Испорченный союз (ЛП) - Лоррейн Трейси

С тихим всхлипом я падаю спиной на стену. Ноги подкашиваются, и я оказываюсь на полу.

Слезы продолжают падать с моих ресниц, а тело содрогается.

Мне нравится думать, что я довольно сильная. Но проснувшись и обнаружив это, внутри меня что-то сломалось.

— Нико, — всхлипываю я, закрывая глаза, когда думаю о нем.

Это все моя вина. Если бы я не была такой упрямой и не хотела вернуться в свою квартиру, то никогда бы не оказалась здесь.

Я бы до сих пор была…

Моя голова всплывает в поисках часов.

Я понятия не имею, который сейчас час, который день.

Единственное, что я знаю, это то, что сейчас день, потому что солнце светит в окно.

Окно.

В спешке я подлетаю к нему и распахиваю шторы.

Меня встречает зелень. Под окном — самый ухоженный сад, а вдалеке деревья уходят в голубое небо.

Можно с уверенностью сказать, что я больше не в Лондоне.

Прижавшись носом к стеклу, я смотрю вниз и нервно сглатываю. Я не боюсь высоты. То, что я сказала девочкам на той неделе, — правда: я боюсь мокрой ваты. Но на самом деле мой главный страх в жизни похож на страх Эмми. Я боюсь, что превращусь в свою мать и стану пустой тратой кислорода и отбросом общества. Но все же попытка преодолеть эту вертикаль вызывает у меня волну беспокойства. Хотя что-то подсказывает мне, что это будет легче, чем то, что ждет меня здесь.

Обхватив пальцами ручки на створках окна, я тяну изо всех сил.

— НЕЕЕЕТ, — кричу я, когда они не сдвигаются с места.

Конечно, блядь, не сдвигаются.

Мой кулак сталкивается со стеклом.

Больно, но это наводит меня на другую мысль.

Повернувшись, я хватаю табуретку, стоящую перед туалетным столиком. Прижимая мягкое сиденье к груди, я бросаюсь к окну, и в голове возникают образы разбивающегося стекла.

— Сукин сын, — ворчу я, когда это не срабатывает, а вместо этого я отскакиваю назад, больно падая на задницу с табуреткой в руках.

Кто, блядь, ставит непробиваемое стекло на окна спальни?

Люди, которые не хотят, чтобы их пленники сбежали.

С измученным и разочарованным стоном я откидываюсь назад и сворачиваюсь калачиком, как жалкая женщина, в которую я не хотела превращаться.

***

Я не помню, как уснула на полу, но, видимо, так и было, потому что я не помню, как поднималась.

Я резко просыпаюсь и приподнимаюсь на локтях, глядя на кровать.

Как…

В животе урчит, и, втянув воздух носом, я понимаю, почему.

Еда.

Посмотрев направо, я обнаруживаю поднос, стоящий на прикроватной тумбочке.

На нем пустая миска с термосом, похоже, свежая булочка с хрустящей корочкой и не один, а целых три варианта десерта. Шоколадный брауни, фруктовый салат с меренгой и мой личный фаворит — кусочек клубничного чизкейка.

Мой желудок громко урчит, когда я приподнимаюсь, чтобы сесть спиной к изголовью кровати, и тянусь к подносу.

Мои движения замедляются, когда мое внимание привлекает написанная от руки записка.

Хорошо поешь. Тебе понадобятся силы.

Мои брови сжимаются в замешательстве, а желудок сводит от едва завуалированной угрозы в этих словах.

Взяв в руки лист бумаги, я изучаю почерк, отчаянно пытаясь узнать его.

По мере того как я смотрю на него, на меня нахлынули воспоминания.

Из моего горла вырывается крик, когда пальцы запутываются в моих волосах, притягивая меня обратно к твердому телу.

Не слыша его голоса и даже не глядя на него, мое тело мгновенно понимает, что это не Нико только что вошел в мою квартиру.

Боль пронзает шею, когда я откидываю голову назад, а горячие губы прижимаются к моей шее.

Желчь подкатывает к горлу, а его горячее дыхание щекочет кожу.

Мурашки пробегают по каждому дюйму моего тела, но они не из приятных. Совсем наоборот.

— Ты пожалеешь об этом, — вздыхаю я, стараясь говорить, как можно тверже, в то время как весь мой мир, кажется, уходит из-под ног.

