нецелесообразно. Но сейчас она чувствовала, что он хотел унизить ее, причинить боль. И приходилось признать, что ему это удалось.

Глава 2

Как только занятие закончилось, Есения вылетела из спортзала, и пока остальные студенты толпились вокруг тренера и что-то с ним обсуждали, поскорее забежала в раздевалку, схватила свои вещи и убежала в туалет.

Конечно, туалеты не разделялись по половому признаку, но, слава богу, были отдельными, поэтому девушка могла закрыться, не опасаясь быть застигнутой или нарваться на ненужное внимание.

Но она не стала переодеваться и не торопилась выходить. Ей хотелось дождаться, когда однокурсники уйдут, и она может спокойно отправиться по месту своего нового жительства, не наткнувшись ни на кого из них.

Есения понимала, что ее поведение очень сильно смахивает на трусость, но ничего не могла с собой поделать. Ей нужна была эта передышка.

«Кажется, я переоценила свои силы, — думала она. — Прав был отец, когда говорил, что мне не стоит сюда переводиться. Я понимала, что легко не будет, но, наивная, считала, что ко мне проявят больше симпатии хотя бы потому что я девушка, а они парни, изголодавшиеся по женскому обществу. Но они совершенно не воспринимают меня женщиной! Нет, даже не так. Они воспринимают меня женщиной, но не той, с которой хочется флиртовать и заигрывать. Они воспринимают меня худшей версией мужчины».

А все этот Джойс!

Есения считала, что он сразу настроил всех против нее, очертил границы, которые ей никогда не перейти.

Наивная дура! И она думала, что сможет справиться с ним? Сможет его переиграть?

Она вздохнула.

Но не признаваться же теперь в том, что потерпела полное фиаско в первый же день пребывания в КосмоСтаре? Не возвращаться же, поджав хвост? Нет, она еще поборется. Может, хотя бы полгода она выдержит…

Планшет мигнул сообщением.

Хватит уже в туалете сидеть. Выходи.

Какой кошмар! Джойс догадался, что она как трусиха, отсиживается и ожидает, когда они все уйдут. Когда уйдет он.

Но сидеть дальше уже не имело смысла. Она набрала в грудь побольше воздуха, расправила плечи и вышла в коридор.

Она не сразу заметила Умника, потому что ожидала увидеть Джойса. Мэттью стоял около противоположной стены, подпирая ее плечами и копаясь в своем планшете.

— Это что за явление? — услышала она голос за спиной и оглянувшись, увидела парня в форме студента дальней космонавтики, выглядящим постарше Джойса. — Милашка, ты заблудилась?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Она наша, — услышала над самым ухом голос Умника. — К нам на курс перевелась. Идем.

Последнее, видимо, предназначалось уже ей.

— Девка на факультете далькосма? — фыркнул парень. — Кого же так ублажила, что ее взяли?

— Я передам Аттиле, что ты недоволен нашим приобретением.

— Передай-передай. Смеется тот, кто смеется последним. Ты ж понимаешь, что она ваш курс будет тянуть вниз? Так что Аттиле никогда не взять Золотую галактику. Но, наверное, ему плевать, главное, чтобы постель была согрета.