Монстром буду я - Мария Власова

злости. Самый большой шрам пересекает наискось все лицо. Когда-то он был безумно красив, но теперь лицо огрубело, и о былой красоте напоминают лишь черные выразительные глаза и немного полноватые губы. На правом ухе висит серьга из золота, напоминающая лезвие тонкого меча. С виду обычный человек, вот только кожа сероватого оттенка. Может быть, он ожидал от меня удивления или, что наиболее вероятно, отвращения, однако я уже видела его, причем не только без одежды, но и даже слегка мертвым. Меня вообще теперь ему будет трудно удивить. Хорошо, что он не знает, что кроме его кабинета я и в спальне побывать успела.

— Не передумала? — холодный, почти безразличный вопрос, и прежде, чем я успела хоть что-то сказать, он оказался рядом и сжал в жестких объятьях.

Мне показалось, весь воздух выбили из легких, и тогда холодные губы накрыли мои в жестком поцелуе. Одетые в металл руки грубо прижимают к себе, к холодным доспехам, держа так, чтобы ноги не касались земли.

Было как-то странно, новые непонятные для меня ощущения, которые я решила запихнуть куда подальше, сосредоточившись на цели — высвободить зажатые руки, хотя бы одну. Есть у этих тварей одна особенность, им тяжело дышать нашим воздухом, для жизни им нужно дышать воздухом, который создают специальные синие растения с их родины. Шлем же содержит пыльцу этих растений, а без него они долго находиться на нашем воздухе не могут. Не то чтобы надеюсь, что пока мы будем целоваться, он задохнется, это было бы очень глупо с моей стороны. А вот шанс, что я дотянусь до серьги и всажу ее ему в шею, более реальный. Увы, к моему великому сожалению и досаде, держит слишком крепко, не давая возможности, не то что руку вытащить, но даже банально на поцелуй ответить.

Чудом отрываюсь от его губ и зло говорю:

— Да ты вообще не стараешься!

Прежде чем он успел вспомнить, что поцелуй в желании был лишь один, сама его поцеловала, припомнив давнюю летнюю практику на помидорах. Горячий язык ворвался мне в рот, причем язык странный, немного раздвоенный на конце, отчего мне захотелось плеваться. Было, мягко говоря, неприятно и щекотно, и я попыталась вырваться, но мне не дали. Решив, что хуже не будет, стала опять шокировать монстра, приняла его раздвоенную гадость, для пущего эффекта запрыгнула на него, сжав ноги у него за спиной. Точно раны останутся, и никакая броня не защитит от этих колючих чешуек.

Поцелуй на секунду прекратился, военачальник сказал что-то на другом языке или просто зашипел, а у меня по телу прошлись мурашки, а потом поцелуй продолжился куда нежнее, чем до этого. Хватка стала не такой жесткой, и я смогла высвободить одну руку. Осторожно и очень медленно двинулась к шее. Когда пальцы коснулись прохладной серой кожи, он напрягся. Затаила дыхание, ожидая его реакции, но она не последовала. Рука двинулась выше, ласково поглаживая его удивительно прохладную кожу, прошлась по шее мимо кончика серьги и схватила волосы на его затылке. Сжала руку, заставляя крепче прижаться к себе, почти сразу почувствовала, как меня придавили к дереву. Металлическая клешня дернула за ворот кожаной брони, и я поняла, что у него хотелка ломаться не будет, если так и дальше продолжить.

Быстро схватила серьгу, как выяснилось очень острую, и вставила ее в шею, как спицу. От его крика дрогнула земля, или это случилось от того, что меня вышвырнули на скалу, которая, вполне ожидаемо, оказалась далеко не мягкой и пушистой. Боль пронзила спину и бок. Из последних сил открываю глаза, хотя меня так и тянет во тьму.

Он вытащил свою серьгу из шеи, кажется, я сорвала ее с уха, разорвав его. На его лице промелькнул целый калейдоскоп эмоций, понять которые я уже была не в состоянии. Похоже, их кожа крепче, чем наша, серьга порезала мою ладонь до мяса, его шея еле заметно кровоточила, как от простой иголки. Не честно! Получается, у меня с самого начала не было и шанса. Сил сказать что-то не осталось, оставалось лишь одно желание, чтобы все это скорее закончилось. Пусть никто не узнает, на что я пошла ради попытки выжить.

Несколько шагов и он уже возле меня, нагибается, а я покорно жду, когда меня лишат жизни.

— Что же ты наделала? — касается моей пылающей болью разрезанной ладони.

Ему что мало того, что ранил меня, поковырять надо ещё?

— Теперь я не смогу убить тебя, — вторая рука коснулась щеки, убирая мои волосы, он улыбнулся жестоко, — жена.

Глава 4. Как меня отправляли на задание

Меня отправили на задание без подготовки в тот же день. Ну как отправили, после гениальной фразы: «При необходимости обеспечить ваше возвращение», я сорвалась. Руки сами потянулись набить морду и Фереру, и Кромовскому. Меня даже Настасья остановить не смогла, когда мой весомый кулак исправил форму носа Фереру.

Дальше я плохо помню, чем их лупила, однако то, что главнокомандующий получил от меня по лысеющей башке подносом, в памяти сохранилось. Старые генералы и магесса в побоище не вмешивались, либо решили быть на стороне тех, кто победит, либо пребывали в сильном шоке. Где это видано, чтобы какая-то кухарка несколько генералов и главнокомандующего избивала? Мужики испуганно кричали и кидались врассыпную, наматывая круги вокруг стола от злющей меня с подносом наперевес. Увы, эта весьма комичная сценка закончилась внезапно, когда Ферер вдруг вспомнил что у него, вроде как есть яйца, и не слишком культурно схватил меня за ноги, забросив на свое плечо.

— Видите, я же говорил: она то, что нам надо! — самодовольно сообщил он, не обращая внимания на кровь, хлещущую из его носа.

Мне не осталось ничего лучшего, как зло завизжать и двинуть локтем по спине. В ответ по моему заду хлопнула большая ладонь, так что я на секунду опешила.

— Успокоилась? А теперь можно и инструктаж проводить, — слащаво проговорил мужик, не убирая руки с моей филейной части.

Кое-как размахнулась и изо всех оставшихся сил так влепила ему подносом по заднице, что он мигом меня выронил.

— Ах, ты… — зашипел на меня мужик, явно собираясь отомстить за пятую точку.

— Достаточно! — вмешалась Настасья, встав между мной и этим самовлюбленным павлином. Жалко-то как, я ему еще хотела накостылять! Пусть знает, что его даже обычная кухарка побить может!

— И правда, достаточно! — подал голос Кромовской, прикладывая бокал к ушибленной челюсти. — Стража! Связать ее!

Меня тут же упаковали в веревочки и убрали