— Это мы еще посмотрим, — хрипит глубокий голос.

Я поднимаю ногу, готовая откинуть ее назад как можно дальше в надежде зацепить его по яйцам, но он предугадывает это движение за милю, и вместо того, чтобы причинить ему боль, я врезаюсь в стену своей квартиры.

Моя щека ударяется об открытую кирпичную кладку, царапая кожу.

— Веди себя хорошо, Брианна, и тебе будет намного легче.

— Никогда, — прошипела я, прижимаясь к его крупному телу в надежде… черт знает, чего, но я не собираюсь мириться с этим.

— Сейчас мне нужно, чтобы ты сделала для меня одну вещь.

— Пошел ты, я ничего не буду делать. Убирайся на хрен из моей квартиры.

Его глубокая усмешка прокатывается по мне, заставляя все мои волосы встать дыбом.

— Они убьют тебя, — предупреждаю я. — Когда они узнают, что ты сделал, они выследят тебя и убьют за это.

Он снова смеется, давая мне понять, насколько он безумен. — Я с нетерпением буду наблюдать за их попытками.

— Итак, мы собираемся сделать это легким или трудным путем?

Я с трудом контролирую дыхание, приходя в себя, и поднос на моих коленях дрожит вместе с моим телом.

Образ того человека, который держит мою голову над клочком бумаги и протягивает мне ручку, чтобы я написала записку, которую он хочет, чтобы я оставила, и при этом держит шприц у моей шеи.

Он обещал мне, что если я буду выполнять приказы, то все будет просто. Думаю, в каком-то смысле тот факт, что он воткнул мне в шею то, что было в шприце, как только я закончила писать, и был тем самым легким способом.

Я понятия не имею, что было дальше. Не знаю, как он со мной обошелся и в каком состоянии оставил мою квартиру.

Неужели он все разгромил, оставив Нико и Джоди искать ее и верить, что я достойно боролась? Или все идеально, как будто я просто ушла?

Поверят ли они, что я так поступила?

Джоди — нет. Она должна знать, что я никогда ее не брошу. Как бы плохо ни было, я никогда не уйду от нее.

Она моя сестра. Может, не по крови, но во всех остальных отношениях.

И Нико. В выходные между нами все было напряженно, но, конечно, он не поверит, что я его разыгрывала?

Когда я сказала ему, что я его, я имела в виду именно это.

Я перестала бороться и готова выяснить, может ли эта связь, которую мы, кажется, разделяем, быть чем-то особенным.

Эта мысль пугает, но она не настолько страшна, чтобы заставить меня бежать.

Я не трусиха. Я не бегу от своих проблем или страхов.

Я борюсь. Так же, как и они.

Мне хочется думать, что они все это знают.

Черт, я бы никогда не убила того человека, если бы не была серьезно настроена.

Я отбрасываю мысли об этом ублюдке. У меня есть более насущные проблемы, о которых стоит подумать прямо сейчас. Но как бы я ни старалась, не могу отделаться от мысли, что это как-то связано.

Знают ли итальянцы, что это я убила его? Поэтому они выбрали меня в качестве мишени? Или я просто легкая добыча?

Я не обучена, как Стелла или Эмми, а теперь еще и Джоди. И я не так защищена, как Калли.

Я смотрю на еду перед собой. Мой желудок болит, он такой пустой, но мысль о еде не приносит мне особой радости.

Но записка верна. Что бы ни ждало меня здесь в будущем, мне понадобятся силы.

Дрожащими руками я открываю крышку, и в нос ударяет аромат свежего томатного супа.

Мой желудок урчит все громче, когда я наливаю немного в миску.

Уверена, вкус потрясающий. Домашний суп обычно намного лучше консервированного, но, когда я отправляю в рот первую ложку, она кажется мне картонной.

Я ем на автопилоте, потому что знаю, что мне это нужно. Но я не получаю от этого никакого удовольствия.

Справившись с половиной супа и несколькими кусками хлеба, я сдаюсь и ставлю поднос обратно на прикроватную тумбочку.

Я смотрю на дверь, желая, чтобы она открылась силой моего взгляда. Это безнадежно, и я думаю, не схожу ли я уже с ума от осознания того, что заперта здесь.